Сургутнефтегаз государственная компания или нет

О том, что собой представляет одна из самых закрытых нефтегазовых компаний России – в еженедельной рубрике УралПолит.Ru «Компания недели».

На этой неделе своеобразным героем информационной повестки стал «Сургутнефтегаз». Сначала сотрудники компании возмутились, что руководство игнорирует указ президента России Владимира Путина о «не рабочей неделе» из-за ситуации с пандемией коронавируса. А вскоре после этого, когда компания была внесена в список предприятий непрерывного цикла, на которых карантинные меры не распространяются, сотрудники «Сургутнефтегаза» создали петицию с требованием выплатить им по 100 тыс. рублей за работу в период пандемии. О том, что собой представляет одна из самых закрытых нефтегазовых компаний России – в еженедельной рубрике УралПолит.Ru «Компания недели».

Право на самостоятельность

«Сургутнефтегаз» (СНГ) – одна из крупнейших российскихнефтяныхи газодобывающих компаний.СНГ была создана указом президента России №1403 от 17 ноября 1992 года «Об особенностях приватизации и преобразования в акционерные общества государственных предприятий, производственных и научно-производственных объединений нефтяной, нефтеперерабатывающей промышленности и нефтепродуктообеспечения». Собственно, этим же указом были созданы «Лукойл», ЮКОС и «Роснефть», однако в дальнейшем СНГ заняло обособленную позицию.

В 1992, «Роснефть» получила в доверительное управление закрепленные на три года в федеральной собственности почти 83% акций предприятий российского ТЭК. В 1995 году, в результате залоговых аукционов были выкуплены значительные, а иногда и контрольные, пакеты акций крупных добывающих активов и по факту владельцами нефтяных компаний стали банковские структуры и частные лица. Однако, когда государственная «Роснефть» попыталась подать заявку на участие в залоговом аукционе, чтобы выкупить 40,12% акций «Сургутнефтегаза», эту заявку даже не приняли, сославшись на неверно заполненные документы. В итоге СНГ сама выкупила эти акции через свой же пенсионный фонд. Получилось, что две компании принадлежат друг другу, а формально – никому, и фактически контролируются менеджерами. По некоторым данным, цена пакета тогда составила порядка 400 млрд рублей, а сама идея принадлежала бессменному директору СНГ Владимиру Богданову, к слову, занявшего этот пост в возрасте 33 лет.

«Именно Богданов – автор этого бизнес-проекта. Он пришел ко мне летом 1995 года и сам сказал: «Хочу на залоговый аукцион». Бился и получал визы», – заявил бывший глава Госкомимущества Альфред Кох в интервью изданию Forbes.

Почему в тот момент достаточно крупному предприятию удалось не перейти под крыло государству или банкирам – вопрос до сих пор открытый. По этому поводу существует как минимум несколько версий, одна из которых, впрочем, может быть правдой. Согласно одной из них, Владимир Богданов лично договаривался с Борисом Ельциным о «взаимовыгодном покровительстве».

По другой версии – Богданов имел влиятельных союзников в Москве. Один из них – создатель ОНЭКСИМбанка Владимир Потанин, имевший тогда большой политический вес. «ОНЭКСИМ» выступил поручителем НПФ «Сургутнефтегаз» на залоговом аукционе. В награду СНГ несколько лет держал свои миллиардные счета в ОНЭКСИМбанке.

По еще одной версии, в кризис неплатежей 1993 года «Сургутнефтегаз» был единственной компанией, которая заплатила налоги в Москву, в связи с чем позже заслужила некое расположение руководства страны. Как писал Forbes, Сергей Игнатьев (в 1997-2002 гг. – первый заместитель министра финансов РФ, прим.ред.), заявлял, что СНГ с тонны нефти платит в восемь раз больше налогов, чем «Сибнефть», и в три раза больше, чем ТНК.

Существует и четвертая версия, согласно которой, руководитель нефтегазовой компании несколько месяцев жил у себя в кабинете под усиленной охраной, таким образом практикуя «политику невмешательства».

Официально подтвердить или опровергнуть данные версии возможным не представляется, однако, так или иначе, но «Сургутнефтегаз» остался самостоятельной компанией. По крайне мере формально.

На сегодняшний день компания зарегистрирована в Сургуте, являясь крупнейшим предприятием города. Там же, в Сургуте, находится и штаб-квартира «Сургутнефтегаза». Что примечательно компания до сих пор платит налоги в Югре.

Выгодное партнерство

На момент образования АО «Сургутнефтегаза» в начале 90-х годов, по информации из открытый источников, в него входили: «Киришинефтеоргсинтез», нефтяные базы «Красный нефтяник» и «Ручьи», сбытовые компании «Карелнефтепродукт», «Киришское предприятие по обеспечению нефтепродуктами», «Новгороднефтепродукт», «Псковнефтепродукт», «Тверьнефтепродукт» и «Калининграднефтепродукт», «Петербургнефтеснаб» и «Петербургский производственный комбинат автотехобслуживания». Что касается месторождений, то СНГ ведет разработку Быстринского, Лянторского, Солкинского, Савуйского и Федоровского месторождений. Позднее, уже в 2000-х к ним добавятся и другие гиганты, но это случится позднее.

Богданов в своей стратегии сделал ставку на экспорт. Союзником нефтяного генерала в этом деле стала компания «Нафта-Москва», наследница советского «Союзнефтеэкспорта». «Нафта» имела статус спецэкспортера, а СНГ не имел. При этом, «Нафта» не была совсем чужой «Сургутнефтегазу»: СНГ владел 15% ее акций. В 2001 году, когда «Нафта-Москва» начала сдавать позиции, Богданов акции продал. А на смену «Нафте» пришла компания «Кинэкс», возникшая в середине 90-х на месте внешнеторгового подразделения Киришского нефтеперерабатывающего завода, который принадлежит «Сургутнефтегазу». По данным Forbes, когда в 2000-х доля «Нафта-Москвы» в экспорте СНГ сократилась почти в полтора раза, доля «Кинэкса» более чем в полтора раза выросла — до 15%, а к концу 2001-го она достигла 18%.

Один из бывших сотрудников «Кинекса», с которым удалось связаться корреспонденту издания, так описывает деятельность фирмы: «Кинэкс» занимался продажами своим дочерним структурам на Западе, где шла перепродажа». По его словам, использовалась схема, популярная среди российских холдингов: экспортная продукция недорого приобретается офшорной компанией, а затем перепродается по рыночной цене реальным покупателям. Разница оседает в офшоре. В этом не было бы ничего удивительного, если бы не одно обстоятельство: владельцы офшоров обычно тесно связаны с владельцами самих компаний-производителей, СНГ же или его менеджеры доли в «Кинэксе» не имели. У «Кинэкса» было четыре частных владельца: Адольф Смирнов — основатель бизнеса, приехавший в Ленинград в 60-е годы, когда строился Киришский завод, Евгений Малов, курировавший перевозки, Андрей Катков, занимавшийся инвестиционными проектами, и Геннадий Тимченко, отвечавший за связи с зарубежными покупателями продукции «Сургутнефтегаза» – финско-швейцарской International Petroleum Products (IPP) и зарегистрированной на Виргинских островах Gunvor International. 

Как отмечали наблюдатели, тогда «Сургутнефтегаз» проявил по отношению к питерской компании необычайную щедрость. По данным Hermitage Capital Management, ссылающейся на статистику ГТК, «Кинэксу» нефть доставалась по удивительно низким ценам. В 2002 году разница между среднемировой ценой на российскую нефть и ценой, уплаченной СНГ посредником, составила более 5 долларов США за баррель, то есть более 35 долларов за тонну. По словам депутата Госдумы, в прошлом руководителя «Транснефти» Дмитрия Савельева, обычно скидка составляет не более 2 долларов за тонну — в 17 раз меньше. В результате такой работы с посредниками, по подсчетам Hermitage, «Сургут» за четыре года начиная с 1999-го потерял 1 млрд долларов прибыли. «Кинэкс», конечно, тоже получил свои льготы не за просто так.

«Механизм сотрудничества с «Кинэксом» был выгоден СНГ. Накладных расходов не было — их принимал на себя «Кинэкс». Он же организовывал перевозку своими силами, в том числе через дочернюю компанию «Линк Ойл», – рассказал корреспонденту Forbes бывший сотрудник «Кинэкса».

Кроме того, по его словам, СНГ всегда знал, что его нефть продадут вовремя.

Со временем идеология, которой придерживался Богданов стала устаревать: сосредоточившись на экспорте, компания проигрывала конкурентам внутренний рынок. На счетах «Сургутнефтегаза» скопилось более 5 млрд долларов, которые сам бог велел использовать на экспансию.

«Богданов, насколько я понимаю, приступил ко второй стадии реализации своей стратегии. Получив огромные деньги, он привлек активных лоббистов-акционеров. Я — человек психологически не умеющий лоббировать, решил для себя Богданов. Я буду сидеть у себя в Сургуте и возьму в долю младших акционеров, которые будут пробивать все мои интересы в Москве», – комментировал ситуацию организатор залоговых аукционов Альфред Кох.

На эту роль вполне подошел Геннадий Тимченко – на тот момент видный питерский предпринимателей, знакомый с руководителем комитета внешних связей мэрии Санкт-Петербурга Владимиром Путиным. Новая стратегия Богданова дала эффект: его компания стала фаворитом Кремля. Косвенным доказательством тому стало то, что именно в Сургуте Владимир Путин провел совещание по проблемам топлива и энергетики за три недели до президентских выборов 2000 года. Позднее СНГ подписал соглашение с «Роснефтью» и «Газпромом» о совместном освоении Восточной Сибири и в середине «нулевых» получил без тендера якутское месторождение Талакан, ранее принадлежавшее ЮКОСу.

Закрытое общество

Как уже было сказано, открытостью СНГ никогда не отличалась не то что для прессы, но и даже для миноритарных акционеров и финансовых аналитиков. На протяжении всего существования предприятия бенефициары так и не были раскрыты. Согласно последнему раскрытию аффилированных лиц, в список входят 33 субъекта (физические лица и компании) и самая большая доля в уставном капитале принадлежит генеральному директору СНГ Владимиру Богданову – 0,3028%. Ему же, согласно списку, принадлежит наибольшее количество обыкновенных акций – 0,3673%.

Кто является реальным владельцем большей части акций неизвестно. Эксперты, политики и бизнесмены много лет пытаются строить различные догадки на этот счет, однако в компании их ни подтверждают, ни опровергают.

Надо сказать, что попытки узнать информацию о настоящих владельцах «Сургутнефтегаза» принадлежали не только СМИ и финансовым аналитикам. Алексей Навальный, являясь миноритарным акционером СНГ, не раз критиковал политику компании, ссылаясь на невозможность узнать о фактических владельцах, а глава инвестиционного фонда Hermitage Capital Билл Браудер, работавший в России до середины 2000-х, также владеющий миноритарным пакетом акций, даже подавал в суд с целью выяснить эту информацию. Последнего затем выслали из страны. По официальной версии, бизнесмен был обвинен в нескольких экономических преступлениях, однако некоторые политики и журналисты считают, что это связано именно с попыткой обнародования закрытой информации касательно СНГ.

Особую «закрытость» компании иногда связывают и с желанием защититься от возможных поглощений. Такой тренд был актуален в 90-ые, когда вновь созданные ВИНКи постепенно «удочеряли» различные НГДУ всеми законными и полузаконными способами. В 2000-е перераспределение рынка продолжилось, правда, несколько в ином ключе – раздел и покупка активов ЮКОСа, «Сибнефти» (сегодня – «Газпром нефти», прим.ред.) имели в значительной мере политический окрас. Спасла ли СНГ именно «закрытость» – вопрос также открытый.

Существует и распространенное мнение, что контрольный пакет акций СНГ находился и до сих пор находится в руках крупных чиновников федерального уровня. Это также могло бы объяснить нежелание раскрывать бенефициаров одной из наиболее прибыльных нефтедобывающих компаний России. В частности, как сообщил Financial Times Владимир Милов,который до 2002 года был замминистра энергетики России, такую «запутанную» систему собственности якобы создали специально для того, чтобы скрыть имена хорошо известных чиновников – акционеров, возможно, принадлежащих к высшим эшелонам власти.

«Кто на самом деле владеет «Сургутнефтегазом» – это тайна № 1 в российской нефтяной промышленности», – цитирует Милова издание «Свободная Пресса».

Аналогичного мнения, к слову, придерживаются и западные аналитики, предполагающие, что Богданов просто является «смотрящим» истинных собственников компании. Американская New York Times и вовсе заявляла, что среди инвесторов ходят слухи, что «Сургутнефтегаз» – это просто «смазочный фонд» Кремля.

«Перед атакой на ЮКОС в 2003 году, за несколько месяцев до начала судебных разбирательств, Путин ездил в Сургут и имел длительную беседу с Богдановым, который после этого перестал говорить на темы рынка, а все больше говорит о буровых вышках и насосах. Дело в том, что ЮКОС был тогда первой российской нефтяной компанией, которая начала публиковать полную открытую отчетность о своей деятельности, и точно указывать, кто является владельцем ее акций, какие имеет доходы. Таким образом, ЮКОС перешел на международные стандарты отчетности, и то же самое, по логике рынка, должны были сделать все остальные. Но это явно не понравилось Кремлю, и ЮКОС разгромили, а «Сургутнефтегаз» после этого стал самой закрытой компанией на рынке. Это говорит лишь о том, что «Сургутнефтегазу» есть что скрывать о своих акционерах и прибылях – это вам скажет любой участник фондового рынка», – приводит комментарий управляющего активами ChebotarevLab Юрия Чеботарева «Свободная Пресса».

В качестве еще одного подтверждения этой версии эксперт привел ситуацию на Кипре в 2013 году. Когда там начался банковский кризис, и стали резать вклады клиентов банков, появились сообщения, что пострадало много счетов «Сургутнефтегаза». Таким образом, международная финансовая элита, по мнению эксперта, дала понять Кремлю, что она знает, где хранятся деньги российских чиновников, и может легко их достать.

Необъяснимый рост

Вместе с тем, как считают некоторые аналитики, котировка акций для «Сургутнефтегаза» не столь важна. Все тот же Юрий Чеботарев высказывал мнение, что ценные бумаги компании мало кого интересуют и используются биржевыми спекулянтами лишь для хеджирования рисков, поскольку стоимость акций «Сургутнефтегаза» практически не меняется при обвале рынка.

«Непонятно, зачем «Сургутнефтегаз» вообще котирует свои акции на бирже, сделали бы закрытое акционерное общество. Правда, тогда надо было бы хотя бы формально указать имена владельцев, ссылка на «трудовой коллектив» уже не прошла бы», – приводит слова Чеботарева издание.

Кстати, на прошлой неделе финансовые аналитики отмечали, что российский рынок дешевеет на фоне ускорения падения цен на нефть, однако бумаги «Сургутнефтегаза» показывали стабильный рост с 27 марта.

Стоит отметить, что и в октябре прошлого года достаточно консервативные акции СНГ отличились резким ростом и обновили свой максимум за последние 13 лет до 48 рублей за обычную акцию. Тогда, на фоне отсутствия официальных новостей и заявлений компании, эксперты только высказывались предположения о скупке акций самой компанией, о приобретении больших активов и о существенном увеличении дивидендов. Достоверность предположений официально не подтвердилась, однако при этом большинство аналитиков характеризовали ценные бумаги компании как «хорошие долгосрочные вложения». Хотя возможно, влияние оказывает тот факт, что львиную долю своих активов компания хранит в долларах, – это уже сыграло на руку «Сургутнефтегазу» в 2018, когда курс американской валюты поднялся на 8%. Тогда, за первое полугодие, СНГ смогла получить 390 млрд рублей чистой прибыли.

Буквально на днях СНГ опубликовала отчет по РСБУ. Чистая прибыль (еще до истории с «коронакризисом» и обвалом цен на нефть, прим.ред.) за 2019 год упала почти в восемь раз – с 827,6 до 105,4 млрд рублей. Вместе с тем, по сравнению с 2018 годом, величина капитала немного выросла – с 4,281 трлн до 4,303 трлн рублей.

На первый взгляд динамика не особо позитивная. Но стоимость ценных бумаг, как уже было сказано, растет и не первый год – в 2018 году также был отмечен взрывной рост и по сравнению с 2017 годом чистая прибыль на акцию СНГ выросла 77%. Для сравнения: рост чистой прибыли на акцию «Роснефти» с 2017 по 2018 год составил 59,5%, «Газпром нефти» — 51%, «Лукойла» — 32,5%. Чем объясняется рост акций, аналитики наверняка сказать не могут. Думается, что истинные бенефициары смогли бы дать точные ответы на эти вопросы.

Почему санкции не наносят путинскому режиму ощутимого ущерба? Могут ли западные, а по сути, уже всемирные санкции покончить с диктатурой в РФ? Нет, известные прецеденты показывают, что такой эффект недостижим. Диктаторские режимы на Кубе, в Иране и КНДР десятилетиями существуют в условиях жесткой блокады, и вполне неплохо себя чувствуют. Следует признать, что диктаторские режимы в целом политически гораздо более устойчивы, чем режимы демократические, турбулентность в которых могут вызвать экономические трудности, коррупционные скандалы или колебания общественного мнения.

Однако экономические санкции – эффективный метод ослабления противника. Они не могут заставить тиранический режим отказаться от внутреннего террора, скорее наоборот, провоцируют его ужесточение. При том серьезно купируют возможности внешней агрессии, требующей большого расхода ресурсов, заставляя режим окукливаться, перейти от накапливания мощи и экспансии к единственной задаче – поддержанию стабильности и внутренней устойчивости.

Проблемой является то, что в случае путинской России, например, экономические санкции носят обоюдоострый характер, нанося ущерб их инициаторам, поскольку при всей своей отсталости страна была довольно плотно интегрирована в мировую экономику, являясь ключевым поставщиком энергоносителей, заметным игроком на рынке продовольствия, экспортером капиталов и крупным рынком сбыта для зарубежных компаний.

Введение ограничений на экономическое сотрудничество со страной-изгоем наносит удар по собственному бизнесу, снижает количество рабочих мест, бьет по прибыльности компаний, доходам домохозяйств и налоговым поступлениям. Поскольку, как отмечено выше, внутренняя устойчивость демократических режимов ниже, описанные факторы вызывают недовольство населения, которое трансформируется, например, в протестное голосование.

Исходя из этих предпосылок правительства западных стран избирают стратегию удушающих санкций, имеющую минимальный эффект. В условиях роста мировой экономики 2014-2020 гг. минимизация связей с Россией позволяла нивелировать негативные социальные последствия этого процесса и свести политические риски к нулю. В то же время сопутствующая популистская риторика («Наказываем агрессора!») вполне удовлетворяла общественное мнение на Западе, создавая иллюзию, что предпринятые меры достигают цели.

Как показали события февраля 2022 г. путинский режим не только не отказался от экспансии «русского мира», но пошел на обострение с Западом (ультиматум НАТО отползать на границы 1997 г.) и развязал конвенциональную войну с Украиной. Удушающие санкции не сработали, продемонстрировав свой имитационный характер, политика умиротворения агрессора провалилась, что и предопределило переход к стратегии калечащих санкций. Прежде всего это касается отказа от российских энергоносителей, что подрывает экономический базис петрократической путинской диктатуры.

Но в данном случае вновь встает проблема негативного эффекта для стран, отказавшихся от российского сырья. Выход нам видится в более тонкой настройке санкционной программы. В первую очередь следует бить не по площадям (секторальные санкции), а по наиболее уязвимым точкам криминально-олигархического режима, нейтрализуя конкретных ключевых функционеров режима и вынуждая господствующий класс отказаться от активной поддержки Кремля. В данном случае угроза неотвратимого наказания будет иметь больший эффект, чем коллективные, но символические «взыскания».

Например, воспитательный эффект для госкорпораций имеет нулевой эффект. Их невозможно напугать потерей прибыли, поскольку все их потери будут возмещены за счет российского бюджета. Более того, менеджмент использует факт введения санкций как повод для наращивания господдержки.  Для частных же компаний угроза введения и расширения санкций, отрезающих их как от технологий, так и от рынков сбыта, является серьезным аргументом для отказа от лояльности правящему режиму. Именно Путина, его режим и проводимую им агрессивную внешнюю политику российский бизнес должен воспринимать как главную угрозу своему существованию, вынуждать к различного рода антиправительственной деятельности – бойкоту, саботажу, релокации за рубеж (прежде всего это относится к IT-сектору), выводу капиталов, финансированию протестной деятельности гражданских и политических активистов и т.д.

Секторальные же санкции приводят к формированию психологии осажденной крепости, естественным образом консолидируют экономическую элиту вокруг правящей верхушки, делают заложниками ситуации трудовые коллективы пострадавших предприятий и укореняют в массовом сознании пропагандистские штампы о якобы природной русофобии Запада.

И наоборот, для западной общественности секторальные санкции представляются, как проявление самых решительных и бескомпромиссных мер по обузданию агрессора, в то время как на деле они носят чисто популистский и номинальный характер. Например, нефтяное эмбарго США, которые покупали порядка 3% российской нефти и нефтепродуктов, мало отразится на российских поставщиках, тем более, Вашингтон оставляет лазейки для продолжения поставок или закрывает глаза на серые схемы импорта подсанкционных товаров. Для Европы же отказ от российских энергоносителей будет попросту нереальным по причине невозможности их быстрого замещения. Сложившаяся ситуация заставляет продолжать полностью обанкротившуюся политику умиротворения агрессора, одновременно демонстрируя активность по наращиванию санкций, носящих имитационный характер, расширяя их, например, в отношении персон госпропагандистов и чиновников средней руки, большинство из которых не имеют за рубежом ни недвижимости, ни финансовых авуаров.

Болевые точки Кремля

Выход, как мы и говорили, кроется в концентрации ударов по наиболее уязвимым точкам путинского режима, для чего необходимо понимать его сущность и принципы внутренней организации. Сегодняшняя политическая элита России является по сути криминальным сообществом, взявшим под полный контроль государственный аппарат. Как гласит популярный афоризм, во всех странах есть своя мафия и только в России у мафии есть своя страна. Подчеркиваем, что речь идет не о криминализации элит вследствие их окостенения и коррумпированности, а о приходе к власти криминальных боссов, перенесших принципы отношений, принятые в преступном сообществе, на государственную власть и экономику.

При этом цель правящей верхушки – личное обогащение путем присвоения чужого труда и имущества, так и методы ее достижения остались прежними. Этим объясняется, например, практика формирования органов власти, основанная на личной преданности главарю преступного сообщества, контроль за деятельностью членов группировки через круговую поруку, принцип коллегиального участия в совершении преступлений, невозможность покинуть криминальное сообщество по собственному желанию. Также представители российской властной верхушки продолжают строго следовать принципам криминальной конспирации, стараясь по возможности не афишировать владения баснословными капиталами и строго избегать какого-либо формального участия в полностью подконтрольных бизнес-структурах.

Доход правящих преступных группировок по традиции концентрируется в так называемых общаках (obshchak) – фондах, занимающихся отмывкой и легализацией капиталов, а также обеспечивающих тайное распоряжение деньгами лидерами преступных группировок. Распорядителем общака выступает обычно доверенное лицо главаря преступного клана. Он является номинальным владельцем капитала, действующим в интересах своего сюзерена.

Общаки имеют самую разную форму организации – это может быть банк, инвестиционный фонд, офшорная компания, благотворительная организация, в которую платят дань подконтрольные предприниматели. Если говорить о высшем руководстве России, то для концентрации и легализации своих преступных доходов оно использует крупные корпорации, во главе которых стоят олигархи-номиналы. Основной признак фиктивных олигархов – их политическая стерильность и стремление оставаться в непубличном поле, продиктованное желанием скрыть связь с бенефициарами общака.

Очевидно, что наиболее болезненным для правящего в России криминального режима будут точечные удары, нанесенные по общакам, делающие невозможным распоряжение сконцентрированными в них капиталами, парализующие деятельность коммерческих структур, осуществляющих отмывание доходов, полученных преступным путем.  Подобные акции возмездия, носящие системный характер, способны критически подорвать легитимность путинской власти в глазах бюрократии, поскольку для нее пропадает основной стимул соучастия в преступной деятельности кремлевского режима. Это в значительной степени снизит дееспособность госаппарата. Также подобные мероприятия самым серьезным образом демотивируют представителей частного бизнеса сотрудничать с властью, сделав ее крайне токсичной не только вовне, но и внутри страны.

Самый крупный общак преступного сообщества в России, и, возможно, во всем мире, скрывается под вывеской вертикально-интегрированной нефтяной компании (ВИНК) «Сургутнефтегаз». Только на ее банковских депозитах в конце 2021 г. было сконцентрировано не менее $56 млрд, что составляет более 20% доходной части всего госбюджета РФ.

Не имея долга и не инвестируя в приобретения, компания целенаправленно складирует валюту на банковских счетах, что совершенно нетипично для любого частного предприятия. Абсурдность ситуации показывает то, что капитализация актива (1,7 трлн руб. на конец 2021 г.) в 2,5 ниже, чем принадлежащие ей средства на депозитах. Финансовые запасы «Сургутнефтегаза», или кубышка, как принято называть их в прессе, превышают золотовалютные резервы таких стран, как Аргентина ($54 млрд), ЮАР ($49 млрд), Австралия ($48 млрд) или Румыния ($44 млрд). На конец 2016 г. более 90% этих средств хранилось в долларах США, в отчете следующего года структуру вложений компания засекретила.

В тайне оставались и банки, которые держат депозиты «Сургута». На конец 2012 г. 40% средств было размещено в «Сбербанке», а остаток — в ВТБ, «Газпромбанке» и российской дочке итальянского Unicredit. Но с тех пор «Сургутнефтегаз» не публикует информацию о своих контрагентах. «Газпромбанк» раскрыл счета компании в отчетности лишь потому, что на «Сургутнефтегаз» пришлось более 10% его обязательств перед клиентами.

Для сравнения: считается, что крупнейший в мире наркокартель «Синалоа» имеет годовой денежный поток в размере $3 млрд. Выручка «Сургутнефтегаза» примерно в семь раз выше, что позволяет пополнять общак на $1,5-3 млрд ежегодно. На сегодняшний день владелец «Сургутнефтегаза» однозначно является самым богатым человеком в мире. Состояние официально самого крупного мультимиллиардера Илона Маска, которое Forbes оценил в $219 млрд, носит все же «бумажный» характер. 56 миллиардов кэшем на банковских счетах не имеет никто, даже саудовская королевская семья.

Владелец «Сургутнефтегаза» в Кремле

Кому же принадлежит «Сургутнефтегаз»? Даже анализ открытых источников позволяет сделать уверенный вывод, что бенефециаром этого общака является лично российский диктатор Владимир Путин. Причем контроль над существенной частью сырьевой корпорации он приобрел в 90-е годы еще в до прихода в Кремль.

Серьезные деловые издания и аналитики выражают скептическое отношение к версии о том, что хозяин Кремля является теневым владельцем нефтяных активов стоимостью в десятки миллиардов долларов. Причиной тому, во-первых, меркантильные интересы, во-вторых, банальный страх, ибо единственный случай, когда кто-то серьезно сунул нос в дела «Сургутнефтегаза» закончился убийством возмутителя спокойствия, о чем подробнее расскажем ниже. Но сам факт того, что в течении более чем десятилетия принадлежность Путина к компании активно обсуждается в деловых кругах и блогосфере, требует хоть какого-то объяснения. В данном случае как никогда будет уместна русская пословица: дыма без огня не бывает.

Главный фактор, возбуждающий подозрения в отношении «Сургутнефтегаза» и дающий почву для самых смелых предположений – кольцевая структура владения компанией, когда ее акциями владеют дочерние предприятия, а те принадлежат некоммерческим партнерствам, которые владеют друг другом таким образом, что первая компания является 100-процентным собственником второй, вторая полностью владеет третьей, третья – четвертой, а последняя – первой.

Формироваться закольцованная схема владения начала еще в середине 90-х. В 1992 г. Производственное объединение «Сургутнефтегаз», выделенное из структуры материнской компании «Главтюменнефтегаз» являлось исключительно добывающей компанией, которая на 100% принадлежала государству. Кроме того, государство контролировало 100% на Киришском нефтеперерабатывающем заводе в Ленинградской области и несколько сбытовых предприятий в северо-Западном регионе РФ. Все эти активы были объединены в холдинг, первоначально так же являвшийся собственностью государства.

В результате многоуровневой приватизации акции добывающего предприятия ОАО «Сургутнефтегаз» (добывающий актив) распределились следующим образом: 38% осталось у «Сургут холдинг», 10% распределены среди работников предприятия, 5% достались топ-менеджерам, а оставшиеся 42% были проданы на открытом аукционе 1993 г. При этом приватизация коснулась и материнской компании для добывающего предприятия – АО «Сургут холдинг». 45% ее остались под контролем государства, 40% были проданы компании «Нефть-Инвест», которая, как выяснилось, контролировалась руководством «Сургутнефтегаза», 7% распределили между сотрудниками, 8% реализованы на закрытом аукционе. В ноябре 1995 года, 40,12% акций, принадлежащих государству, проданы Пенсионному фонду «Сургутнефтегаза», который так же находился под контролем добывающего предприятия.

Несмотря на то, что «Сургут холдинг» оставался формальным владельцем «Сургутнефтегаза», контролируя 38% акций, дающих 51% голосов, фактически «Сургутнефтегаз» контролировал порядка 87% акций материнской компании через аффилированные с ним структуры и пакет, принадлежащий его сотрудникам. В дальнейшем через проведение дополнительных эмиссий акций в 1996 и 1997 годах голоса миноритарных акционеров были размыты, в результате чего АО «Сургут холдинг» и его дочерние структуры получили 67% голосующих акций в «Сургутнефтегазе». Последний же в 2000 г. выпустил 12 млрд новых простых акций и обменял их на акции холдинга, получив таким образом контроль над 99,3% акций своего номинального собственника.

Рубежным для компании стал 2003 г. За несколько месяцев до атаки на «Юкос» Путин ездил в Сургут и имел продолжительную приватную беседу с Богдановым. После этого генеральный директор фактически исчез из публичного поля, перестав каким-либо образом комментировать финансовые аспекты деятельности предприятия, ограничиваясь лишь высказываниями по проблемам технологий и производственным процессам. «Сургутнефтегаз» прекратил сообщать о своей структуре собственности. Более того, после этого времени отчетность по US GAAP или МСФО не раскрывалась, а новости стали носить характер инсайдерской информации, не отличаясь полнотой

Например, 2003 г. «Ведомости» сообщили, что «Сургут-Холдинг» преобразован в частную компанию и переименован в ООО «Лизинг-Продакшн». Тремя годами позднее этот актив был продан, как предположили «Ведомости», за $20 млрд. Смысл сделки остается загадкой, если учесть, что фактически ООО до момента своей ликвидации в 2014 г. находилось под контролем менеджеров «Сургутнефтегаза» и принадлежащего ему пенсионного фонда. Таким образом можно констатировать, что «Сургутнефтегаз» превратился в самую закрытую компанию России, причем в тот самый момент, когда другие участники рынка переходили на международные стандарты отчетности и повышали свою прозрачность, что приводило к росту интереса к ним со стороны инвесторов и повышению их капитализации.

В 2007 г. деловое издание «Ведомости» обнаружило сеть из 23 юрлиц – предприятий, некоммерческих партнерств и фондов, связанных с «Сургутнефтегазом» — либо учрежденных им, либо управляемых его менеджерами, включая его генерального директора Владимира Богданова, который числился управляющим в девяти из них, непосредственно контролируя таким образом более половины голосующих акций. В дальнейшем он отказался от руководства в структурах «кольца», передав полномочия своим подчиненным. Фирмами-номиналами, на которые суммарно приходилась доля в 73% акций «Сургутнефтегаза, руководили и топ-менеджеры корпорации. Так, например, на балансе сургутского ООО «Кринум», учредителями которого являлись шесть некоммерческих партнерств, в 2013 г. находилось 35 млрд рублей или $1,1 млрд в долгосрочных активах. При этом, директор компании, которая предоставляет услуги дворников — Ольга Пустовалова, она же единственный сотрудник фирмы, по совместительству являлась главным бухгалтером «Сургутнефтегаза». В 2021 г. совокупные активы организации достигли 63,2 млрд руб., а возглавил ее начальник управления по организации обслуживания производства ОАО «Сургутнефтегаз» Алексей Пантелеев.

Написать нам: Телеграм @blackmark_ru – на русском языке

Мы в соцсетях:

Телеграм на русском языке

Телеграм на английском языке

Фейсбук на русском языке

Фейсбук на английском языке

Инстаграм на русском языке

Инстаграм на английском языке

Примерно в 2011 г. в сеть было вплетено еще одно кольцо из кипрских офшоров, принадлежащих друг другу и владеющих долями в российских «закольцованных» компаниях, владеющих «Сургутнефтегазом» и контролируемых его менеджментом. Оба кольца тесно связаны между собой. Так, из шести некоммерческих партнерств, владеющих упомянутым ООО «Кринум», пять имеют связи с кипрскими офшорами, аффилированными с «Сургутнефтегазом».

Таким образом формально «Сургутнефтегаз» принадлежит самому себе и не имеет конечных бенефициаров, однако при том публичное акционерное общество категорически отказывается раскрывать их, признавая таким образом факт существования конечных владельцев. В ежеквартальном отчёте за 4-й квартал 2018 года ПАО раскрывает только одного акционера, владеющего не менее 5 % уставного капитала или не менее 5 % обыкновенных акций — «Национальный расчетный депозитарий», на которого зарегистрированы 11 % обыкновенных и 66 % привилегированных акций, однако он является номинальным держателем пакета, а не собственником.

Весьма наглядна в данном случае реакция генерального директора Владимира Богданова, когда ему задают вопросы об акционерах. Он холодно замечает, что закон не обязывает раскрывать эту информацию, сам он не знает кому принадлежит предприятие, которое возглавляет более 30 лет, и узнать не может, поскольку владеет мнее чем 2-процентным пакетом, тогда как для доступа к этой информации необходимо владеть 2,5% акций. Получается, что Богданов понятия не имеет, кто же назначает его руководителем корпорации. Такая модель поведения (я человек маленький, ничего не знаю, просто хожу на работу, своих боссов никогда не видел) более характерна для бухгалтера мафии, которого допрашивают следователи, нежели для генерального директора третьей по величине нефтяной корпорации России.

«Сургутнефтегаз» — опасно для жизни!

В апреле 2013 г. обнаружилось, что с баланса «Сургутнефтегаза» исчезли около 40% его акций, стоимостью не менее $15 млрд. Единственное объяснение такого исчезновения может быть в том, что эти акции продали, но кому, и по чьему решению, никто не знает. Никаких объявлений со стороны руководства компании, входящей в топ-10 мировых нефтедобытчиков, по этому поводу не последовало. Мировой рынок отреагировал на ситуацию с нескрываемым удивлением. Как пишет Financial Times: «Кому-нибудь стоило бы подать в суд, но посмотрите, что случилось с Браудером».

В 2005 г. британский инвестор Уильям Браудер, владелец инвестфонда Hermitage Capital, купив миноритарный пакет акций «Сургутнефтегаза», обратился в суд, чтобы получить больше информации о значительной доле акций, держателями которых были непрозрачные структуры, а также попытался их аннулировать. Браудер раскрыл схему реализации нефти через посреднические структуры, возглавляемые друзьями российского президента, и потребовал объяснений. Но его выслали из России за пять дней до того, как его иск к «Сургутнефтегазу» должен был слушаться в суде. Верховный суд отверг все требования истца. В 2008 г. Браудеру, который не прекратил своей расследовательской активности, было заочно предъявлено обвинение в уклонении от уплаты налогов в особо крупном размере

Гораздо более трагично сложилась судьба юриста консалтинговой компании Firestone Duncan (оказывала услуги Hermitage Capital) Сергея Магнитского, проходящего обвиняемым по этому же делу и работавшим в интересах британского инвестора. 24 ноября 2008 г. он был арестован по обвинению в помощи главе фонда Уильяму Браудеру в уклонении от уплаты налогов. Инициировал дело подполковник милиции Артем Кузнецов, а расследование вел майор Павел Карпов. Согласно документам, представленным руководством компании Firestone Duncan, семья Кузнецова потратила около $3 млн в течение 3 лет, а семья Карпова более $1 млн., что убедительно указывает на их связь с организованной преступностью.

Сергей скончался вследствие бесчеловечного обращения в СИЗО за неделю до того момента, как должен был оттуда выйти. Смерть Магнитского вызвала широкий международный резонанс и стала поводом для принятия в 2012 г. в США и позднее в Канаде «Закона Магнитского», который ввел персональные санкции в отношении лиц, ответственных за нарушение прав человека и принципа верховенства права в России. Ранее, в 2010 г. Европаламент принял резолюцию, не имеющую обязательной силы, но рекомендующей правительствам стран ЕС изучить возможность визовых и финансовых санкций против лиц, упомянутых в документах, связанных с делом Магнитского. Таким образом еще до агрессии в отношении Украины было положено начало санкционному давлению на Россию.

Непосредственной причиной репрессий стала раскрытая Магнитским схема, по которой некие чиновники украли 230 млн. долл. из бюджета РФ через московскую налоговую службу. Деньги ушли за границу, туда же бежали две чиновницы ФНС Ольга Царева и Елена Анисимова, купившие перед тем дорогостоящую недвижимость в Дубае (ОАЭ). Сергей Магнитский незадолго до смерти установил факты причастности Царевой и Анисимовой к хищению 5,4 млрд бюджетных средств по схеме возмещения налогов.

Схема была серийной, это только один эпизод. Журналисты «Новой газеты» предположили, что бенефициаром хищения из бюджета 5,4 млрд рублей являлся Анатолий Сердюков, бывший министр обороны, руководивший Федеральной налоговой службой в 2004-2007 гг. Позднее «Новая газета» опубликовала материал, согласно которому по тем же самым схемам, которые разоблачил Сергей Магнитский, те же самые люди в период 2009-2010 гг. вывели из бюджета еще более 11 млрд рублей. Украденные деньги потом находили в самых разных уголках мира. А в 2016 г. часть их обнаружилась в офшорах виолончелиста Ролдугина, известного как друг детства и «кошелек» Путина, то есть держатель одного из принадлежащих российскому президенту общаков.

Но началом этой цепи трагических событий стал конфликт между Браудером и руководством «Сургутнефтегаза». О чем может говорить такая забота государства о неприкосновенности тайн частной компании? Ответ очевиден: чиновники, способные использовать в качестве инструмента решения проблемы российские силовые структуры и контролирующие Верховный суд, имеют самое непосредственное отношение к бизнесу «Сургутнефтегаза». Учитывая обстоятельства дела, не подлежит сомнению, что в данном случае были напрямую затронуты финансовые интересы Владимира Путина. Именно поэтому коррумпированные силовые органы отреагировали комплексно и максимально жестоко.

Эстафетную палочку у Браудера попытался перехватить восходящая звезда российской оппозиции Алексей Навальный, возглавлявший в тот момент националистическое движение «Народ». Он, являясь миноритарным акционером (владеет 2500 обыкновенными акциями), в апреле 2008 г. на собрании акционеров подверг «Сургутнефтегаз» критике за закрытость, скупую дивидендную политику, требовал разъяснить детали мутных и невыгодных схем с продажей нефти через посредников (в частности компанию Gunvor, связанную с другом президента Путина Геннадием Тимченко) и раскрыть структуру владения корпорацией. Разъяснений по существу он так и не получил, после чего в мае подал иски с требованием о раскрытии информации в суд Тюменской области, где предсказуемо потерпел полное фиаско. После начала уголовного преследования в отношении Браудера и Магнитского Навальный утратил интерес к «Сургутнефтегазу» и вообще прекратил заниматься инвест-активизмом, перейдя к формату журналистских расследований и публикации инсайдерской информации. Это в конечном итоге и привело его за решетку в качестве личного врага Путина.

В судьбе еще одного известного российского узника – Михаила Ходорковского «Сургутнефтегаз» по мнению последнего тоже сыграл свою роль. Как известно, в ходе банкротства «ЮКОСа» его ключевой актив — арестованный государством «Юганскнефтегаз», был куплен в декабре 2004 г. на аукционе таинственным ООО «Байкалфинансгрупп» за $9,3 млрд., хотя рыночная цена компании оценивалась в 2,5 раза дороже. Откуда такие деньги у компании, зарегистрированной всего за две недели до аукциона?

Подсказка содержится в следующих фактах: учредителями компании являлись ООО «МАКойл» (ей также принадлежал уставный капитал «Байкалфинансгруп») и ОАО «Реформа), а генеральным директором числилась жительница деревни Дмитровское, расположенной под Тверью, Валентина Давлетгареева. При том она также являлась совладельцем ОАО «Соверен» и «Форум-Инвест», аффилированных с «Сургутнефтегазом». Владелец «Реформы» — ООО «Инвесткомпания КИАС», а гендиректором «Реформы» на конец сентября 2003 г. числился замначальника базы производственного обеспечения «Сургутнефтегаза» Александр Конобиевский. В совет директоров компании входили также его сослуживцы Тимур Арсланов, Игорь Минибаев и Ирина Ефимова.

По информации газеты «Ведомости» сотрудники «Сургутнефтегаза» участвовали и непосредственно в аукционе, решившем судьбу «ЮКОСа». Это были начальник управления организационных структур «Сургутнефтегаза» Игорь Минибаев и первый замначальника финансового управления компании Валентина Комарова. При этом источник «Ведомостей» подчеркнул, что именно Минибаев сделал единственное и финальное предложение на аукционе. Если это так, то есть все основания предполагать, что оплачена покупка была из знаменитой теневой кассы «Сургутнефтегаза».

Впрочем, эта сделка века со всей очевидностью показывает, что кубышка не принадлежит «Сургутнефтегазу» и не приносит ему гешефтом, потому что через три дня после знаменитого аукциона, проходившего в формате операции спецслужб, ООО «Байкалфинансгруп» было приобретено компанией «Роснефть» за… 10 тысяч рублей, которые составляли уставной капитал общества. Таким образом юкосовские активы, рыночной стоимостью на тот момент до $25 млрд, перешли в распоряжение давнего друга Путина Игоря Сечина фактически бесплатно.

По официальной легенде деньги на выкуп нефтедобывающего актива «ЮКОСа» дала в долг «Байкалфинансгруп» сама «Роснефть», которая в свою очередь позаимствовала их у своих «дочек», «Сбербанка», «Внешэкономбанка» и китайской нефтяной компании Sinopec в виде аванса в счёт будущих поставок нефти в Китай. Однако в этом случае совершенно непонятно, зачем «Роснефти» понадобилось светить в процессе менеджеров «Сургутнефтегаза». Чтоб создать фирму-однодневку можно было бы прибегнуть к услугам любого бомжа. Более правдоподобной нам кажется версия о том, что госбанки выступили лишь посредниками, выдавшими «Роснефти» займ из средств, находящихся на депозитах компании Богданова, которая с 2002 г. стала накапливать прибыль на своих счетах, а китайский кредит, если он и имел место, сразу перекочевал в один из общаков путинской преступной группировки.

Если дело обстояло именно так, то в финансах «Сургутнефтегаза» должна была возникнуть дыра, залатать которую быстро и незаметно весьма трудно. «Роснефть» расплатилась по обязательствам, возникшим в связи с покупкой «Байкалфинансгруп» юкосовских активов только в 2011 г. Возможно, именно этим обстоятельством объясняется то, что до 2013 г. «Сургутнефтегаз» не раскрывал свою финансовую отчетность.

Мафия меняет правила игры

Многочисленные эксперты, пытавшиеся обнаружить факты, подтверждающие громкие заявления политолога Станислава Белковского, утверждавшего, что «Сургутнефтегаз» на 37% принадлежит лично Путину, анализировали структуру собственности компании, пытаясь найти хоть какую-то, пускай даже косвенную связь с семьей президента. И не находя ее, разочарованно объявляли эту версию конспирологией.

В данном случае принципиальной ошибкой было то, что они применяли методы бизнес-аналитики для раскрытия отношений в криминальном сообществе, строящемся совершенно на других основаниях. Для мафии совершенно не имеет значения юридический контроль над активами, важен контроль над собственниками. Если рэкетиры ежедневно собирают с рыночного ларька дань в размере 70% дневной маржи, они совершенно искренне считают его своим. Номинального владельца, как субъекта, они не воспринимают, особенно если он по каким-то причинам не может сменить «крышу». Чаще всего бандиты не претендуют на участие в оперативном управлении бизнесом, тем паче, что не обладают для этого достаточной компетенцией.

Угрозу мафиози представляют не собственники бизнеса, находящегося под их «опекой», а конкурирующие криминальные группировки, борющиеся за передел сфер влияния. Поскольку Россия является мафиозным государством (mafia-state), сами организованные преступные группировки (ОПГ) нуждаются в крыше со стороны властных структур, потому что только в этом случае они могут относительно безнаказанно осуществлять свою противоправную деятельность. Чиновники в свою очередь заинтересованы в том, чтобы продавать услуги крышевания и торговать административным ресурсом, расходуя бюджетные средства в интересах подконтрольных мафии предприятий, получая с этого «откаты». Благодаря этому еще в 90-е годы сложился симбиоз между государственной бюрократией, коррумпированными силовиками и криминальными сообществами.

В годы правления Путина именно бюрократия стала играть в этом трио доминирующую роль, а братва (bratva), то есть участники низовых преступных группировок практически выпали из схемы. Это связано в первую очередь с тем, что главным источником обогащения mafia-state стала природная рента – нефтяная, газовая, угольная, металлургическая и т.д., в то время как в 90-е ОПГ кормились за счет розничной торговли и участвовали в силовом перераспределении собственности. Чиновник, чтобы отобрать у торговца выручку, нуждался в братве. Для перераспределения рентных доходов, стремительно растущих с конца 90-х годов, уличные банды стали не нужны.

Зато потребовалась монополизация государственной власти в руках мафии, что и ознаменовал приход в Кремль Владимира Путина, который окончательно отодвинул от рычагов управления старую советскую партноменклатуру, олицетворяемую семьей Ельцина, и олигархов первой волны, сколотивших свои состояния на выгодных сделках по приватизации «бесхозных» советских активов. Новая мафиозная структура основывалась на триединстве высшей бюрократии, силовиков и экономических агентов, играющих роль общаков. При этом принцип криминальной организации, базирующийся на контроле над людьми, а не над пакетами акций, остался приоритетным и порой единственно имеющим значение.

Наивным будет считать, что «Роснефть» и «Газпром», контролируемые путинскими друзьями Игорем Сечиным и Алексеем Миллером, принадлежат государству или являются коммерческими предприятиями, цель которых – зарабатывать деньги для своих акционеров. Их главная функция заключается в том, что они стали общаками мафии, взявшей под контроль государство, а поскольку государство превратилось в инструмент мафии, то и крупные корпорации становятся инструментом государственной политики в интересах путинской ОПГ. Их формальные экономические показатели давно не играют никакой роли. Так «Роснефть» неоднократно признавалась самой дурно управляемой корпорацией мира, а расточительность «Газпрома», десятилетиями осуществляющим безумно убыточные проекты, стала легендарной. Они обогащают своих подрядчиков, а подрядчики осуществляющие бессмысленные мегапроекты, наполняют общаки кремлевской мафии, управляющей сырьевыми гигантами.

Это объясняет и такую метамарфозу: если в 90-е государство активно занималось приватизацией, в результате чего появились олигархи, выступающие в качестве полноправных экономических и политических субъектов, то в годы путинского правления приоритеты сменились –  раздувшиеся государственные и квазигосударственные структуры производят три четверти ВВП, а коллективным бенефициаром национальной экономики становится мафия, контролирующая формально принадлежащие государству активы. Роль олигархов деградировала до уровня номинальных держателей общаков. Тот, кто попытался оспорить новые правила игры, утратил свой статус – такие могущественные олигархи ельцинской эпохи, как Ходорковский, Березовский, Гусинский потеряли свои состояния и вынуждены были эмигрировать. На плаву остались только те, кто сумел перестроиться и принять новые правила игры.

Слуга своего господина

Заметное место в числе новой обслуги путинской мафии занимает Владимир Богданов, администрирующий самый большой общак кремлевских бандитов под брендом «Сургутнефтегаз». Успех этого менеджера, так и не ставшего олигархом, обусловлен тем, что его отношения с путинской ОПГ стали своего рода модельными для современной России и начало им было положено задолго до того, как бывший кагебешник и чиновник питерской мэрии воцарился в Кремле. «Сургутнефтегаз» – первый крупный трофей будущего диктатора, который он начал переваривать еще в середине 90-х.

При формировании вертикально-интегрированных нефтяных компаний «Сургутнефтегазу достались перерабатывающие и сбытовые активы, преимущественно в Ленинградской области и Санкт-Петрбурге: НПЗ в Киришах (единственный в регионе), сеть заправок «Нефто-Комби» (более 100 АЗС в Петербурге), нефтебаза «Ручьи» (70% хранилищ бензина в регионе), нефтебаза «Красный нефтяник» (мазут и масла), «Леннефтепродукт» (сеть АЗС в Лен. области) и т.д. Компания таким образом становится монополистом на региональном топливном рынке.

Однако к 1996 г. «Сургутнефтегаз» утратил де-факто контроль над своими «дочкам». Передел собственности происходил в лучших традициях бандитских рейдерских захватов 90-х. На нефтебазу «Ручьи» прислали налоговую и сотрудников МВД, которые ушли только тогда, когда директор сдал базу в аренду бандитам за копейки. Позднее к захватчикам перешли и акции нефтебазы. В крупнейшей в городе сети АЗС «Нефто-Комби» «Сургутнефтегаз» в 1996 г. просто выкинули из акционеров: провели допэсиссию акций и размыли его долю до небольшого пакета. Собрание акционеров, где было принято такое решение, прошло под диктовку бандитов. Юриста, представителя головной компании, утром перед собранием встретили в подъезде крепкие ребята и провели соответствующую «разъяснительную работу».

Кто же стал новым владельцем высокомаржинального бизнеса? Во всех случаях активы переходили под контроль «Петербургской топливной компании» (ПТК), которую в шутку называли «Тамбовская топливная компания» в честь одноименной ОПГ, которая являлась системообразующей как для криминального мира второго по величине мегаполиса России, так и для городской экономики.

Тамбовскую группировку в 1988 г. создали выходцы из Тамбова Владимир Кумарин и Валерий Ледовских, но самостоятельную роль она начала играть только в 1991 г. Банда работала по широкому профилю криминального ремесла: охраняла наперсточников и крышевала проституцию, осуществляла рэкет в отношении предпринимателей, занималась контрабандой и рейдерскими захватами. Примечательно, что рекламой группировки занимался известный тележурналист Александр Невзоров, создавший тамбовцам имидж самой влиятельной криминальной структуры в городе. В дальнейшем, когда Невзоров стал депутатом Государственной Думы, Кумарин получил должность его помощника.

После распада Великолукской ОПГ, под крылом которой бригада Кумарина-Ледовских начинала свою деятельность, тамбовские становятся крупнейшим преступным сообществом в Петербурге. В середине 90-х годов группировка начинает легализацию своего капитала, создавая торговые компании и частные охранные предприятия, в которые официально трудоустраивались их уличные бойцы. Самым крупным активом тамбовских стала ПТК – монополист на топливном рынке города. Возглавил ее непосредственно Кумарин, сменивший перед тем фамилию на Барсуков.

Одним из факторов успеха Тамбовской ОПГ стали тесные отношения бандитов с петербургской мэрией, в которой связями с правоохранительными органами и организованной преступностью занимался вице-губернатор Владимир Путин. Изначально его личная роль в развитии группировки была незначительной, но по мере легализации своего бизнеса тамбовскими он стал играть все более заметную роль, получая благодарность как в виде подношений, так и в виде долей в контролируемых мафией предприятиях. Вообще изначально ПТК была учреждена мэрией, и бандиты не имели в ней контрольного пакета, получив его при непосредственном содействии вице-губернатора Путина. Тот получил от новых хозяев за услуги долю в 5% (номинальным держателем ее являлся друг и однокурсник Виктор Хмарин). Практика оформления активов на номиналов широко использовалась бандитами. Тот же Кумарин свой пакет акций в ПТК и другие активы (например, 5-звездочный «Гранд Отель Европа» на Невском проспекте) оформил на своего финансиста Андрея Подшивалова.

Параллельно Путин содействовал становлению и развитию сети предприятий, контролируемых его друзьями. Часть из них была связана с реализацией топлива. Причем если внутренний сбыт был отдан на откуп тамбовской ОПГ, то экспорт нефтепродуктов традиционно находился под крышей силовиков, прежде всего ФСБ (ранее – КГБ). Путин, как выходец из спецслужб, имел возможность торговать своим влиянием и связями в обоих сферах.

После того, как ПТК захватила контроль над сбытовыми активами «Сургутнефтегаза», следующей целью неизбежно должен был стать Киришкский НПЗ. Вопрос о принадлежности завода в Киришах решался в 1996 г. на бандитской сходке, от которой, разумеется, не сохранилось ни официального протокола, ни общего фото участников. Однако многочисленные свидетельства позволяют сделать выводы о том, что участие в ней принимал Владимир Путин, сам являвшийся совладельцем «Петербургской топливной компании», представляя так же мэрию города и своих друзей по КГБ, занимавшихся экспортом нефтепродуктов. «Сургутнефтегаз» представлял председатель законодательного собрания Ханты-Мансийского автономного округа и известный лоббист нефтяных корпораций Сергей Собянин. Поскольку «Сургутнефтегаз» являлся ключевым налогоплательщиком ХМАО, без крыши в региональной власти его существование представить невозможно.

Дальнейший ход событий позволяет реконструировать и договоренности, достигнутые на сходке: ПТК отказывается от притязаний на Киришкий НПЗ взамен выгодных условий поставок нефтепродуктов. Формально «Сургутнефтегаз» сохраняет контроль над предприятием, но фактическим бенефициаром остается «законный владелец», то есть бригада Геннадия Тимченко и фирм, аффилированных со спецслужбами, которые крышевали завод с конца 80-х, еще до того, как государство отписало его «Сургутнефтегазу». Собянин фактически подписал капитуляцию и выступал гарантом бесперебойных поставок нефти. Он же, вероятно, взял на себя миссию донести до руководства «Сургутнефтегаза» мысль о том, что с мафией выгоднее дружить, нежели воевать.

Для Собянина та встреча стала поистине судьбоносной. С момента прихода Путина в Кремль его карьера получила мощный импульс, он стал фактически единственным непитерцем, вошедшим в близкий круг общения российского диктатора, если не считать Сергея Шойгу, доставшегося новому президенту в наследство от старого. Богданов проявил понимание и согласился на роль младшего партнера питерской мафии, тем более, отбирали прибыль у завода они не полностью, что-то и оставалось.

Бригада Геннадия Тимченко (кличка «Гангрена») была тесно связана как со спецслужбами, так с Тамбовской ОПГ и Путиным. Последнему он содействовал в осуществлении его первой аферы, вязанной с бартерными поставками из-за рубежа продовольствия для Ленинграда в обмен на беспошлинные поставки сырья (нефти, леса, цветных и редкоземельных металлов) из государственных резервов. В результате сделки, как считает глава комиссии, расследовавшей деятельность Путина, Марина Салье, городу был нанесен ущерб в размере $850 млн.

Сам Тимченко, как писала газета «Ведомости», являлся подкрышником КГБ, то есть агентом, не являвшимся кадровым офицером, для которого сотрудничество с разведорганами являлось продолжением его основной деятельности. Основной деятельностью для Тимченко была работа в подразделении Министерства внешней торговли СССР, под прикрытием которого он занимался в том числе организацией экспортных предприятий, использовавшихся для финансирования нужд КГБ за границей.

В 1990 г. Тимченко начал работать в созданной КГБ компании «Юралс» и стал представителем фирмы на Киришском НПЗ, а в 1991 г. перешел на работу за рубеж – в Urals Finland. Еще с 1987 г. экспорт продукции завода был сосредоточен в руках треста «Киришинефтехимэкспорт» (с 1994 г. — «Кинэкс»).  Контролировали Тимченко и его трое его друзей – Катков, Малов и Смирнов. Адольф Смирнов к тому же являлся заместителем директора НПЗ в Киришах, поэтому проблем с доступом к продукции НПЗ по «эксклюзивным» ценам у бизнес-партнеров не было. Поскольку деньги приносит не добыча сырья, а именно продажа нефтепродуктов, то понятно, в чьих карманах оседала маржа от деятельности формально государственного предприятия.

«Кинэкс» брал продукцию на заводе и гнал ее за рубеж, своему партнеру в Финляндии, тому самому Urals Finland. Работали там помимо Тимченко бывшие чекисты Панников (директор), Тарасов, Ровнейко. К тому времени СССР распался, КГБ перестал существовать, а созданная им фирма просто перешла в распоряжение ее управляющих.

Передача Киришского завода «Сургутнефтегазу» не изменила положения, бригада Тимченко продолжала считать его своим. «Кинэкс», монополизировавший весь экспорт «Сургутнефтегаза» был приватизирован отдельно от материнской компании и в результате ряда махинаций, включая преднамеренное банкротство, в 1994 г. компания перешла под полный контроль Тимченко и трех его компаньонов – Каткова, Малова, Смирнова). В 1995 они приобрели и СП Urals в Финляндии, переименовав его в International Petroleum Products). Таким образом вся цепочка сбыта нефтепродуктов за рубеж оказалась в руках бригады Тимченко.

Любопытно, что «Кинекс» поначалу являлся так же крупным игроком внутреннего рынка, осуществляя оптовые поставки для ПТК, а в 1999 г. приступил к торговле сырой нефтью. Поначалу, в 1999-2002 г. «Кинэкс» был только одним из посредников, торгующих нефтью «Сургутнефтегаза», и не самым крупным. Однако в отличие от других он забирал нефть у по ценам намного ниже рынка. Уильям Браудер в 2000-х гг. провел расследование деятельности «Кинэкса» на основе данных таможенной статистики и выяснил, что тот брал нефть со «скидкой» 35 долларов с тонны (около 7 долл. с барреля), а перепродавал за рубежом уже по нормальным ценам. Учитывая, что баррель в начале 2000-х стоил около 20 долларов, нефть доставалась посреднику на 25% ниже рынка. Таким нехитрым путем в 1999-2002 гг. путинские друзья выкачали из «Сургутнефтегаза» около миллиарда долларов.

Этот факт косвенно указывает на истинного владельца актива. Будь «Сургутнефтегаз» минимально независимой компанией, мотивировать ее на подобную «благотворительность» было бы чрезвычайно трудно. Еще труднее было бы объяснить акционерам, во имя чего предприятие отдает большую часть своей маржи совершенно ненужному ей посреднику. И совсем другая картина рисуется, если мы примем за рабочую версию, что путинская криминальная группировка является конечным бенефициаром «Сургутнефтегаза». В этом случае торговля с грабительским дисконтом становится выгодной, поскольку снижает налогооблагаемую базу, в результате чего потери несет только государство. А для владельца, контролирующего всю производственную цепочку от добычи нефти до переработки и сбыта, не имеет значения, на каком ее этапе формируется прибыль – делиться ведь все равно ни с кем не надо.

Значительная часть денег, выдоенных из «Сургутнефтегаза», осела в общаке Путинской ОПГ (более известна как «кооператив «Озеро») – банке «Россия». А сам бывший питерский чиновник по мере своего карьерного роста в Москве из ранга регионального решалы и крышевателя постепенно вырос до авторитетного босса мафии. Став президентом, начал энергично формировать при помощи пула своих друзей и подельников собственную бизнес-империю.

Начали Тимченко и Путин с «Сургутнефтегаза», структуры, наиболее полно контролировавшейся ими. Период 2002-2003 гг. – время, когда вся компания перешла под контроль кремлевской братвы. Именно в этот период и была сформирована закольцованная схема владения компанией, в ходе реализации которой Владимир Богданов превратился из собственника в номинала. Модель «приватизации прибыли» осталась неизменной: весь сбыт «Сургутнефтегаза» перевели на двух монопольных посредников: фирмы «Сургутэкс» и «Гунвор». Первая занималась сбытом нефтепродуктов, вторая – сырой нефти. Позднее схему отмасштабировали на всю нефтяную отрасль и «Гунвор» стал реализовывать до 40% всей российской нефти.

 «Сургутэкс» был создан в Петербурге в 2002 г. Уже к 2004 г. по данным «Форбс» его оборот с нуля вырос до 360 млрд. руб. в год ($12 млрд. по тому курсу). «Кинэкс» же тихо канул в лету вместе с тимченковскими партнерами Катковым, Маловым и Смирновым, которые стали не нужны. Гена «Гангрена» теперь сам рулил и «Сургутэксом» и «Гунвором». А о том, в чьих интересах он проливал трудовой пот, красноречиво свидетельствует имя его партнера в обоих предприятиях – это был совершенно никому не известный в мире бизнеса Петр Колбин, до 2000 г. работавший мясником на рынке.

Единственная причина, по которой мясник в одночасье стал формальным миллиардером и теневым олигархом – его детская дружба с будущим президентом России. То, что Колбин является доверенным лицом и «кошельком» Путина свидетельствует, например, тот факт, что именно он продал (на самом деле предоставил бесплатно) элитную недвижимость в Москве Анне Зацепилиной – бабушке Алины Кабаевой, известной в качестве любовницы Путина. Подобные «подгоны» пенсионерке Зацепилиной делал так же сам Тимченко.

В 2016 г. Тимченко и Колбин попали под санкции США как доверенные лица Путина. в интервью Би-Би-Си заместитель министра финансов США Адам Шубин, заявил, что по мнению компетентных органов США в «Гунвор» были вложены личные деньги Путина. Пожалуй, стоит уточнить, что это были средства путинского общака. Учитывая, что базой для развития крупного международного нефтетрейдера послужила компания «Сургутнефтегаз», все сомнения относительно того, кто является фактическим бенефициаром этой корпорации, должны развеяться – это сам российский диктатор.

Как оставить Путина с носом

«Сургутнефтегаз» числится в американском санкционном списке с сентября 2014 г., в 2018 г. под секторальными санкциями США находятся еще и его 12 дочерних компаний. Однако характер наложенных ограничений носит формальный, часто совершенно случайный характер, что никоим образом не препятствует деятельности корпорации. Так американским компаниям запрещено поставлять «Сургутнефтегазу» товары и технологии, необходимые для освоения месторождений нефти на глубоководных участках и арктическом шельфе, а также в сланцевых пластах. Но эта корпорация никогда не занималась разработкой шельфовых или сланцевых месторождений. Так в чем смысл подобных запретов?

Точно так же совершенно бесперспективны американские санкции против дочерних предприятий «Сургутнефтегаза» – в их числе помимо российских региональных сбытовых сетей, значится, например, ОАО «Совхоз «Червишевский» – небольшое сельхозпредприятие в Тюменской области, занимающееся производством молока, или ООО «Сургутмебель», специализирующееся на изготовлении окон, дверей, мебели и быстровозводимых конструкций из дерева.

Смешно даже предполагать, что подобные меры заставят Кремль изменить свою внешнюю политику. В то же время санкции нисколько не мешали «Сургутнефтегазу» продавать нефтепродукты даже в США, хоть объемы были и небольшими. Рынки Южной Америки компания начала осваивать уже в 2017 г, за полгода получив там выручку порядка $100 млн. Всего же на внешние рынки в 2020 г. пришлось 77% выручки «Сургутнефтегаза», что свидетельствует о том, что меры противодействия со стороны мирового сообщества нисколько не мешали ему зарабатывать для Путина миллиарды.

Действительно эффективным ударом по Кремлю стало бы включение в санкционный список всех связанных с крупнейшим общаком российской мафии юрлиц, включая офшорные компании и заморозка финансовых авуаров «Сургутнефтегаза», 90% которых номинированы в долларах США, а так же принятие ограничительных мер в отношении банков, предоставляющих компании депозиты. Только в этом случае «Сургутнефтегаз» не смог бы вести внешнеэкономическую деятельность и пополнять черную кассу Кремля.

Особенно болезненной для Путина и членов его преступного сообщества стала бы заморозка кубышки «Сургутнефтегаза». Весь комплекс точечных ударов по «Сургутнефтегазу» имел бы большой демотивирующий эффект для российской правящей верхушки и связанного с ней частного бизнеса. Одно дело, когда правительства западных стран накладывают санкции на молочную ферму, учредителем которой выступает нефтяная корпорация (вряд ли коровы станут после этого хуже доиться), и совсем другое – если накопления общака объемом в десятки миллиардов долларов в один момент сгорают. Трудно придумать более действенного унижения для Путина, нежели выставив его голым королем для своего ближайшего окружения.

А. Кунгуров. Фото: РБК

Госкомпании «Роснефть», которая фактически является монополистом в трубе, придется подвинуться. В конце прошедшей недели президент «Транснефти» Николай Токарев сообщил, что компания «Сургутнефтегаз» планирует поставлять по нефтепроводу Восточная Сибирь—Тихий океан до 9 млн тонн сырья. В связи с этим, иностранные инвесторы снова задались вопросом: что же это за компания «Сургутнефтегаз», ради которой подвинули саму «Роснефть», и кто ее владельцы?

Госкомпания «Сургутнефтегаз» была приватизирована в девяностых годах. Однако если другие крупные энергетические компании после ваучерной приватизации и залоговых аукционов попали в руки банкиров, ставших впоследствии олигархами, то «Сургутнефтегаз» осталась в управлении «трудового коллектива», во главе которого до сих пор стоит все тот же «красный директор» Владимир Богданов. Правда, с того времени у компании появились новые владельцы, но их имена доподлинно никому неизвестны — списка своих основных акционеров компания никогда не раскрывала.

Как пишет британская Financial Times, последний раз на вопрос о владельцах компании гендиректор Богданов отвечал в 2008 году. Тогда он заявил иностранным журналистам, что сам толком не знает, у кого находится большинство акций компании. Дескать, у него самого меньше 2% акций, поэтому он даже не имеет доступа к реестру акционеров, пояснил Богданов.

Как сообщил Financial Times Владимир Милов, который до 2002 года был замминистра энергетики России, такую «запутанную» систему собственности создали специально для того, чтобы скрыть имена хорошо известных чиновников — акционеров, возможно, принадлежащих к высшим эшелонам власти. «Кто на самом деле владеет „Сургутнефтегазом“ — это тайна № 1 в российской нефтяной промышленности», — заявил Милов. Впрочем, такая структура собственности может объясняться и еще двумя причинами: концентрацией контроля в руках менеджмента и защитой от враждебных поглощений.

При этом, в отличие от «Роснефти», имеющей 70 млрд долларов долгов, «Сургутнефтегаз» — самая богатая нефтекомпания в России, но ее деньги разложены по разным «карманам». Как писали «Ведомости», существует целая сеть из 23-х фирм, некоммерческих партнерств и фондов, аффилированных с «Сургутнефтегазом» — либо учрежденных им, либо управляемых его менеджерами, включая гендиректора Богданова. Общие финансовые вложения в этих организациях достигают свыше 1 трлн рублей. Таким образом, на счетах «Сургутнефтегаза» находится более 30 млрд долларов свободных средств: деньги компания хранит преимущественно в долларах, ежегодно зарабатывая на этом до 1 млрд долларов на процентах. И кому принадлежат эти миллиарды — неизвестно.

Смазочный фонд Кремля

Западные аналитики предполагают, что деньги и акции «Сургутнефтегаза» принадлежат крупными госчиновникам, а Богданов просто является их как бы «смотрящим». Американская New York Times пишет, что среди инвесторов ходят слухи, что «Сургутнефтегаз» — это просто «смазочный фонд» Кремля. А что думают на эту тему участники российского рынка акций? Об это «СП» спросила управляющего активами ChebotarevLab Юрия Чеботарева.

— Перед атакой на ЮКОС в 2003 году, за несколько месяцев до начала судебных разбирательств, Путин ездил в Сургут и имел длительную беседу с Богдановым, который после этого перестал говорить на темы рынка, а все больше говорит о буровых вышках и насосах. Дело в том, что ЮКОС был тогда первой российской нефтяной компанией, которая начала публиковать полную открытую отчетность о своей деятельности, и точно указывать, кто является владельцем ее акций, какие имеет доходы. Таким образом, ЮКОС перешел на международные стандарты отчетности, и то же самое, по логике рынка, должны были сделать все остальные. Но это явно не понравилось Кремлю, и ЮКОС разгромили, а «Сургутнефтегаз» после этого стал самой закрытой компанией на рынке.

«СП»: — О чем это говорит?

— Говорит лишь о том, что «Сургутнефтегазу» есть что скрывать о своих акционерах и прибылях — это вам скажет любой участник фондового рынка. В связи с этим, стоит еще вспомнить то, что произошло в нынешнем году на Кипре. Когда там начался банковский кризис, и стали резать вклады клиентов банков, появились сообщения, что пострадало много счетов «Сургутнефтегаза». Таким образом, международная финансовая элита дала понять Кремлю, что она знает, где хранятся деньги российских чиновников, и может легко их достать. И судя по тому, что больше всего пострадали счета российских клиентов, думается, именно с этой целью и была задумана кипрская операция.

«СП»: — А можно ли просчитать, кто владеет акциями «Сургутнефтегаза»?

— Структура владения акциями «Сургутнефтегаза» очень хитрая — кольцевая: когда одна офшорная компания владеет пакетом акций, а ею владеет другая офшорная компания, которой, в свою очередь, владеет третья офшорная компания. В общем, офшор на офшоре, и офшором погоняет. И учитывая, что офшоры не раскрывают информации о бенефициарах, просчитать, кто на самом деле владеет акциями «Сургутнефтегаза» и в каких пропорциях, ни одному рыночному аналитику не под силу. Но западные спецслужбы вполне могут выяснить владельцев, и они их знают, потому на Кипре они действовали уверенно, зная по кому нанесут основной удар. И, в общем-то, этого не скрывали.

«СП»: — Как воспринимает рынок такую закрытость «Сургутнефтегаза», это бьет по его имиджу?

— У «Сургутнефтегаза» нет никакого имиджа на бирже, биржевых игроков эта компания совершенно не интересует. А ее акции используются биржевыми спекулянтами лишь для хеджирования рисков — они уходят в эти бумаги, стоимость которых практически не меняется, когда на рынке происходит обвал. Непонятно, зачем «Сургутнефтегаз» вообще котирует свои акции на бирже, сделали бы закрытое акционерное общество. Правда, тогда надо было бы хотя бы формально указать имена владельцев, ссылка на «трудовой коллектив» уже не прошла бы.

«СП»: — Почему же тогда «Сургутнефтегаз» так беспокоит Запад, что они постоянно поднимают эту тему?

— Чиновник, особенно высокого ранга, во всем мире не имеет права заниматься бизнесом, потому что у него есть доступ к инсайду и административному ресурсу. То, что происходит с «Сургутнефтегазом» — это нарушение западных стандартов бизнеса и глобальных правил игры на рынке, естественно, мировой финансовой элите это не нравится, и она будет бороться с такой ситуацией до последнего. И Кипр — это только начало…

Копилка российских чиновников

Хотя «Сургутнефтегаз» официально осталась под контролем ее «трудового коллектива», эксперты указывают на связь компании с кругом олигархов, которые «поднялись» после того, как президентом стал Владимир Путин.

В апреле нынешнего года обнаружилось, что с баланса «Сургутнефтегаза» исчезли около 40% его акций, стоимостью 15 млрд долларов. Единственное объяснение такого исчезновения может быть в том, что эти акции продали, но кому, никто не знает, и никаких объявлений со стороны руководства компании по этому поводу не было.

Мировой рынок отреагировал на такую ситуацию, мягко выражаясь, удивлением. Как пишет Financial Times: «Кому-нибудь стоило бы подать в суд, но посмотрите, что случилось с Браудером».

В 2005 году британский гражданин Билл Браудер, владелец инвестфонда Hermitage Capital, купив миноритарный пакет акций «Сургутнефтегаза», обратился в суд, чтобы получить больше информации о значительной доле акций, держателями которых были непрозрачные структуры, а также попытался их аннулировать. Но его выслали из России за пять дней до того, как его иск к «Сургутнефтегазу» должен был слушаться в суде.

Правда, во время представления отчетности в апреле этого года, западные аналитики получили возможность задать руководству «Сургутнефтегаза» вопрос об акциях, но руководство компании ответило, что «закон не требует раскрытия этой информации». Однако, как отмечают зарубежные юристы, если акции действительно были переданы новым собственникам, то компания «ходит по краю пропасти». Действительно, по российскому закону, если продажа акций не осуществлялась единовременными пакетами более 5%, то раскрытие такой информации не требуется. То есть, с чисто правовой точки зрения «Сургутнефтегаз» действует в рамках закона, но с точки зрения мировой практики и норм, он их явно игнорирует.

Так или иначе, но в то время, когда все крупные российские нефтяные компании стараются стать прозрачнее, и даже нанимают в пиарщики западные инвестбанки, чтобы поднять цену своих акций, «Сургутнефтегаз» движется в другом направлении. Хотя компания торгует ценным сырьем и приносит большую прибыль, ее акции на биржах оценивают даже ниже, чем стоят их денежные активы. История с «Сургутнефтегазом» — типичный пример недоверия западных инвесторов к российской экономике в целом, считает издание. Причина в непрозрачности собственности компании и ее действий. Например, инвесторы долго не знали, что она профинансировала строительство базы подлодок ВМФ России в Сибири.

В 23-х фирмах этой «свиньи — копилки», надежно хранятся деньги российских чиновников и их приближенных «эффективных менеджеров». Лишним подтверждением тому история, которую приводит Financial Times. Согласно отчету Росстата, на балансе компании Krinum, которая базируется в поселке Барсово в Западной Сибири и, по ее регистрационным документам, предоставляет всего лишь услуги дворников, находится 35 млрд рублей или 1,1 млрд долларов в долгосрочных активах. При этом, директор компании — Ольга Пустовалова, по совместительству является главным бухгалтером «Сургутнефтегаза», который базируется в получасе езды от Барсово в городе Сургут. По телефону Пустовалова подтвердила изданию, что заодно является директором Krinum, но отказалась отвечать на дальнейшие вопросы.

По мнению Financial Times, компания Krinum и еще 22 другие сходные фирмы, трасты и организации, находящиеся в Сургуте и его окрестностях — это «ключ к головоломке», над которой уже десять лет мучаются западные инвесторы и аналитики. И ее разгадка может дать ответ на вопрос: кто же все-таки владеет четвертой по величине в России нефтяной компанией?

Фото: ИТАР-ТАСС/ Юрий Белинский

From Wikipedia, the free encyclopedia

Surgutneftgas

Native name	ПАО «Сургутнефтегаз»
Type	Public (ПАО)
Traded as	MCX: SNGS LSE: SGGD
Industry	Oil and gas
Founded	1977; 46 years ago[1]
Headquarters	Surgut , Russia
Key people	Vladimir Bogdanov (CEO)
Products	Petroleum Natural gas Oil products
Revenue	$20.1 billion[2] (2017)
Operating income	$3.89 billion[3] (2016)
Net income	-$932 million[3] (2016)
Total assets	$58.5 billion[3] (2016)
Total equity	$51.4 billion[3] (2016)
Number of employees	92,935
Subsidiaries	Kinef
Website	www.surgutneftegas.ru/en/

Surgutneftegas (Russian: ПАО «Сургутнефтегаз», IPA: [sʊrɡʊtnʲɪftʲɪˈɡas]) is a Russian oil and gas company created by merging several previously state-owned companies owning large oil and gas reserves in Western Siberia. The company’s headquarters are located in Surgut, Khanty-Mansi Autonomous Okrug. In the 2020 Forbes Global 2000, Surgutneftgas was ranked as the 251st -largest public company in the world.^[4]

Surgutneftegas includes a large oil refinery in Kirishi, Leningrad Oblast, operated by the Kirishinefteorgsintez subsidiary. The company is also engaged in fuel retail activities in north-west Russia by cooperating with the Petersburg Fuel Company. Surgutneftegas is also a shareholder of Oneximbank (Объединённый экспортно-импортный банк).
From the beginning Surgutneftegas has been led by president and director general Vladimir Bogdanov, who had run the Surgut oil fields since 1983.

History[edit]

Surgutneftegas was created in 1993 as a joint stock company.^[1] In 1995, the company won a tender for huge oil fields in the Khanty–Mansi Autonomous Okrug. The company also gained permission to build an export terminal in the Batareynaya Bay of the Gulf of Finland and a pipeline between it and the Kirishi refinery.^{[citation needed]}

Surgutneftegas was widely believed to be behind Baikalfinansgrup which acquired YUKOS’ main oil production facility Yuganskneftegaz at a controversial auction in 2004.^[5][6]

Operations[edit]

Surgutneftegas is the leading oil supplier to Belarus, accounting in 2006 for some 30% of the total deliveries.^[7] The company also developed its foreign contacts, including talks with Iran, Libya and pre-war Iraq on taking part in oil extraction projects.^[8]

According to the Hoover company review, Surgutneftegas employs more than 82,000 people and made $24 billion sales in 2007.^[9]

Kirish Oil Refinery[edit]

Construction of the Kirishi Oil Refinery was launched in 1961 in the town of Kirishi, Leningrad Region. The first phase of the refinery was commissioned in March 1966. The refinery was designed to cover the fuel needs of the north-western region of the Soviet Union. The conversion level of the refinery was not very deep, with a high degree of masut (residue) production. The latter was also delivered to the Baltic states, Belarus, and Ukraine.^{[citation needed]}

In 1980 the plant was reconstructed and started diesel hydrotreating unit with capacity of two million tonnes per year. The main fractionation tower K-5 weighing 335.2 tons, diameter of 5 m and a length of 62 m was delivered by «Spetstyazhavtotrans» from the factory «Dzerzhinskhimmash».^{[citation needed]}

In 1993, the refinery was incorporated into the OOO Surgutneftegas and renamed as the OOO Industrial Enterprise Kirishnefteorgsintez (OOO KINEF).^{[citation needed]}

See also[edit]

• List of oil exploration and production companies

References[edit]

External links[edit]

• Official site
• OAO Surgutneftegas