Верхне амурская золотопромышленная компания

Золото, которое, как известно, манит людей, наверное, с сотворения мира, в Приамурье начали искать ещё в 1854 году. Левобережье пока не было российским, и вот генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич МУРАВЬЁВ, мечтавший присоединить его к империи, организовал и возглавил сплав по Амуру. С собой он пригласил молодого выпускника Горного института Николая Павловича АНОСОВА. С тех пор это имя, как, впрочем, и имя графа Муравьёва-Амурского, неразрывно связано с Приамурьем. Помимо вполне реальных заслуг штабс-капитана Аносова, существуют и легенды о его находках. В частности, более двух веков старатели искали так называемый аносовский клад — богатейший участок, где исследователь поставил колышек, да потом сам не смог найти. Был клад или не был, судить сегодня трудно, а вот судьбу прииска Соловьёвский определили именно изыскания Николая Аносова.

Самое первое золото

После того самого первого сплава по Амуру в компании Муравьёва был опубликован «Краткий геогностический очерк прибрежий реки Амура члена-сотрудника Сибирского отдела Императорского Русского географического общества Н. Аносова». В нём исследователь дал свой первый прогноз о наличии в приамурских недрах золота.

 Но это был только прогноз, который может оправдаться, а может и нет. А вот для конкретных поисков благородного металла генерал-губернатор отправил экспедицию во главе со штабс-капитаном Аносовым в 1857 году. Он занимался поисками в основном в бассейне реки Уды и её притока Маи Половинной, а в начале следующего года повёл свой отряд по реке Купури в системе Амура. А в мае 1858 года был заключён Айгунский договор, по которому левый берег Амура стал российским, так что экспедиция исследовала недра на вполне законных основаниях.

Тогда Аносов и нашёл золото на ключе Кинляндяк, правом притоке реки Купури, и это было первое золото не только на Амуре, но и на всём Дальнем Востоке.

Все вышеприведённые названия рек и ключей живы и сегодня, и в их бассейнах по-прежнему моют золото. Правда, таких богатых первозданных россыпей как тогда, давно нет, но кое-что осталось и нынешним старателям. А при современной технике и технологиях результаты бывают впечатляющими. Пример тому — Прииск Соловьёвский, который и сегодня стабильно наращивает объём добычи.

Но вернёмся в XIX век. В 1875 году в «Горном журнале» появилась статься П. МИХАЙЛОВА об исследованиях Николая Павловича. Вот небольшой отрывок из неё.

«…Он в 1859 году открыл на правом берегу р. Ольдоя, в верхнем течении Амура первую золотоносную россыпь около горы Солкокона, в 70 верстах от берега. Двенадцать лет неутомимых трудов, сопровождаемых великими лишениями, близкими подчас к бедствию, привели, наконец, исследования г. Аносова к положительному результату. В 1866 году он сделал открытие капитальных россыпей».

Историческая встреча

История открытия этих «капитальных россыпей» находится в полном соответствии с законами детективного жанра. Но обо всём по порядку.

Первоначально Аносов искал золото в тех местах, где впоследствии и нашёл его, можно сказать, нелегально. Муравьёв неизменно отправлял его экспедиции на Зею и только значительно позже дал «добро» на поиски в заветном для Аносова районе.

Но средства на экспедицию были весьма скромными и вскоре закончились. Сколько было возможно, Николай Павлович продолжал исследования, но силы у людей иссякли, и экспедиция тронулась в обратный путь. Во время этого перехода Аносов простудился настолько сильно, что собрался умирать и уже начал передавать дела. Спасло исследователя принятие ударной дозы хины, и он благополучно добрался до Иркутска. И там Муравьёв в качестве награды послал Николая Павловича на год в Европу.

В это время произошла знаменательная встреча Аносова и, как сейчас бы сказали, олигарха — Дмитрия Егоровича БЕНАРДАКИ. Про подвиги молодого талантливого и упорного горного инженера к тому времени стало довольно хорошо известно, а Бенардаки уже в это время был золотопромышленником, имел прииск на Енисее. Он отыскал Аносова в Петербурге, где тот остановился по пути в Париж, и сделал заманчивое предложение — снова отправиться в Амурский край на поиски золота, но деньги, не в пример казённым, были в достатке. Но Николай Павлович, перенёсший столько лишений в тайге, рвался к цивилизации и отложил разговор на год.

Однако когда он встретился с Бенардаки через год, ситуация была уже совершенно другая. Дмитрий Егорович всё же организовал «Амурскую компанию» и привлёк туда компаньонов. Компания эта приносила одни убытки, компаньоны взбунтовались, да и по другим своим коммерческим начинаниям богач нёс ощутимые потери. А кроме того Высочайшего императорского разрешения на поиски и добычу золота частными лицами в новых российских землях до сих пор не было.

Неизвестно, какие аргументы нашёл горный инженер, убеждая Бенардаки, главным, видимо, стало обещание найти богатейшие россыпи и таким образом решить все финансовые проблемы. Результатом переговоров стало «домашнее» соглашение между Дмитрием Егоровичем, его сыном Николаем БЕНАРДАКИ и купцами Василием КАНШИНЫМ и Иваном ИКОННИКОВЫМ и принятое ими решение отправить на Амур поисковые партии. Денег Аносову выдали на первый год работы, и он вновь отправился в дальние края.

Исполняя запрет на занятие частной добычей золота в Амурском крае, он направился в Уссурийский край, где это не возбранялось. Но в отрогах Сихотэ-Алиня ничего не нашёл.

В 1864 году Николай Павлович перебрался в село Екатерино-Никольское на Амуре и, собрав остатки денег, принялся искать золото в отрогах Хингана. Но поскольку разрешения на частные поиски и добычу так и не было, инженер пошёл на хитрость — сообщил, что ищет железо. Самое интересно, что он его действительно нашёл, а вот золото — нет. Но труды его втуне не пропали — гораздо позже по его следам пошли другие экспедиции, и россыпи все же были выявлены.

Доверчивые соловьёвцы

В 1864 году неутомимый     Аносов планировал начать поиски там, где, как он был уверен, золото есть в огромных количествах — в левобережье Верхнего Амура. Но если золото там и было, то денег на его поиски уже не осталось.

Напрасно Аносов слал письма в Петербург — на них никто не отвечал. Позднее он напишет в своих мемуарах: «В Благовещенске пришлось пробыть всё лето. То была для меня классическая скука. К довершению моих забот, пришло известие, что 3 партии СОЛОВЬЁВА при 70 лошадях на плотах спустились к р. Горбице и выступили в горы…  По слухам, направляются к Ольдою».

Это был страшный удар для исследователя. Его заветная мечта рушилась на глазах — то, чему он посвятил несколько лет жизни, уплывало в чужие руки. Вдобавок он сам же и указал конкурентам путь — в 1861 году опубликовал свой отчёт в «Горном журнале», где прямо назвал золотоносную реку Ольдой.

Тут-то и начинается настоящий детектив. Несмотря на то, что отец Степана Фёдоровича СОЛОВЬЁВА, который и отправил поисковые партии, Фёдор Петрович был хорошим знакомцем покойного отца Аносова — Павла Петровича и вообще много помогал ему в жизни, Николай Павлович пустился на хитрости. Он отправился в станицу Свербеевку, где из местных казаков, одетых в форму, организовал группу, которой под руководством верного Аносову штейгера ТЕТЕРИНА предстояло изобразить перед соловьёвцами казённую партию. Тетерин, встретившись с соловьёвской партией, представился официальным лицом и пригрозил, что сей же час отправит нарочного известить власти, что частная поисковая партия ищет золото на казённых землях, невзирая на царский запрет.

Времена тогда были не то, что нынешние, когда нелегальные старатели на власти, хоть местные, хоть федеральные, попросту плюют. Соловьёвцы испугались и повернули обратно, причём просидели в тайге до глубокой осени — опасаясь, что их обнаружат и накажут. А когда вышли из тайги в станицу Игнашино и узнали, что их попросту надули, было поздно что-либо предпринимать. Пока добирались за припасами в Нерчинск, наступила зима. Кончилось дело тем, что их плоты с грузами вмёрзли в лёд. Аносов получил передышку.

Хитрость за хитростью

Тем временем пришли, наконец, и деньги из Петербурга. Правда, немного — пять тысяч рублей, значительную часть из которых пришлось отдать за долги. Можно было, конечно, снарядить небольшую поисковую группу, но Николай Павлович боялся, что лишь укажет путь конкурентам к заветному месту. Он отправил небольшой отряд хотя и на Ольдой, но в другую сторону, где золото было, но не то, что он ждал. Аносов твёрдо решил отыскать россыпи, которые обогатили бы и Бенардаки, и его. Ведь по контракту он получал бы с каждого добытого пуда золота высокие «попудные» до полной выработки прииска.

Между тем Аносов получил сообщение, что соловьёвцы снарядились и выдвинулись на реку Урушу. И это его обрадовало — горный инженер знал, что хотя золото там и есть, но его очень мало, а конкурентов эта экспедиция задержит ещё на какое-то время.

Тут как раз подоспел очередной транш из Петербурга, и хотя он тоже был невелик, уже можно было заняться серьёзной работой. Но и тут события носили детективный характер. Аносов отправил передовую партию под руководством верного штейгера Тетерина в верховья реки Крестовка, притока Нижнего Ольдоя. При этом маршрут и конечный пункт назначения не знал никто, кроме них двоих. Тетерину было наказано нигде долго не останавливаться, бить одиночные шурфы и информировать о результатах через нанятых на службу эвенков.

Сам же Аносов поехал на Урушу, к соловьёвцам. Он лицемерно посочувствовал им, что богатого золота здесь нет, и сообщил, что собирается направить сюда же свои партии — у него, дескать, результаты ещё хуже. Доверчивые соловьёвцы второй раз наступили на те же грабли. Они принялись уговаривать конкурента не трогать Урушу, а взамен пообещали не ходить на Ольдой. Только после того, как все четыре соловьёвские партии, отработав по всей Уруше, так ничего и не нашли, они поняли, в чём дело. Но к тому времени в трёх партиях уже закончились и деньги, и продукты.

А Николай Павлович, получив сведения от Тетерина о том, что золото есть, выдвинулся туда, где должно было состояться историческое открытие — к водоразделу рек Янкан и Джалинда. Причём о том, куда идёт экспедиция, не знал никто, даже местные тунгусы. Знал об этом только сам Аносов.

Первая заявка

Происходило всё это в марте. Когда отряд добрался до Янкана, Аносов набрал из проталины несколько пригоршней песка, промыл его, и первый же ковш оказался с золотом. Но после более тщательных исследований выяснилось, что содержание металла в песках не слишком высокое. Николай Павлович уже было дал команду собираться для перехода на Джилинду, где бил шурфы Тетерин, но перед самым выходом решил промыть глинистую породу из последнего шурфа, и она оказалась необычайно богата золотом. Исследователь сделал повторную помывку, убедился в богатстве песков и велел рабочим докапывать шурф. А сам тут же поставил возле него заявочный столб, на котором вырезал надпись, что это начальный пункт прииска отставного поручика Дмитрия Егоровича Бенардаки. А на утро Тетерин привёз пробы с двух своих шурфов, которые показали, что россыпь Джалинды будет ещё богаче. Были размерены площади будущего прииска, их границы оконтурены столбами.

 И тут, в конце апреля 1866 года пришла неприятная весть — в устье Янкана, в тридцати верстах от аносовского лагеря уже стояла табором одна из соловьёвских партий. Утешало Николая Павловича только то, что лошади конкурентов были изнурены и им требовался отдых. Но кормов ещё не было, трава только-только стала пробиваться на прогретых местах, так что это было проблематично.

Теперь всё зависело от того, какой дорогой пойдут соловьёвцы, и к радости горного инженера они пошли к Джалинде самой дальним путем — по реке Крестовке. Теперь Аносов спокойно направился к Джалинде, и там объявил, что у них есть только шесть дней, чтобы закончить оформление площадей. К тому времени и продуктов в экспедиции осталось совсем мало, надо было отсюда выбираться.

Однако действия конкурентов по-прежнему беспокоили Аносова. Он вместе с приказчиком и эвенком забрался на высокую гору, с которой просматривалась вся долина Джалинды, эвенк показал место, где должны выйти к реке соловьёвцы. Аносов немедленно отправил туда несколько людей, чтобы они устроили там фальшивый прииск, якобы недоработанный, расставили столбы, сделали затёсы и выкопали необходимые для заявок неглубокие ямы. Всё это делалось для того, чтобы ещё хоть немного задержать соловьёвцев.

Вот это было бы кино!

Между тем в том месте, где позже появится Верхне-Амурская компания, работы шли вовсю. Нижнюю площадь Аносов оформил на имя И.А. Иконникова, позже она стала называться Нижне-Ивановским прииском. Потом были оформлены Верхне-Ивановский и Верхне-Дмитриевский прииски. Аносовский отряд остановился там, где начиналась Джалинда после слияния двух речушек и «привели площади в законную форму». А чуть позже здесь был открыт самый богатый прииск всей системы — Васильевский. Заявка на него была оформлена на имя Василия КАНШИНА.

 А соловьёвский отряд, действительно потерявший много времени на фальшивом прииске и поняв, что на Джалинде ему делать уже нечего, прошёл ещё ниже, к Уркану, где, по мнению Аносова, богатых залежей быть не должно.

Вот такая захватывающая история приключилась во время открытия в Приамурье золотых россыпей. И сегодня если бы кто-то из «киношников» взялся за её экранизацию, получился бы остросюжетный фильм получше многих, которыми нас потчуют в изобилии.

В 1867 году были сделаны первые отводы на Васильевский и Нижне-Дмитриевсий прииски, умер в Санкт-Петербурге Степан Фёдорович Соловьёв, но имя его навсегда осталось в названии посёлка Соловьёвск. А название это дано по неизвестной причине месту, где останавливался на дневку отряд, посланный Соловьёвым. Так и получилось, что месторождение открыл Аносов, а имя у него другое. А 1868 год считается годом основания прииска, который ныне носит имя «Соловьёвский».

Золотая лихорадка на Амуре

После знаменательного открытия началась золотая лихорадка. На Амур ринулись и солидные предприниматели, и авантюристы всех мастей. Кто-то сколачивал состояния, кто-то собирал деньги на обратную дорогу. Словом, всё, как всегда после того, как в каком-то месте находят богатые россыпи. Золото притягивает людей и притягивало всегда.

Спешно была создана Верхне-Амурская золотопромышленная компания, очень быстро были удовлетворены заявки на открытие 81 прииска, правда, работы велись только на четырнадцати.

Содержание золота в песках первозданных россыпей было высоким, и, несмотря на примитивные орудия добычи, с 1968 по 1899 год в казну было сдано более 44 тонн благородного металла. И это только в казну! Сколько «уплыло» на сторону, история умалчивает. Но затем хищническая отработка месторождений сделала своё дело, и уровень добычи начал неуклонно снижаться. Правительство Российской империи было весьма обеспокоено этим обстоятельством, в Приамурье отправили десант из именитых чиновников, но они могли только констатировать факт.

После 1900 года добыча золота на приисках Джалиндинской, Урканской и Янканской групп пришла в полный упадок. Верхне-Амурская золотопромышленная компания начала сдавать свои прииски в аренду предпринимателям, но это тоже принесло не много плодов.

Но были и новые открытия. В 1912 году золотопромышленник РИФМАН открыл коренное месторождение золота на Джалиндинском гольце. Разрабатывать его взялось немецкое акционерное общество «Джалинда». Однако в 1914 году, после начала Первой мировой войны, это общество, так и не успев начать работы, было ликвидировано.

Отдельно следует сказать о том, в каких условиях трудились рядовые старатели. Понятно, что основными орудиями производства в то время были кайло, лом и лопата. Перевозка песков, торфов и хвостов производилась либо на лошадях, либо просто тачками, промывка песков также велась вручную.

В нынешнем Соловьёвске, в музее, конечно, не сохранились доподлинные вещи той эпохи. Но есть более поздние экспонаты, когда промывка песков не сильно отличалась от методов XIX века, глядя на которые можно только удивляться — как старателям удавалось показывать столь высокий уровень добычи. И это при том, что условия их жизни были по сути каторжными. Тесные бараки, практически отсутствие медицинской помощи, скудные пайки приводили к тому, что среди рабочих был очень высок показатель смертности.

А потом пришла революция. Советская власть, как и всякая другая, золото любила. Поэтому вознамерилась получать из богатейшего региона богатейшее же золото. Но тут началась Гражданская война, стало не до золота, и его добыча полностью прекратилась. Возобновилась она только после 1922 года. Но об этом периоде истории прииска Соловьёвский мы расскажем в следующем выпуске. Это тоже было время взлётов и падений, сильных людей и очень интересных коллизий.

Ольга ГЛАЗУНОВА

От редакции:

Выражаем искреннюю благодарность географу и краеведу Павлу Юрьевичу АФАНАСЬЕВУ за помощь в подготовке материала.