Снег засыпал все пути не проехать не пройти

1.

 

Снег засыпал все пути (дети выполняют руками скользящие хлопки-тарелочки).

Ни проехать, ни пройти (выполняют шлепки по коленям).

Мы лопаточки возьмём (выполняют хлопки)

И дорожки разгребём (качают в стороны руками — «разгребают снег»).

2.

 

Раз, два, три. четыре, пять! (Выполняют хлопки)

Выходи скорей гулять (указательными и средними пальцами шагают по коленям).

Будем с горки ледяной (повторяют хлопки)

Мы кататься всей гурьбой (опять шагают по коленям указательным и средним пальцами).

— У-у-у-у-ух! (Показывают рукой направление движения сверху вниз.)

3.

 

За окном звенят капели (дети выполняют хлопки или звонят в колокольчик),

И цветочки расцвели (раскрывают соединенные вместе ладони перед собой).

Поскорей бы прилетели (выполняют шлепки по коленям)

Утки, гуси, журавли (складывают ладони клювикам и кивают друг другу).

4.

 

Будем вместе мы играть (выполняют хлопки)

И цветочки собирать (выполняют шлепки по коленям).

5.

 

По дорожкам листики (поглаживают ладошкой левой руки правую руку от локтя до пальчиков)

Весело летели (повторяют поглаживания правой рукой).

Только осенью бывают (выполняют плавные движения кистями рук)

Жёлтые метели (шуршат ладошками одна об другую).

6.

 

Дождик бывает весенним (выполняют хлопки),

Дождик бывает осенним (выполняют шлепки по коленям).

Летним он тоже бывает (щёлкают пальцами).

Ну, а зимой замерзает (выполняют плавные движения рук — изображают, как летят снежинки).

(Педагог произносит без музыки, громко.)

И получается снег!

(дети сдувают снежинку с ладошки.)

Спасибо всем, кто заглянул:-) Если вы знаете еще какие нибудь стишочки- распевочки- пишите в комментах!

1. Снег засыпал все пути (дети выполняют руками скользящие хлопки-тарелочки).

Ни проехать, ни пройти (выполняют шлепки по коленям).

Мы лопаточки возьмём (выполняют хлопки)

И дорожки разгребём (качают в стороны руками — «разгребают снег»);

2. Раз, два, три. четыре, пять! (Выполняют хлопки)

Выходи скорей гулять (указательными и средними пальцами шагают по коленям).

Будем с горки ледяной (повторяют хлопки)

Мы кататься всей гурьбой (опять шагают по коленям указательным и средним пальцами).

— У-у-у-у-ух! (Показывают рукой направление движения сверху вниз);

3. Дождик бывает весенним (выполняют хлопки),

Дождик бывает осенним (выполняют шлепки по коленям).

Летним он тоже бывает (щёлкают пальцами).

Ну, а зимой замерзает (выполняют плавные движения рук — изображают, как летят снежинки).

(Педагог произносит без музыки, громко.)

И получается снег!

(дети сдувают снежинку с ладошки)

4. Вот ромашка, василек (показывают на воображаемые цветы правой раскрытой ладонью, затем левой),

Ты сплети себе венок (выполняют моталочку на уровне груди).

Будем вместе мы играть (выполняют хлопки)

И цветочки собирать (выполняют шлепки по коленям);

5. По дорожкам листики (поглаживают ладошкой левой руки правую руку от локтя до пальчиков)

Весело летели (повторяют поглаживания правой рукой).

Только осенью бывают (выполняют плавные движения кистями рук)

Жёлтые метели (шуршат ладошками одна об другую).

6. За окном звенят капели (дети выполняют хлопки или звонят в колокольчик),

И цветочки расцвели (раскрывают соединенные вместе ладони перед собой).

Поскорей бы прилетели (выполняют шлепки по коленям)

Утки, гуси, журавли (складывают ладони клювикам и кивают друг другу).

Про Тольятти внезапно

(фото неизвестного автора)

Наткнулась сейчас на эту фотографию, которая весьма точно передает суть города Тольятти, и вспомнила про соответствующее стихотворение собственного сочинения. Я почти уверена, что уже постила его, но поиск яндекса ничего не нашел, так что ловите еще раз. Тем более, что в последнее время я многим из вас пыталась его цитировать ))

Над землей бушует он –
Атлантический циклон.

Все вокруг белым-бело.
Весь Тольятти замело.

Снег засыпал все пути —
Не проехать, не пройти.

И автобусам хана,
И троллейбусам хана.
Даже шустрые маршрутки
Не проедут нихрена.

Мерзнут в гаванях суда,
А на рельсах – поезда.
И таксисты незаметно
Разбежались кто куда.

Самолет не летят —
Им условия претят.
Даже лайки ездовые
В снег работать не хотят.

Но не все в суровый час
По домам сидят у нас.
Героические люди
Не покинут Автоваз!

Вьюга злится – ну и пусть.
Снег кружится – ну и пусть.
Для спасенья Автоваза
Все они выходят в путь.

И бесстрашны и крепки,
Наши супер-мужики.
Стоголосый вой метели
Заглушает матюки.

По соседству и вдали,
На другом краю земли
Вечно помнить будут люди,
Как работники дошли.

Как работники дошли,
Чтобы сделать ЖИГУЛИ!

Янв 2008 г.

Собственно, в тот год все примерно так и было. Рабочих автоваза очень уважаю за этот поступок. А вот еще история про тот же катаклизма, весьма комическая: муж моей подруги в то время имел в Тольятти бизнес в чем-то вроде уборки улиц и ландшафтного благоустройства. И был у него в ту зиму госзаказ на очистку улиц от снега, были трактор Беларусь и были таджики. А еще хонда цивик была, хеджбек, такая, которая похожа на НЛО и с клиренсом 5 см. И вот трактор, значит, чистит улицы, но дело не двигается, потому что из каждого двора выбегают десятки людей с деньгами и водкой и просит таджика откопать их безнадежно похороненные машины. А в администрации уже косо смотрят. И вот это муж целыми днями ездит на своей хонде с клиренсом 5 см по снегу, со скоростью 10 км/ч вслед за трактором. И НЕ ДАЕТ ЕМУ ЗАЕЗЖАТЬ ВО ДВОРЫ.

Вот так-то.

—————————————————————
OCR: Евсей Зельдин
—————————————————————

ИЗБРАННЫЕ СТИХИ ЮРИЯ ИОФЕ (1921 — 1995)

Из книг «Итак, итог», «Вне России» и «Стихи + проза»

— В то время,- молвил лектор некий,-
Мир был погружен в туман,
И по земле бродили человеки,
Разновидность хищных обезьян.
Примерно 39 г
* * *
Полночь осенняя, ветер несносный.
В призрачном парке качаются сосны.
И где-то на небе, в заоблачной дали
На звездную мелочь Луну разменяли.
До 40 г
* * *
Прописали Спиридону
Аспирин с пирамидоном.
Вместо спирта Спиридон
Пьет теперь пирамидон.
До 40 г
* * *
Маленькие девочки
Бегают, надев очки.
До 40 г
* * *
Соревнуясь с соловьями
Распеваю соло в яме.
До 40 г
* * *
Агония.
В вагоне я.
В вагоне самогон и я.
До 40 г
* * *
На книжном рынке торгуют дичью.
Рынок походит на ярмарку птичью.
Деликатесы в различном вкусе:
В огромном выборе Уткин и Гусев.
До 40 г.
* * *
Снег засыпал все пути,
Не проехать, не пройти.
Богу молятся шоферы:
«В бога мать твою ети!»
До 40 г
* * *
Все облака и горы и воды,
Сердцу любезны не столь,
Как эта картина природы:
Роскошно уставленный стол.
До 40 г
* * *
Мне божественное незнакомо,
Бога не найду нигде я.
Чересчур конкретно: Бог — икона,
Чересчур абстрактно: Бог — идея.
До 40 г
* * *

ПЕСНЯ

Я влюблен в шофершу крепко, робко.
Ей в подарок от меня — коробка,
А в коробке, например, манто вам
И стихи поэта Лермонтова.

Ваш гараж неподалеку — прямо,
Он влечет меня к себе упрямо.
По заборам я гол И душа поет как флажолета
Выпирая из угла жилета.

И когда под звуки нежной флейты
Вновь услышишь крики журавлей ты,
Уроню аккорд я с пианино:
«Не у Форда только спи, о Нина».
Примерно 39-40 г
* * *
Я корифей алкоголизма:
Придумал водочную клизму.
Хотя и здорово под мухой,
А что я пил? Поди — понюхай.
Примерно 39-40 г
* * *
Я был когда-то нищ и холост,
И был свободен от рутины,
И сердце было — чистый холст
Для будущей картины.
* * *

ОСЕНЬЮ 1940-го ГОДА

Мутный день просочился скупо,
Осветил осеннюю высь.
Небосвод, как цинковый купол,
Над сумятицей улиц навис.

Репродуктор завыл, зевая, —
Искры треска и стон антенн.
И звонки, подгоняя трамваи,
Расшибались о камень стен.

Там, в стенах — вековая работа.
Там, в стенах — вековая тоска.
Из газеты на сером фото
Неподвижно идут войска.

На углу — милицейский окрик,
Пьяный крик — и опять свисток.
Город вертится, грузный и мокрый,
Шелестит электрический ток.

И блестит, ускользнув из ритма,
Из бессмыслицы остальной,
Синевато-острая бритва —
Как намек, как намек стальной.
Москва, окт. 40
* * *
Есть души, большие, как эпос,
Сияющие голубым.
Обыденная нелепость
Симфонией кажется им.
Они не желтеют от желчи,
Не старятся в сумерках дня.
Но есть и другие, помельче:
Такие, как у меня.
Москва, весна 44
* * *
Середина — она не всегда золотая,
Например, середина 20-ого века.

* * *

Хорошо, конечно, в Вашингтоне
Только Вашингтон не Нашингтон.
Конец 40-х
* * *

ОМАРУ ХАЯМУ, НА ТОТ СВЕТ

А.

Мгновения — снежинки. Вечность — снег.
А время — ветер. Где же человек?
Во тьме, в ночи, друг друга окликают
Одиннадцатый и двадцатый век.

Б.

Ты поглядел на те же облака.
Напился из того же родника.
Прошел по той же сумрачной дороге,
Где я иду. Дорога далека.

В.

Эпоха — глубочайшая из ям.
А мы с тобой пируем по краям.
Но через яму не протянешь руку
И невозможно чокнуться, Хайям.
Москва, 50
* * *
Атлантида гниет на дне.
Океан зарастает илом.
Славный Рим отпылал в огне,
Серый пепел лежит над миром.

Для всего наступает срок.
Распадается все на части.
Но приходит новый пророк,
Обещает новое счастье
Москва, лето 51
* * *

ПОГОНЯ

То в непроглядных тучах кроясь,
То в небо вынырнув опять,
Луна преследовала поезд,
Не отступая ни на пядь.

Летел курьерский на Тбилиси,
С полночным ветром на ножах,
Но и Луна с усмешкой лисьей
На отставала ни на шаг.

Из налетающего мрака
Сквозили звезды тут и там.
Луна, как желтая собака,
Гналась упорно по пятам.

И задыхаясь тяжким паром,
Захлебываясь злой слюной,
Силач «И.С.» старался даром,
Не в силах справиться с Луной.

Была Луна упряма очень,
Чего ей надо — невдомек.
И где-то на исходе ночи
Курьерский поезд изнемог.

На станцию, взрывая спячку,
Влетел, железный и худой.
И отпоила водокачка
Его студеною водой.

Луна ушла — и не коснется.
Кругом Вселенная пуста.
Да что Луна? Тускла, как Солнце
Мильенолетия спустя!

Уже слышны в природе вздохи,
И просветлел простор страны.
То Солнце нынешней эпохи
Вставало с левой стороны.
Москва, лето 51
* * *
При свете утренней зари
Дома казались мертвыми,
И дворники, как косари,
Асфальт косили метлами.
Ногами — шаг, руками — мах,
Не дворник — заглядение.
А люди прочие в домах,
Себя ворочая впотьмах,
Смотрели сновидения.
И людям снилась дребедень
За шторами, под пологом.
А, между тем, огромный день
Вставал над сонным городом.
Покуда цел и невредим
В своем великолепии.
Но люди выйдут из квартир
И станет все нелепее .
Уж кто-то ухо почесал,
Уже вставать кому-то.
И день растащат по часам,
Рассыпят по минутам.
И он зачахнет одинок,
Заглохнет понемногу.
И люди скажут, что денек
Прошел — и слава Богу.
Москва, лето 51

* * *

В АЛЕКСАНДРО-НЕВСКОЙ ЛАВРЕ

Призрак солнца освещает скупо
Облака и монастырский купол.

Полдень тих, и бесконечно грустно
Проходить некрополем искусства.

Ты внимай, забыв о скверной злобе,
Каменной симфонии надгробий.

Только той симфонии не слышно:
Ничего с бессмертием не вышло.
Ленинград, лето 52
* * *
20-ый век — жестокая страда
В преданиях планеты сохранится.
Отсюда начиналась заграница.
Чужой язык. Чужие города.
Чужая даль. Сырой приморский воздух.
И небо, точно серая шинель.
Солдаты спят в сгущенной тишине,
На кладбище в пятиконечных звездах.
Конью (Эстония), лето 52

* * *

КУРОРТНЫЙ ПЛЯЖ

Курортный пляж впритык покрыт телами:
Сплошные груди, бедра, животы, зады.
А Солнце с недоступной высоты
Льет ультрафиолетовое пламя.

Мы бросили насущные дела,
Пересекли огромную Россию —
И здесь, на пляже, солнечную силу
Накапливаем в бледные тела.

Матрос в отставке, полный благородства,
Старик-привратник, к будке прислонясь,
С презрением обозревает нас:
Передвижную выставку уродства.

Лежу на пляже, Солнцем опален,
А рядом в море — ласковость и легкость,
Но, раздеваясь, чувствую неловкость,
Поскольку я — увы! — не Аполлон.
Анапа, лето 54
* * *

В ПОЕЗДЕ

Крестьяне смачно ели сало,
А горожане — колбасу.
Вагон размеренно качало,
Бряцала сцепка на весу.

Жевали анекдот тяжелый,
Спор о политике вели.
Мелькали города и села,
И степи синие вдали.

Судили об озимом севе,
Угомоняли детский крик.
Почтовый поезд шел на Север,
Пересекая материк.

У каждого свои заботы
И обстоятельства свои.
У каждого свои работы
И обязательства свои.

Тот — от беды, а тот — к успеху,
Тот — от суда, а тот — на суд.
А мне неважно, мне не к спеху.
Мне все равно, куда везут.
Поезд «Одесса-Ленинград», авг. 54
* * *
Белый свет засыпан белым снегом.
От Луны тоскливо и светло.
И каким-то безымянным веком
Белое беспамятство легло.

В зимних переулках очень тихо.
Белый снег синеет при Луне.
Будто все скончались после тифа
Или все убиты на войне.

Свет Луны безжизненный и постный,
Заливает безысходный снег.
Очень холодно и очень поздно:
3-ий час утра, 20-ый век.

В глухоту, к варягам, к печенегам
По снегам уходит древний след.
Белый свет засыпан белым снегом
Белый снег засыпал белый свет.
Москва, зима 56
* * *

ЧЕТВЕРТЫЙ ЧАС УТРА

Уже темно и гулко в ресторанах.
Четвертый час утра. Последних пьяных
Такси растаскивают по домам.
И поглощает их ночной туман.
И, как объедки ужина с тарелок
Сметает в кухне дерганый лакей,
Сметает проституток престарелых
Милиция с пустынных площадей.
Куда идти? Дорога позабыта.
Четвертый час утра, и все закрыто.
Лишь дождевыми брызгами пыля,
Промчат авто: к Лубянке от Кремля.
Москва, 56
* * *
Я темный трюм не набивал рабами,
Я их не вез в неволю, на убой,
Чтобы продать на рынках в Алабаме,
Как мой предшественник Артюр Рэмбо.

Из-за меня несчастные не гибли,
В туземцев я не посылал снаряд;
Как мой собрат, жестокосердый Киплинг,
Я не водил карательный отряд.

Я прожил жизнь без мускульных усилий,
Капризный и непризнанный поэт.
В глубинах однокомнатной России
Писал стихи и не читал газет.

Итак, итог. Невозместим убыток.
И не помочь, коль к 35-и
Я заблудился в закоулках быта
И сбился окончательно с пути.
Москва, 56
* * *
Как будто приснился на миг
И вот исчезает за мысом
ЧуднПолуднем, как жидким стеклом,
Облита природа немая.

Мне берега море милей,
И я вспоминаю не очень
О милой хозяйке моей
Любимой в течение ночи.

Но сколько таких городов
И сколько случайных хозяек
Возникнут, как пятна мозаик,
На темном исходе годов?
Джубга (Сев.Кавказ), лето 56
* * *

ВСТРЕЧА В СУХУМИ

Старику порядком за сто,
Но в глазах играет прыть,
И еще не сделан заступ,
Чтоб ему могилу рыть.

Бородою Черномора
Не кичится предо мной
Этот житель Черноморья,
Человек земли иной.

Мы сошлись в одном духане
За пол дюжиной вина.
Было море, как дыханье,
Колыхалась глубина.

Гомонил курортный город,
Золотился знойный свет.
Ну, а мне еще не 40,
То ли будет, то ли нет.

Кабы выплыл вновь в верховья
Мутной речки бытия, —
Не писал бы век стихов я
Не трепал бы душу зря.

Я бы создал прочный базис:
Горы, звезды, сыр и хлеб.
Я бы жил как тот абхазец:
Чисто, честно, сотню лет.
Сухуми, лето 57
* * *

НА ЗЕМЛЕ

Ибо каждый из нас — и никто и ничей,
Мы живем безутешными вдовами.
Белой тишью зимы, черной тушью ночей
Очарованны и околдованы.
С бытия чешуей осыпается чушь
Так вот мы и живем обреченные:
В одиночные камеры собственных душ
Все пожизненно заключенные.
Москва, 58
* * *

ПОТОМ

Георгию Журавлеву

Мечтают школьники о дальних странах,
О путешествиях во все края.
Ну, а потом — тоска в оконных рамах
Идиотизм глухого бытия.
Поют студенты, что, как волны, быстры
Дни нашей жизни — так налей вина!
Ну, а потом — отменные службисты,
Чиновные и чинные сполна.
Мы в молодости поднимаем знамя,
А к старости отстраиваем дом.
Но можно жить, когда живешь, не зная
Того, что совершается потом.
Москва, 58
* * *
Метель метет.
И мир не тот,
Каков на самом деле.
Снега идут.
И там и тут
Метет метла метели.
Метель мутит,
На нас летит
И заметает дали.
И в маяте
И мы не те
На самом деле стали.
Москва, зима 58
* * *

ДЕКАБРЬ

Скрыли белые заносы
Пестроту людей и стран.
Красным глазом альбиноса
Смотрит Солнце сквозь туман.

Нас накрыло полусферой —
Бледной, плотной как асбест,
Придавило этой серой
Мертвой тяжестью небес.

Я иной земли не видел.
Но в пивной один моряк
Все твердил, что на Таити
Все устроено не так.
Москва, дек. 58
* * *
Нет, нет, мне не смешно, а страшно.
И не пойму — чему смеетесь.
Насколько Маяковский — башня,
Настолько Н.Глазков — колодец.
* * *
Из М. Грубияна ( два перевода)

А.

Как долго ни длилось бы светлое лето,
Я буду влюблен в бытие
И сердцем, исполненным песен и света,
Приветствовать лето свое.
Ложусь на шуршащие юные травы,
Приятно их телом примять,
И в вечности сонной, мне кажется, право,
Я буду вот так же дремать…

Б.

Лиса

Хорошо купить жене подарок,
Чтоб ушла по плечи в лисий мех,
Да боюсь, не хватит гонорара,
Если даже выпадет успех.
Я стихи слагаю, дорогая.
За упорный стихотворный труд
Мне мои собратья, полагаю,
Пышным погребеньем воздадут.
Ну, а плечи смуглые я сам
Обовью не хуже, чем лиса.
* * *
Дни мои толкутся, как на рынке — люди.
Дни толпятся, уходя в туман.
Под названьем «Завтра ничего не будет»
Я купил переводной роман.

Ядерная бомба Землю не погубит,
Не поглотит черная дыра.
Кто сказал, что завтра ничего не будет?
Завтра — будет. То же, что вчера.
Москва, зима 59
* * *
Мне не поднять лица измятого.
А за окном дымят дома.
Москва. Январь 60-го.
Тосклива тусклая зима.

Пусты обглоданные скверики,
Где оголтели воробьи.
Да на расхлябанной Москве-реке
Чуть зеленеют полыньи.

Сгустится вечер. В город спустится
Неслыханная тишина.
Естественная наша спутница,
Взойдет старинная Луна.

Я душу мучил и изматывал
В сплошном бреду, в ночном дыму.
И вот теперь лица измятого
На трезвый мир не подниму.
Москва, янв. 60
* * *

Я В ТБИЛИСИ

Всем проклятым поэтам
Это будет понятно.
Я хожу по Тбилиси
Туда и обратно;
И грызу впечатленья,
Как собака — объедки,
К заготовленным рифмам
Подбирая объекты.
Все мне странно и ново,
Непонятно и дико,
Даже небо Востока
Цвета краски индиго,
Переулки, слепые
В ослепительном свете,
Завитые, как буквы
В грузинской газете.
Право, здесь неуместна
Европейская маска!
Вот и ночь наступает,
Как арабская сказка.
Ну а я наблюдаю
Все от глуби до выси,
Исступленно рифмую
И хожу по Тбилиси.
Все живое помято
В сумасшествии этом.
Впрочем, это понятно
Проклятым поэтам!
Тбилиси, лето 60
* * *

НА МТАЦМИНДЕ

Григорию Гальперину,

субтропическому сачку

В поднебесье, к самой выси
Нас вознес фуникулер.
Снизу, в рваной рамке гор.
Простирается Тбилиси.

Мы глядим на мир кругом
Капитанами из рубки.
Нам закат наполнил рюмки
Темно-красным коньяком.

Странен гомон древней песни.
А в душе моей в ответ
Ни тоски, ни боли нет —
Пустота, как в поднебесьи.

Ты готов и я готов.
Никнут головы, как слитки.
И улыбки, как улитки,
Выползают изо ртов.
Тбилиси, лето 60

* * *

ДЫМ

Крематорий дымит по-фабричному густо
Поднимается дым к небосводу ползком.
Все кончается здесь: и любовь и искусство —
Все кончается дымом на 5-ом Донском.
Крематорий дымит. И тяжелый и острый
Расползается дым в поднебесье Москвы.
Он вползает в меня через уши и ноздри
Вместе с духом авто и дыханьем листвы.
Крематорий дымит. Видишь, снова и снова?
Дым еще не растаял, еще не остыл.
И за дымом безликим следит из былого
Обреченный на вечность Донской монастырь…
Так чего ж я хочу от cебя, от эпохи?
Неудача гнетет, честолюбье томит?
Разве я не видсь путями исканий,
Умру у подножья счастливых годов.
Посмертные томики синих изданий
Поставит на полку любитель стихов.

Раскинется город таинственной сетью —
Ни Рига, ни Прага, ни Рим, ни Париж.
И сумерки 3-его тысячелетья,
Синея, повиснут над скатами крыш.

Но будут, как прежде, оранжевы зори
И так же, как прежде, тревожны сердца,
И будут гореть в человеческом взоре
Все та же надежда и ужас конца.

И будут все те же концы и начала,
И в небе разбрызгана звездная ртуть.
И кто-то прохожий пойдет, отмечая,
Моими стихами, как вехами, путь.
Москва, 61
* * *

В МУЗЕЕ

Георгию Журавлеву

Застыл окаменелый запах,
Как выдох призрачных времен,
Где напоказ в музейных залах
Скелет столетий оголен.
Кругом — осколки древней драки,
Остатки мертвых берегов.
И словно отсвет в полумраке —
Беззвучный хохот черепов.
Херсонес(Крым), лето 62
* * *

ОДИНОЧЕСТВО

Огни мерцают на далекой пристани
И тлеют искрами на склонах гор.
Под пеплом тьмы вечерний город издали
Похож на затухающий костер.

Соленой синью темнота насытилась,
Восток и Запад спрятались в туман.
Луна серебряным песком осыпалась
В холодный высыхающий лиман.

И на песках разрушенного берега,
Забывшая о солнечном тепле,
Как искра в темноте, душа затеряна
На этой умирающей Земле.
Дальние Камыши (Крым), лето 62
* * *

ИНЕЙ

Солнце светится в блеклом дыме —
Гибрид фонаря и дыни.

В парках и на бульварах
Оледенели деревья.
Подобно странным скелетам
Каких-то древних животных
Окаменели деревья.

Иней, повсюду иней.
А в инее — все иное.
Иней на статной даме
И на высотном доме.

В инее, в синем дыме,
Тонет земное Солнце,
Тянется зимний день.
Москва, зима 63
* * *

СКЕЛЕТЫ

Кто видит мир в лучах Рентгена,
Того преследует картина,
Неаппетитная картина,
Пренеприятная картина:

Работающие скелеты,
Обедающие скелеты,
Дерущиеся скелеты,
Целующиеся скелеты.

Хорошо, что эти скелеты
Скрыты платьем и плотью одеты,
Вплоть до смерти плотно одеты
Отвратительные скелеты.

Люди, люди, братья по крови!
Не срывайте с себя покровы!
Прячьте души свои и чувства
В плоть обычаев, в платье искусства!
Москва, зима 63
* * *

ЭСТОНСКИЕ СТИХИ

А. Общий вид города Таллина

Улицы, узкие, как ущелья,
Ощерились башнями.
Неужели я
Попал в столетье поза-поза-позавчерашнее?
Позабытое, точно снег позапрошлой зимы?
И твердит, будоража умы,
О бессмертье и смерти
Звонкий гул,
Гулкий звон
Евангелической церкви.

Однако в узких, как ущелья, улицах города
Таллина, у подножья Длинного Германа и
Толстой Маргариты, расположились не
Олайская гильдия и не Братство Черно-
головых, а кафе, книжные и парфюмерные
магазины,редакции газет и другие вполне
современные учреждения, включая КГБ.

В этом городе был я
С задумчивостью на челе.
Карабкался бодро по Пикк-Ялг,
Которой тысяча лет.
По этому городу я бродил,
По серым ступенькам времен.
И что позади? И что впереди?
Все только — каменный сон.

Прошлое не умерло: оно соседствует бок о
бок с настоящим. Из крепостных бойниц
изливаются последние известия, меж
готическими зубцами поветриваются
нейлоновые колготки. Эта анахроничность
придает городу особое очарование.

Кто-то спутал столетья движеньем неверным.
Кто-то дни стасовал, как игральные карты.
И упрямо глядят Маргарита и Герман
За Балтийское море, где стынут закаты.

Б. Хаапсалу днем и ночью

День — как желтое ожиренье.
Ночь — как синее истощенье.
Носят женщины ожерелья
Неподдельного восхищенья.
Загорают на пляжах модницы
У цветных павильонов.
Розовеют на солнце задницы
Городских павианов.
А над Старою гаванью
Говор, гомон и гавканье.
Но кончается день.
Айда в замок смотреть привиденье!

В замке мрачно, как в пещере,
Застоялась тишина.
Сквозь готические щели
Льется полная луна.
Мы ввалились в мертвый замок,
Как в бесплатное кино.
И уставились упрямо
На церковное окно.
Тише! Призрак Белой Дамы
Входит в черное окно.
Кто такая эта Дама?
Что белеет там, внутри?
Может, жертва феодала
Или пагубных интриг?
Или скверная колдунья,
Или верная жена
В переливах полнолунья
На стекле отражена?
Шевелится в лунном свете
И видна со всех сторон
Сквозь туман семи столетий
Дама рыцарских времен.
Вот склонилась к подоконнику
В платье призрачного цвета.
Молча смотрим кинохронику
13-го века.

А потом своей дорогой
Мы уходим по домам.
Мы идем своей дорогой
Обнимать реальных дам.
Мы идем по лунным лужам,
По колено в голубом.
И не помним, и не тужим
О былом.
Таллин -Хаапсалу, лето 63
* * *
Белая ночь над Белым морем.
Белые чайки над белым теплоходом.
Низко над водою светит Солнце,
Блеклое Солнце, ночное Солнце,
Солнце, круглое, как иллюминатор,
Который открыли в бледном небе
И позабыли задраить на ночь.
Низкое Солнце в высоких широтах,
Малое Солнце в просторах широких,
Тускло и скудно в море играет
И никогда никого не греет.
Оно не греет, а мне и не надо:
Пускай поостыну от жаркой жизни,
От жаркой драки и жаркой дружбы,
От жарких пьянок и жарких женщин.

Белый теплоход вибрирует дробно
В такт моему нездоровому сердцу.
Сажусь на битинг, гляжу на Солнце,
В белые недра белой ночи,
На белую пену Белого моря
И белые трубы над белым ютом.
Но я — профессиональная сволочь:
Я все запачкал белыми стихами!
Рейд у острова Соснов9>

КАНАЛ ИМЕНИ СТАЛИНА

Я не стирал бы с карты это имя.
Я не стирал бы грязное белье.
Пускай потомки помнят нас такими,
Какими нас взрастило бытие.
Какими нас эпоха сформовала,
Какими мы, не веря и не ждя,
Ложились в грязь у этого канала
По манию, по мании Вождя.
Просторы детонировали гулко,
Упрямый грунт от грохота размяк.
Что там Некрасов со своей чугункой?
Не та задача и не тот размах!
Июль 63
* * *

Юрию Кривцову

Давно ли сгинул
Дилижанс?
Столетье дыма.
Рассветный час.
Примся в даль.
Мечем гордо
Гарпуны
В ломкую, мертвую
Плоть Луны.
Анализируем —
До поры!
Анатомируем
Антимиры.
С телевизоров
(Все бы сжечь!)
Слизываем
Голубую желчь.
Синь рассвета.
Зари накал.
Или это
Горит напалм?
Сверхбезумие
Архибред.
Давно ли умер
Архимед?
Москва, зима 65
* * *
На теплоходе пиво,
Шумно, полно народу.
Волны ползут лениво,
Следуя теплоходу.

Сонный, от солнца пьяный,
Свесился с теплохода,
Всматриваюсь упрямо
В глубь, в голубую воду.

Как в старинном романе
Полу стертые строки,
Как на телеэкране —
При нечеткой настройке,

Как водяные знаки —
Где-то внизу, во мраке,
Контуры кружевные,
Конусы неживые.

Что это? Небыль? Диво?
На теплоходе — пиво
И репродуктор ржавый
Харкает Окуджавой.

Солнечной благодатью
Дышат живые люди.
Под голубою гладью
Недостижимы глуби.
Чолпон-Ата (Киргизия) авг. 65
* * *
Тайнинка. Тайна детства.
Не думал, не гадал,
Как тяжело вглядеться
В прошедшие года.

Потом пришли идеи.
Потом пошло на спад.
А нынче в самом деле
Подходит 50.

Со всею прямотою
Признаюсь, что не знал,
Не знал, что крематорий
Походит на вокзал, —

Где каждую минуту
Отжившее старье
Уходит по маршруту
«Москва-Небытие».

Зачем же было детство?
Ведь сколько ни крути, —
А никуда не деться
С проклятого пути.
Щелково(Подмосковье), весна 66

* * *

К НИГСБЕРГ 1968

А.

Известно всем, что наша жизнь — игра.
Что гибели былое не избегло.
Другая власть выходит на парад.
И косорыло прет Калининград
Из ледяных кварталов Кенигсберга.

Проходят будни в будничных делах,
И мерзнет жилотдел в кирпичной кирке.
Другие ордена на кителях.
Другие имена на площадях.
Другие номера. Другие бирки.

А вроде дни идут одни и те ж,
И не с чего б, казалось, измениться.
А поглядишь, невежда из невежд,
Ты — упразднен. Как звательный падеж.
Как ижица. Как тезоименитство.
* * *

Б.

Как будто сороковые вижу.
Торчат прошедшие годы, как пни.
Саженный шрифт на сожженной бирже:
Wir kapitulieren nie! *)

Военный город. Военный запах.
Ощерился в небо кирпичный скелет.
Навис несусветный Вильгельмов замок
Несметной грудой немецких лет.

Легенды и люди, мы все стареем.
Снежок присыпает прежние дни.
Кругом пустыри поросли пыреем:
Wir kapitulieren nie!

Я полон черными сороковыми.
А Прейгель струится и каждый миг
Уходит черными рукавами
В янтарное море, в вечность, в миф.
Кенигсберг, янв. 68
*) Мы не капитулируем (нем.)
* * *

ЛУНА НА АВТОСТРАДОЙ

Луна над автострадой
Висит наискосок.
И ветер полосатый
Пронзительно жесток.

И наплывают тенью
Вплотную с двух боков
Деревья-привиденья
Из пройденных веков.

А там, в дали покатой,
Не прикрывая век,
В огнях пансионата
Дрожит 20-ый век.

И буквой иностранной
В пучинах тишины
Висит над автострадой
Дорожный знак Луны.
Пирогово(Подмосковье),лето 68
* * *
Средневековая нелепица
Еще стояла, как стена.
Но любопытный Сатана
Заглядывал в тетради Лейбница.
И белизна материков
Еще была почти нетронута.
Но Запад выползал из омута,
Скользя по стыку двух веков.
Теснилась темная Германия
Среди готических камней.
Но интеграл, как мудрый змей,
Вползал на дерево познания.
И шевелился тошный миф
В утробе матери-истории,
И потешался над устоями
Полумонах, насмешник Свифт.
Москва, весна 69
* * *
Тает, тускнеет Солнце.
Город в вечерней ретуши.
Тонет земное Солнце
Наискосок от ратуши.
Что это? Рига? Прага?
Я не припомню, право.
Правда воспоминаний.
Или другая правда.
Москва, весна 69
* * *
Я сижу за чекушкой.
За окном — этажи.
Размоталась катушкой
Эта жизнь, эта жизнь…
Все отчетливей, резче
Проступают вдали
Все разлуки и встречи,
Все былые любви.

За московской чекушкой,
За грузинским чайком
Я гляжу равнодушно

Сценарий новогоднего спектакля для малышей

Действующие лица: -Волк, Заяц, Дед Мороз с мешком

Атрибуты: ширма, елка, на которую можно вешать игрушки, игрушки (сосулька, шарик и другие)

Звучит грустная музыка, выходит Волк.

Волк: Поднялась вчера метель, Ветер сильный налетел, Снег засыпал все пути -Не проехать, не пройти! Все деревья спят в снегу, Скучно Волку одному, Грустно, холодно ‘зимой… Поиграл бы кто со мной…

Под веселую музыку выбегает Заяц.

Волк: Заяц, подожди, дружок! Прыгаешь ты — скок-поскок, Веселишься почему? Расскажи, я не пойму!

Заяц: Если будешь ты грустить, Можешь сказку пропустить. Некогда скучать, поверь, -Новый год стучится в дверь!

Волк: Значит станет веселей? Кто-то радость принесет? Объясни мне поскорей, Что такое Новый год?

Заяц поет песню « Что такое Новый год»

Волк: Значит, будем хоровод Возле елочки водить!

Заяц: Будем, будем, только вот… Елочку бы нарядить…

Волк: Чем же елку наряжать? Где же нам игрушки взять? Где шары, сосульки, шишки? Что ты скажешь, друг-Зайчишка?

Заяц: Не печалься, Волк! Пойдем, Деда Мороза мы найдем. Тебя пусть это не тревожит -Он елку нарядить поможет!

Заяц и Волк уходят. Выходит Дед Мороз, поет 1 куплет песни из м/ф «Дед Мороз и лето»

Дед Мороз: Ах, какая елочка!

Зеленые иголочки!

Есть игрушки у меня,

Наряжу-ка я тебя!

Заяц и Волк возвращаются.

Заяц: Дед Мороз, ты уже здесь?

Обыскали мы весь лес!

Просим тебя вместе с Волком,

Дай игрушек нам для елки!

Дед Мороз: Рад помочь, друзья, всегда.

Подходите-ка сюда!

Вы игрушки доставайте

Ими елку украшайте!

Волк (достает из мешка сосульку): Сосулька — длинная, блестящая!

Ну, совсем, как настоящая!

Заяц (достает шарик): А у меня волшебный шар,

Я словно в сказку с ним попал!

Поют «Елочка, елка» из м/ф «Новогодняя сказка», наряжают елочку.

Дед Мороз: До чего мне елка нравится,

Прям зеленая красавица!

Но меня ждет детвора,

До свиданья, мне пора!

Волк: Деткам передай привет,

Сладких пряников, конфет!

Заяц: Приглашаем их к нам в лес,

Полный сказок и чудес!

Дед Мороз: Хорошо, друзья. Пойду.

Все детишек обойду.

Вам желаю не скучать,

Вместе Новый год встречать!

Дед Мороз уходит, звери танцуют возле телки

Цели:

1. Воспитание в детях эмоционального отклика (хоровод со снеговиком, игра «Не выпустим», танец снеговика).

2. Формирование выразительных и непринуждённых движений в соответсвии с характером музыки (упражнение «Кто идёт?», инсценирование песни «Три весёлых зайчика», роль лисы, волка, медведя).

3. Обучение музыкально-ритмическим движениям в соответствии с динамикой музыки (упражнение с погремушками и шумовыми кубиками «Громко-тихо»).

4. Обучение детей напевному пению, без напряжения в песне «Снег идёт» (муз. Карасева) и активному подпеванию в певучей пляске со Снеговиком (муз. Олиферова).

Предварительная работа:

1. Разучивание музыкально-игрового материала педагогами:

— Хоровод со снеговиком, инсценирование песни «Три весёлых зайчика»

— Упражнение «Кто идёт?», игра «Не выпустим».

2. Подбор мультимедиа, фонограмм.

Пособия:

1. Оборудование для ИКТ;

2. Костюм Снеговика, домик заснеженный.

3. Декорации заснеженных деревьев.

4. Атрибуты для инсценировки песни: ушки зайчиков, шапочки лисы, воска и медведя.

5. Шумовые музыкальные инструменты: погремушки, кубики.

Ход занятия:

На экране — репродукция зимнего леса.

Декорация — избушка Снеговика, деревья в зимнем убранстве.

Фонограмма — классическая музыка.

Воспитатель: Дети, мы с вами пришли в зимний лес. Послушайте какая

звучит красивая музыка, посмотрите как красиво в нашем

лесу! (дети слушают музыку и рассматривают декорации)

Тихо… Послушайте, кто-то скачет… Кто это?

Дети: Зайчик!!!

Воспитатель: Правильно, зайчик… (на экране появляется картинка зайчика)

Посмотрите какой он беленький и пушистый!!! Давайте

попрыгаем как зайчики…(дети прыгают как зайчики).

Упражнение: «Отгадай, кто идёт?»

Воспитатель: Хорошо погуляли. Сколько зверушек встретили!

Давайте отдохнём…(дети садятся)

На экране появляется картина «Снег идёт»

Воспитатель: Как красиво падает снег…давайте споём песню о снеге?

Будем петь так же плавно и нежно, ка падает снег…

Песня «Снег»: Снег идёт, снег идёт.

На дорожках снег и лёд.

Это к нам пришла Зима,

Да, Зима.

(воспитатель предлагает повторить, плавно взмахивая руками)

Воспитатель: Сколько много снега намело!!! Давайте его уберём?

Физ.минутка: Снег засыпал все пути,

Не проехать, не пройти (хлопают по коленям).

Мы лопаточки возьмём

И дорожки разгребём (качают руками в стороны).

Звучит песня «Три весёлых зайчика». Воспитатель надевает на детей «ушки Зайчиков» (атрибуты).

Воспитатель: А вот к нам и Зайчики пожаловали!!!

Инсценировка песни «Три весёлых зайчика»:

Три весёлых Зайчика прыгали в лесу,

Повстречали хитрую рыжую Лису.

Припев: Зайка Петя, зайка Федя,

Зайка Филиппок

От Лисички рыженькой

Скок, скок, скок…

Три весёлых Зайчика сели на пенёк,

Вдруг, откуда ни возьмись, появился Волк.

Три весёлых Зайчика стали дружно петь,

Вдруг, откуда ни возьмись, заревел Медведь.

На экране появляется домик Снеговика

Воспитатель: Пойдёмте в гости к Снеговику!!!

(подходят к домику Снеговика)

Здесь живёт Снеговик???

Он не мал, не велик.

Шляпа на голове, метёлка в руке…

Снеговик: Здесь, здесь!!! Я очень рад… Кто ко мне пришёл?

Воспитатель: Детский сад!!!

(Снеговик выходит, выносит в ведёрке игрушки, погремушки, шумовые инструменты)

Снеговик: Я — весёлый Снеговик,

Я плясать зимой привык!

А ну-ка, помогайте —

Инструменты разбирайте!!! (раздаёт инструменты)

Игра «Тихо — громко»:

Снеговик: Тихо будете играть — буду ножку выставлять.

Если громко заиграть — будут ножки топотать.

(игра повторяется 2-3 раза)

Снеговик: Хорошо вы все играли!!! Инструменты все собрали?

(собирает инструменты)

Пойду в свой домик…

Воспитатель: А мы тебя не выпустим!!!

Снеговик: А я сам уйду…

Игра «Не выпустим»

Воспитатель: Потанцуй ещё с нами… тогда выпустим… (хитро)

Песня о Снеговике:

Припев: Снеговик, Снеговик, ты такой хороший.

Снеговик, Снеговик, хлопаем в ладоши.

Будем мы, как куколки,

Дружно приседать.

Раз, два, три.Раз, два, три.

Повтори опять

Будем мы, как клоуны,

Дружно выступать.

Раз, два, три. Раз, два, три.

Повтори опять

Снеговик: Что-то жарко… Я уже таю…

До свидания, я убегаю… (прощается)

Воспитатель: Снеговик-то убежал,

А гулять нас не позвал…

Пойдём мы в группу… одеваться,

На улицу собираться!!!

Автор: Калашникова Ирина Ивановна
Должность: музыкальный руководитель
Место работы: МБДОУ «Белочка»
Месторасположение: г. Черногорск, Республика Хакасия, Россия

Дата изменения: 22.08.2014
Дата публикации: 28.04.2014