Российско американская компания в иркутске

Российско-Американская компания (Под высочайшим Его Императорского Величества покровительством Российско-Американская Компания, аббревиатура РАК) — полугосударственная колониальная торговая компания, основанная Григорием Шелиховым и Николаем Резановым и утверждённая императором Павлом 8 (19) июля 1799.

Российско-Американская компания: энциклопедическая справка

С 40-х XVIII начинается промысловое освоение русскими северной части Тихого океана. Основной базой этого процесса становится Иркутск. Местные и иногородние купцы образовывают здесь десятки различных компаний. В освоении пушных богатств о-вов Тихого океана участвовали ирк. купцы Н. Трапезников, С. Югов, И. Бечевин, во 2-й пол. XVIII – А. Шапошников, Федор и Михаил Киселевы, Н. Мельников, М. Сибиряков, С. Дудоровский. Крупные предприятия имели проживавшие в Иркутске курские купцы Голиковы, рыльский купец Г. И. Шелихов, якут. купец П. Лебедев-Ласточкин и др. В 1780-х ведущей становится компания Шелихова и Голиковых, начавшая заселение Алеутских о-вов и Аляски. Предпринимательская деятельность Шелихова, его стремление монополизировать североамер. промыслы вызывали озабоченность ряда ирк. купцов. Смерть Шелихова в 1795 облегчила им борьбу. В 1797 в Иркутске создается коммерческая компания во главе с Н. П. Мыльниковым, объединившая капиталы и промысловое имущество местных купцов. Гл. их конкурентами выступала компания наследников Шелихова. В условиях, когда обострилась конкурентная борьба в р-нах промысла и на кит. рынке с евро-амер. предпринимателями, Павел I утвердил создание Амер. соединительной компании. Через 2 года она была переименована в Росс.-Амер. Указом от 8 июля 1799 правительство приняло ее под свое покровительство и даровало привилегии на 20 лет. Из 20 пайщиков, подписавших соединительный акт, 15 представляли ирк. купечество. Гл. правление компании разместилось в Иркутске, среди ее директоров (Д. Н. Мыльников, Я. Н. Мыльников, С. А. Старцев, М. М. Булдаков) первые трое были иркутянами. Им удалось вскоре совсем отстранить Булдакова от дел. Однако, используя свои связи при дворе, прежде всего благодаря помощи Н. П. Резанова, наследникам Шелихова удалось добиться переноса в 1800 гл. правления в Петербург. Мыльниковы из состава директората были выведены. В Иркутске осталась лишь одна из контор компании. Уже через десятилетие среди крупнейших акционеров осталось всего 2 иркутянина – семейство Мичуриных (258 акций) и С. А. Старцев (112 акций). Еще около 2 десятков горожан имели от 10 до 50 акций. В Иркутске сохранилось несколько мест, связанных с деятельностью компании. С нач. XIX ирк. контора разместилась в кам. доме по Спасской ул. (ныне на этом месте стоит дом по ул. Сурикова, 24).

В сер. XIX Рос.-Амер. компания приходит в упадок. И хотя формально она продолжала существовать до 1881 и даже выплачивала дивиденды вплоть до 1888, ее реальная власть прекратилась в 1867 после продажи Аляски. В 1993 на здании конторы компании Ирк. отделением Росс. фонда культуры установлена мемориальная доска.

Иркутск. Историко-краеведческий словарь. — Иркутск : Сиб. книга, 2011

Российско-Американская компания — торговое объединение для освоения Русской Америки

Название

Ученые-историки и историки-американисты настаивают, что правильное название компании — Российско-Американская компания. Это подтверждается архивными данными и, главное, отражает суть компании. Компания была полностью российской, в ней никогда не было американского капитала и цели и задачи компании отвечали исключительно российским интересам.

История основания

С самого начала дело освоения Нового Света государство взяло в свои руки, что стало возможным в основном благодаря Петровским преобразованиям и созданию современного флота. Сам император стоял у истоков Первой Камчатской экспедиции во главе с В. Й. Берингом, призванной исследовать Тихоокеанский Север и отыскать западные берега Америки. Русские военные моряки выполнили задание правительства: в ходе Первой и Второй Камчатских экспедиций (1728, 1741—1742), а также плавания подштурмана И.Федорова и геодезиста М.Гвоздева (1732), были сделаны выдающиеся географические открытия в районе Берингова пролива, обнаружен берег Аляски от 55° до 60° с.ш. и цепь Алеутских островов.Правда, плата за эти открытия была велика: во время самой крупной — 2-й Камчатской экспедиции — погибла треть её участников (включая В.Й. Беринга), а казенные расходы составили астрономическую сумму в 360 659 руб. Поэтому правительство осталось недовольно итогами экспедиции и надолго потеряло интерес к новым походам на Тихоокеанском Севере, передав инициативу в этом деле частным лицам — сибирским купцам и промышленникам, которые активно приступили к освоению богатых пушниной Алеутских островов.

Все более длительные плавания к берегам восточных Алеутских островов и Аляски требовали увеличения экипажей и водоизмещения купеческих судов. Собрать средства для организации дальних экспедиций могли себе позволить только наиболее состоятельные купцы. Поэтому уже в 1760-х гг. намечается тенденция к концентрации и централизации купеческого капитала, что особенно явно проявилось к концу 1780-х гг. Эту тенденцию усиливала острая конкуренция за ограниченные пушные ресурсы. К этому времени на Аляске смогли закрепиться только две крупные купеческие компании: Шелихова—Голикова и Лебедева—Ласточкина, между представителями которых шло почти не прекращавшееся соперничество. Оно завершилось в 1798 г., когда «лебедевцы» были вынуждены бесславно оставить Америку. Таким образом, уже к 1799 г., когда произошло оформление РАК, в Русской Америке фактически сложилась гегемония конгломерата компаний, принадлежавших наследникам Г. И. Шелихова (ум. в 1795 г.) и его бывшего компаньона И. Л. Голикова, то есть почти полная торгово-промысловая монополия. Образование РАК лишь юридически закрепило реально существующее положение.

Известный предприниматель и организатор пушного промысла Г. И. Шелихов, заложивший в 1784 г. первое постоянное поселение на острове Кадьяк, вернувшись в Россию выступил с предложением предоставить его компании значительные привилегии. Проект Шелихова предусматривал защиту от произвола местной охотской и камчатской администрации путем передачи его компании под покровительство генерал-губернатора Иркутской губернии, посылку в американские поселения воинской команды, специалистов, ссыльнопоселенцев и миссионеров, санкции на покупку у туземных вождей в Америке рабов и расселения их на Камчатке и Курилах, а также разрешение на торговлю со странами Тихоокеанского бассейна и Индией. Для осуществления этих широкомасштабных планов Шелихов испрашивал у казны финансовую помощь в размере 500 тыс. руб. и настаивал на запрете иностранцам заниматься торгово-промысловой деятельностью в пределах формирующейся Русской Америки.

В центральном правительстве планы объединения купеческих компаний в единую организацию разрабатывались по крайней мере с 1780 г., когда секретарь Коммерц-коллегии М. Д. Чулков подал генерал-прокурору князю А. А. Вяземскому соответствующий тщательно разработанный проект, согласно которому учреждаемая компания получила бы 30-летнюю монополию на промысел и торговлю на всем Тихоокеанском Севере. Хотя проект Чулкова не получил поддержки из-за стойкой неприязни к монополиям Екатерины II, он, очевидно, стал известен Г. И. Шелихову и И. Л. Голикову и оказал влияние на их дальнейшие планы и деятельность.

В отличие от предыдущих купеческих объединений, компания Шелихова—Голикова была учреждена в 1781 г. не на один «вояж», а на десять лет, причем она ставила своей целью не просто добычу пушнины в Новом Свете, а основание там постоянных поселений. При этом компаньоны добивались непосредственного патронажа иркутских губернаторов и над своей компанией, и над основанными в Америке колониями.

Комиссия о коммерции, о плавании и торговле на Тихом океане в марте 1788 г. ходатайствовала перед императрицей о предоставлении компании Шелихова—Голикова запрашиваемых ею льгот и государственной помощи, в том числе предоставлении ей торгово-промысловой монополии как в уже освоенных компанией районах, так и на вновь открываемых ею территориях сроком до 20 лет. Однако Екатерина II резко отвергла прошение ретивых купцов и ходатайства высших государственных инстанций.

После смерти императрицы и вступления на престол Павла I процесс оформления монополии на пушной промысел и торговлю в Новом Свете пошёл семимильными шагами. Так, уже в 1796 г. ряд иркутских купцов выступил с предложением объединить купеческие компании для торговли в районе Курильских островов и Японии, а в 1797 г. в результате слияния купеческих капиталов было положено начало создания единой монопольной компании на Тихоокеанском Севере, где главенствующую роль вскоре стали играть наследники Г. И. Шелихова и, в первую очередь, его зять Резанов.

Образование РАК было уникальным явлением в истории России конца XVIII — начала XIX в. Устав компании был в значительной мере скопирован с иностранных монопольных торговых объединений, прежде всего французских. Здесь следует сделать ряд пояснений. Если говорить об уникальности РАК, то она заключалась прежде всего в сочетании торгово-промысловых функций с функциями казенного управления: государство временно делегировало компании значительную часть своих полномочий. С другой стороны, в появлении РАК не было ничего феноменального — уже в 1750-х гг. в России появляются первые монополистические торговые организации — Темерниковская, Персидская и Среднеазиатская. Все они были акционерными обществами, а ряд положений в учредительных документах первой из них весьма напоминал некоторые пункты правил и привилегий РАК (включая позднейшие добавления и новации). РАК возникла не только под влиянием иностранных аналогий типа Британской Ост-Индской компании, но во многом благодаря уже имевшемуся в России опыту создания подобных организаций. При этом государство, монополизируя деятельность РАК, стремилось удержать под своим контролем купеческий капитал и инициативу, а также принять участие в присвоении монопольных сверхприбылей посредством налогового перераспределения без излишних затрат со своей стороны.

Правление

Российско-Американская компания (РАК), окончательно оформившаяся летом 1799 г., служила инструментом по освоению и колонизации Нового Света. Она представляла собой результат своеобразного симбиоза интересов отечественных предпринимателей и царской бюрократии. Первоначально РАК возникла как монопольное объединение нескольких компаний в основном сибирских купцов. Главенствующую роль в ней играли иркутский купец 1-й гильдии Николай Прокофьевич Мыльников и его сыновья Дмитрий и Яков, а также наследники известного курского купца Григория Ивановича Шелихова — его вдова Наталья Алексеевна, компаньон Иван Илларионович (Ларионович) Голиков и зятья — богатый купец Михаил Матвеевич Булдаков и обер-секретарь Правительствующего сената, действительный статский советник и камергер Николай Петрович Резанов. Последний, будучи приближенным к императорскому двору, вскоре стал неофициальным главой и ходатаем компании перед царским правительством. Именно по его настоянию Главное правление РАК было переведено в 1801 г. из Иркутска в Санкт-Петербург, а сама компания обрела черты полугосударственной монополии, когда в состав её акционеров вступил сам император, члены царствующей фамилии и ряд крупных сановников. Первоначально РАК ещё сохраняла черты купеческого объединения, поскольку у руля её управления находились представители крупного торгового капитала. К высшей управленческой элите компании относились директоры, находившиеся в Главном правлении компании (ГП РАК) в Санкт-Петербурге, а также главные правители (управляющие) российскими колониями в Америке.

Первым главным правителем Русской Америки стал в 1802 г. уроженец города Каргополя именитый купец Александр Андреевич Баранов, с 1790 г. руководивший наиболее значительной компанией Г.И. Шелихова в Америке. Энергичный и непреклонный, он сумел воплотить в жизнь многие проекты своего патрона, безвременно скончавшегося в 1795 г. При этом Баранов был не только первым главным правителем, но и единственным представителем купеческого сословия на этой ответственной должности. 1802 г. одновременно со званием главного правителя российских колоний он получил чин коллежского советника, а в 1806 г. — орден Св. Анны 2-й степени, то есть был инкорпорирован в чиновничью иерархию империи и приобрел право на потомственное дворянство.

К чиновничьему сословию принадлежали и преемники Баранова, посланные ему на замену Главным правлением РАК по его многочисленным просьбам.

25 августа 1816 г. специальный совет при Главном правлении компании принял решение назначить главой колониальной администрации капитан-лейтенанта Л. А. Гагемейстера. С этого времени пост главного правителя Русской Америки стал замещаться исключительно офицерами Военно-морского флота обычно в чине капитана 1-го или 2-го ранга.

Назначенный в 1854 г. главным правителем капитан 1-го ранга Степан Васильевич Воеводский в августе 1856 г. был произведен царем в контр-адмиралы за умелое руководство вверенными ему колониями в суровые годы Крымской войны. Избежать тогда разорения Русской Америки англо-французской эскадрой удалось благодаря ловкости Главного правления РАК, сумевшего накануне войны заключить сепаратный пакт о нейтралитете с британской Компанией Гудзонова залива.

Естественная зависимость колоний от морских офицеров, командовавших кораблями РАК, получила свое логическое завершение в передаче им всей полноты исполнительной власти в Русской Америке спустя почти 20 лет после образования Российско-Американской компании.

В результате прихода к власти в колониях морских офицеров были ликвидированы многие права купеческой вольницы, улучшилось положение как русских, так и особенно местных жителей, в том числе алеутов и креолов, находившихся на службе компании. Впрочем, вскоре обнаружились и серьёзные недостатки. Морские офицеры назначались правителями колоний на небольшие сроки, смотрели на свое пребывание в Америке как на временное явление. Хотя они и были знающими, честными и добропорядочными людьми, как правило, они не очень хорошо разбирались в коммерции, и экономические дела компании после смены Баранова оставляли желать лучшего.

Приход к власти в колониях морских офицеров был только началом качественного перерождения высшей руководящей элиты РАК. Основы для этого были заложены при переводе Главного правления из Иркутска в Санкт-Петербург, что позволило сосредоточить большое число акций РАК в руках столичного чиновничества, офицерства и царских сановников, которые уже к концу 1810-х стали активно влиять на решения, принимаемые общим собранием акционеров — высшим органом компании. Несмотря на перевод Главного правления из Иркутска в Петербург, крупные пакеты акций РАК продолжали находиться в руках сибирского купечества.

Влияние придворной знати и бюрократии сказалось в большей степени при учреждении в 1804 г. специального временного комитета (в 1813 г. он был преобразован в официально действующий совет) из трех акционеров РАК для решения политических вопросов, не подлежавших огласке. Причем один из членов этого органа не избирался, а назначался в обязательном порядке из состава Министерства иностранных дел. Первыми членами «политического» комитета стали видные государственные деятели — тогдашний морской министр адмирал Н. С. Мордвинов, заместитель министра внутренних дел граф П. А. Строганов и представитель МИД тайный советник И. А. Вейдемейер.

При самом учреждении компании в 1799 г. планировалось, что её Главное правление должно состоять из двух директоров, но уже в 1800 г. их число увеличилось до четырёх. Избирались они на общем собрании акционеров РАК, имевших право голоса (то есть владевших не менее 10 акциями). Право быть избранными на пост директора получали только лица, владевшие не менее 25 акциями. Поскольку первоначально каждая акция стоила более 1000 руб., то естественно, что попасть в состав руководства компании могли только очень состоятельные люди. Власть директоров была весьма значительна, и простые акционеры не могли вмешиваться в их деятельность и оспаривать распоряжения: для этого необходимо было организовать общее собрание акционеров, что было достаточно непростым делом.

За неполных 70 лет управления Русской Америкой со стороны Российско-Американской компании состав её руководящей элиты претерпел весьма существенные изменения. Если первоначально руководство РАК в колониях и в метрополии состояло исключительно из купцов, пусть и тесно связанных с государственными структурами (а в России иначе и быть не могло), то уже спустя 20 лет после основания РАК власть в колониях перешла в руки морских офицеров. Ещё почти через 15 лет только из них начинают рекрутироваться их заместители. Проходит ещё немногим более 10 лет, и купцы окончательно теряют контроль над Главным правлением, а спустя десятилетие и вовсе исчезают из состава директоров РАК. Такая эволюция была фактически отражением трансформации самой компании, проделавшей за этот период путь от купеческой организации под эгидой Министерства финансов к государственному Департаменту по управлению заморскими территориями в виде своеобразного ответвления Морского министерства.

С середины 1840-х гг. высший управленческий аппарат Российско-Американской компании окончательно превращается в специфическую полугосударственную структуру. Именно военно-бюрократическая монополия лучше всего соответствовала сложившемуся в империи общественному строю. Этот строй достиг своего апогея к середине XIX в. и, в значительной мере исчерпав внутренние резервы своего развития, начал быстро сдавать позиции в пореформенной России. Ни РАК в целом, ни её управленческая элита не захотели и не смогли учесть веяний новой капиталистической эпохи, не успели приспособиться к новым реалиям, переведя экономику Русской Америки на «капиталистические рельсы», что повлекло за собой ухудшение финансового положения компании в 1860-е гг. Таким образом, процесс огосударствления, бюрократизации высшей управленческой элиты РАК явился одной из косвенных причин продажи Аляски США в 1867 г. и последующей ликвидации самой Российско-Американской компании, что пока не нашло должного отражения на страницах отечественной и зарубежной историографии.

При содействии российского правительства компания в 1804—1840 организовала 25 экспедиций, в том числе 15 кругосветных ([И.Ф. Крузенштерна, Ю.Ф. Лисянского и др.).

Посольства в Японию

С именем Российско-Американской Компании связаны первые в истории России попытки установить торгово-экономические отношения с Японией. Япония начала XIX в. была закрытой страной, фактическая власть в которой принадлежала феодальному роду Токугава, известному своей непримиримой политикой по отношению к иностранцам. Согласно указам сёгуната никто кроме голландцев не имел право вести торговлю на территории Японии. Тем не менее даже голландская торговля, для которой был отведён порт Нагасаки, находилась под строгим контролем чиновников сёгуната. История знает немало примеров попыток западных государств установить торговые и политические контакты с токугавской Японией, однако все они заканчивались неудачами. В подобной обстановке «закрытых дверей» со стороны Японии Российско-Американская Компания решила направить туда свою экспедицию для открытия новых рынков сбыта промышленных товаров. Возможно, что в качестве ещё одной основной задачи, стоявшей перед РАК, было подписание договора, по которому рассчитывалось поставлять в Дальневосточные регионы Российской Империи японские товары. Деятели РАК видели в этом более удобный способ обеспечить провиантом один из стратегически важных регионов страны.

29 июля 1802 г. главное правление РАК обратилось к Александру I для получения разрешения на отправку из Кронштадта первой русской кругосветной экспедиции, с целью доставить в свои тихоокеанские владения припасы и необходимые для кораблестроения материалы. Основной целью было установление торговли с Китаем и Японией, а затем и распространить сферу своей деятельности и на соседние страны.Для этого компания просила обеспечить её опытными офицерами и приказчиками, а также суммой денег в размере 250 тыс. рублей.

Александр I утвердил предложение в тот же день. Начальником экспедиции был назначен И.Ф.Крузенштерн, а его помощником стал капитан-лейтинант Ю.Ф.Лисянский. В распоряжении историков имеется записка царю министра коммерции Н.П.Румянцева «О торге с Японией». «Сама природа, поставя Россию сопредельно Японии и сближая обе империи морями, даёт нам перед всеми торговыми державами преимущества и удобность в торговле, к которой ныне купечество наше, как кажется, ожидает токмо единого от правительства одобрения«.

В день отплытия экспедиции Александр I лично посетил корабли компании «Нева» и «Надежда», чем подчеркнул значение, которое придавалось посольству. Экспедиция закончилась в 1805 г., когда «Надежда» покинула японские берега, так и не сумев преодолеть желание японских чиновников сохранять закрытое положение страны. Однако был и ряд положительных моментов. Так например, участники экспедиции смогли собрать для Академии Наук коллекцию образцов флоры и фауны Японии, изделий ремесла, одежды, утвари, что дало мощный толчок научному изучению Японии в нашей стране. Кроме того, экспедиция способствовала ознакомлению двух соседних народов, подготовила почву для их дальнейшего сближения и подписания Симодского договора о начале торговли в 1856 г.

Русские на Гавайях

В 1816 году доктор Шеффер, сотрудник Российско-американской компании, прибыл на остров Кауаи с миссией по вызволению захваченного корабля «Беринг» и по личной инициативе добился подписания прошения о протекторате правителем острова Каумуалии, вассалом монарха Гавайского королевства Камехамехи I. Впоследствии император отказался ратифицировать договор. Шефферу удалось построить на острове три крепости, руины одной из которых — Елизаветинской — сохранились до наших дней.

Однако уже в 1817 Шеффер был вынужден покинуть остров из-за агрессивных действий американских предпринимателей и моряков, сторону которых принял и Каумуалии, до которого дошли сведения о реальных полномочиях Шеффера.

Форт Росс

Эпоха русского присутствия в Калифорнии началась 30 августа 1812 года. В этот день служащий Российско-Американской Компании Иван Кусков и его сотрудники (25 русских и 80 индейцев) подняли флаг РАК в точке с координатами 38° 33′ с.ш. и 123°15’ в.д.

Окончательное решение о начале строительства русского поселения в Калифорнии главный правитель Русской Америки Александр Баранов принял в конце 1811 года. До этого он дважды отправлял исследовательские экспедиции на поиски подходящего места. Экспедиции возглавлял упомянутый Иван Кусков, который положил на создание и развитие Русской Калифорнии почти пятнадцать лет своей жизни. Его выбор пал на высокий берег небольшой бухты к северу от залива Бодега, в 15 верстах выше реки Славянки (современная Рашен-Ривер) и в 70 милях к северу от Сан-Франциско.

Продажа Аляски

Инициатором продажи Аляски выступило Министерство финансов во главе с М. Х. Рейтерном, направившее императору Александру II специальную записку от 16 (28) сентября 1866 г., в которой указывало на необходимость строжайшей экономии государственных средств и отказа от разного рода субсидий. Кроме того, Рейтерн подчеркивал, что для нормального функционирования империи требовался трехлетний иностранный заем по 15 млн руб. в год. В этих условиях получение даже части этой суммы представляло для правительства определенный интерес. Продажа Аляски смогла бы обеспечить значительную часть указанной суммы, одновременно избавив казну от обременительных ежегодных дотаций РАК в размере 200 000 руб. серебром.

К практической реализации этого проекта правительство приступило после приезда из Вашингтона российского посланника Э. А. Стекля, активно лоббировавшего уступку Аляски США. После его встреч с вел. кн. Константином и Рейтерном, последний представил канцлеру А. М. Горчакову 2(14) декабря 1866 г. записку о целесообразности сделки с Соединенными Штатами.

Аналогичная записка была представлена главе МИДа князю А.М. Горчакову и от Морского министерства, во главе с вел. кн. Константином.

16(28) декабря состоялось секретное «особое заседание», на котором присутствовали вел.кн. Константин, Горчаков, Рейтерн, Стекль и вице-адмирал Н. К. Краббе (от Морского министерства) во главе с императором Александром II. Именно эти люди и решили судьбу Русской Америки. Все они единогласно высказались за её продажу США.

После принятия верховными властями империи окончательного решения по «аляскинскому вопросу» Стекль немедля, уже в январе 1867 г., покинул Петербург, а 15 февраля прибыл в Нью-Йорк. В марте начались непродолжительные переговоры, а сам договор об уступке Россией Аляски за 7 млн долларов золотом был подписан 18 (30) марта 1867 г. (Территория площадью 1 миллион 519 тысяч кв. км была продана за 7,2 миллиона долларов золотом, то есть, по 47,4 доллара за гектар). И только 7(19) апреля руководство РАК было оповещено о свершившемся факте.

Флаг компании

Флаг Российской Американской Компании был утвержден Александром І в 1806 году. Это был первый специальный флаг дарованный Российским правительством частной компании. С предложением о создании такого флага выступил министр Румянцев, который уделял особое внимание Компании и лично финансировал несколько научных экспедиций. Флаг был предоставлен Главному правлению компании в Санкт-Петербурге 19 сентября 1806 года. Компании предписывалось использовать флаг как крепостной и морской.

Флаг РАК имел три полосы: красную нижнюю, среднюю синюю и верхнюю более широкую белую. На белой полосе располагался двуглавый орел, держащий в когтях ленту с надписью «Российская Американская Компания». На груди орла располагался красный щит с изображением Святого Георгия на белом коне, смотрящего влево.

С 1818 по 1831 годы в Компании работал специально нанятый профессиональный художник, который рисовал флаги и эмблемы.

Флаг Российской Американской Компании реял над Аляской до 18 октября 1867.

Список председателей совета директоров РАК

№	Имя	Начало срока	Конец срока
1	Михаил Матвеевич Булдаков	1799	1827
2	Иван Васильевич Прокофьев	1827	1844
3	Фердинанд Петрович фон Врангель	1844	1850
4	Владимир Гаврилович Политковский	1850	1866
5	Егор Егорович фон Врангель	1866	1867

Главные Правители Российско-Американской Компании

№	Имя	Начало срока	Конец срока
1	Александр Андреевич Баранов (1746—1819)	9 июля 1799	11 января 1818
2	Леонтий Андрианович Гагемейстер (1780—1833)	11 января 1818	24 октября 1818
3	Семён Иванович Яновский (1788—1876)	24 октября 1818	15 сентября 1820
4	Матвей Иванович Муравьёв (1784—1826)	15 сентября 1820	14 октября 1825
5	Пётр Егорович Чистяков (1790—1862)	14 октября 1825	1 июня 1830
6	Барон Фердинанд Петрович Врангель (1797—1870)	1 июня 1830	29 октября 1835
7	Иван Антонович Купреянов (1800—1857)	29 октября 1835	25 мая 1840
8	Адольф Карлович Этолин (1798—1876)	25 мая 1840	9 июля 1845
9	Михаил Дмитриевич Тебеньков (1802—1872)	9 июля 1845	14 октября 1850
10	Николай Яковлевич Розенберг (1807—1857)	14 октября 1850	31 марта 1853
11	Александр Ильич Рудаков (1817—1875)	31 марта 1853	22 апреля 1854
12	Степан Васильевич Воеводский (1805—1884)	22 апреля 1854	22 июня 1859
13	Иван Васильевич Фуругельм (1821—1909)	22 июня 1859	2 декабря 1863
14	князь Дмитрий Петрович Максутов (1832—1889)	2 декабря 1863	18 октября 1867

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Читайте в Иркипедии:

1. Русская Америка в истории Иркутска
2. Дом Российско-Американской компании? Два взгляда на один объект
3. Александр Радищев и мореходы Тихого океана

Источники и литература

После смерти императрицы Екатерины II на Российский престол взошел ее сын Павел I, которому импонировали устремления сибирских купцов к созданию монопольной Северо-Американской торговой компании. Объединение купеческих капиталов происходило в Иркутске, где была не только создана контора, но и находились склады обеспечения компании. Рост капитализации компании, увеличение числа акционеров из числа дворянства европейской части России создали предпосылки к переводу главной конторы в Санкт-Петербург. Российско-Американская компания была организатором первого кругосветного плавания русского флота, освоения поселения в Калифорнии. Подробнее — в материале ИА IrkutskMedia. 

После смерти Григория Ивановича Шелихова в 1795 году для его семьи образовалась достаточно опасная ситуация, когда все дела в компании были замкнуты на одном человеке, а прямого наследника, способного продолжить его дело, не было. Единственному сыну Григория Ивановича — Василию — было на момент смерти отца 4 года отроду.

Из братьев Григория Ивановича единственным способным в торговых делах был Василий Иванович, которому было 35 лет, он имел опыт в торговых делах, выполнял обязанности приказчика в Северо-Американской компании в Охотске: торговал, закупал пушнину, принимал участие в организации строительства и ремонта кораблей, снаряжал промысловые команды, отправляющиеся из Охотска на восток, в океан. 

Казалось, что именно он продолжит дело своего старшего брата. Василий Иванович делал попытки заручиться поддержкой совладельца компании И.Л. Голикова, которому отправил письмо из Иркутска следующего содержания: «Милостивый государь, Иван Ларионович! Кончина покойного моего братца родного понуждает меня вступить в распоряжение общего моего с ним капитала и долей с Вами компании. Хотя прежде и не имел я случая иметь с Вами переписку, покорнейше прошу Вас явить ко мне Вашу благосклонность, а я, продолжая дела мои с Вами, почту быть Вам во всегда нелицемерным… Василий Шелихов. 24-го октября 1795 года».

Шелихов на момент отправки письма не знал, что существовало завещание Григория Ивановича, записанное с его слов рукой дочери Анны перед его смертью, которое было адресовано императрице Екатерине II, где все свое имущество и долю в компании он завещал своей жене с детьми. Необходимо отдать должное Надежде Шелиховой, которая в столь сложной для нее ситуации проявила незаурядное мужество и настойчивость. Понимая, что положение складывается не в ее пользу, она решила отправить прошение Екатерине II.

В прошении вдова особо отмечала достижения своего мужа, который, по ее мнению, трудившись всегда лишь на благо Отечеству, «приобрел как новые зверопромышленные острова у берегов американских, так увеличил и капитал свой». Наталья Шелихова просила Екатерину II о предоставлении ей всех прав по управлению делами Григория Шелихова. Все эти бумаги были переданы через Николая Никитича Демидова. Он пророчески указывал Наталье Шелиховой опираться на зятя Николая Резанова при решении тех или иных проблем, в лице которого Шелиховы приобретали важного защитника их интересов, благодаря его приобщенности к высшим правительственным кругам.

Финансовые дела компании осложнялись тем, что Григорий Шелихов многие сделки заключал тайно и полностью о всех выплатах знал только Полевой, который выполнял поручения Голикова, общий долг компании (не завершенных сделок) к концу года составлял около 60 тысяч рублей.  Подробную финансовую ситуацию удалось выяснить только через суд. Так Алексея Евсеевича Полевого вызвали в Иркутский верхний надворный суд, где он был вынужден дать объяснение некоторых конторских дел Шелихова. 

Судебные тяжбы, длившиеся между семьей Шелиховых и Голиковых, длились на протяжение нескольких лет, что привело к взаимному ослаблению компаньонов, а также появлению нового участника компании, в лице иркутской купеческой семьи Мыльниковых. Семья Мыльниковых в начале 1790-х годов владела самым значительным капиталом среди купеческих семей в Иркутске, в 1793 году они создали Иркутскую промысловую компанию для торговли с Японией и ведения пушного промысла в Северной Америке. В новую учреждаемую компанию в 1796 году входило около 20 купеческих семей и часть своего капитала в 1797 году внес сам Голиков. Эта доля, по его мнению, составляла ни много ни мало — 648 468 рублей, что заставило в ухудшившейся обстановке последовать этому примеру и Н.А. Шелихову.

В 1796 году умирает императрица Екатерина II и на Российский престол восходит ее сын Павел I, который благоволил к семье Шелиховых и учреждению монопольной компании. За достижения мужа семья Григория Шелихова была возведена в дворянское звание. 

3 августа 1798 года в Иркутске был подписан официальный акт, подтверждавший «предварительное соединение» двух компаний годом раньше и свидетельствовавший о появлении Соединенной американской компании. Купцы, подписав «Акт соединения», руководствовались принципом, что компания принесет пользу в первую очередь государству и обществу. 

С согласия монарха планировалось начать мореплавание в Японию и Кантон. Компаньоны выразили уверенность, что главная контора должна неизменно находиться только в Иркутске. В ее подчинении находились конторы в Охотске, на Кадьяке, Уналашке и Курильских островах. Для лучшего ведения торговых операций учреждались новые конторы в Якутске, Кяхте и Москве. 

Ключевой фигурой на завершающем этапе образования мощного монопольного объединения стал Резанов, развернувший бурную деятельность. Этот человек сумел на практике воплотить некоторые из самых честолюбивых замыслов Шелихова. Подобно своему тестю, он в начале 1799 года стал своего рода организационным и координирующим центром. Успешные его действия во многом объяснялись безошибочным выбором рычагов воздействия на императора через знакомство и даже дружбу с людьми в высших эшелонах власти.

В компании были учреждены четыре директора от семьи Шелиховых. Один из них стал второй зять Н.П. Шелиховой — М.М. Булдаков, а компанейские интересы в государственных учреждениях теперь представлял «уполномоченный корреспондент» компании в Петербурге — Н. П. Резанов. Компания получила монополию на торгово-предпринимательскую деятельность в Северо-Западной Америке вплоть до 55-го градуса северной широты и на управление этими территориями. 

Полномочия компании, находящейся под «высочайшим покровительством», подтверждались «правилами и привилегиями» сроком на 20 лет. Жесткий государственный контроль за ее деятельностью ограничил статус в качестве частного предприятия. В то же самое время «Высочайшее покровительство» избавляло Российско-Американскую компанию от банкротства. Функции компании были обозначены управленческой, промысловой и дипломатической деятельностью. 

Главным правителем российских поселений до 1818 года в Америке оставался А.А. Баранов (умер в 1819 году). В 1800 году главное правление компании было переведено в Санкт-Петербург, а в Иркутске осталась контора Российско-Американской компании.

Последняя продолжала занимать важное положение в снабжение военным снаряжением, продовольствием и оснащением кораблей всем необходимым. В Иркутске контора компании просуществовала вплоть до 19 апреля 1868 года.

Кроме конторы Российско-Американской компании в Иркутске находились казармы, известные как «Американские казармы», которые не сохранились до наших дней. Построены они были в период 1802-1804 годов на территории нынешнего квартала № 70, на участке земли, граничащем с улицами Казарменской (ныне Красного Восстания) и Троицкой (ныне в этом месте переулок Аркадия Сударева), на средства, собранные членами Российско-американской компании. 

В настоящее время на этом месте находится большой четырехэтажный каменный дом (ул. Красного Восстания, 7), возможно, частично построенный на фундаменте этих казарм. Об их внешнем облике можно судить по сохранившемуся чертежу фасада. Известно, что на построение в Иркутске каменных двухэтажных казарм нижних воинских чинов Российско-американская компания пожертвовала 70 тысяч рублей, в том числе семейство Шелихова 10 тысяч рублей. В 1930-е года они были разрушены.

Российско-Американская компания стала первой акционерной внешнеторговой компанией в России. С целью привлечения новых акционеров ей разрешили к имеющимся 724 акциям (номиналом в 1 тысячу рублей каждая) выпустить дополнительно еще 1 тысячу акций такого же достоинства. Ценз для получения права голоса был понижен с 25 до 10 акций в качестве необходимого минимума, постепенно число акций выросло до 7 тысяч. Этот шаг призван был усилить влияние новых акционеров — «благородных дворян». Но дворянству так и не удалось занять видного места в компании, поскольку только купечество имело опыт торговли и актуальную информацию о сделках на Дальнем Востоке и Сибири.

История Российско-Американской компании это не только торгово-экономическое освоение побережья Северной Америки, но и личный подвиг ее служащих. Так, уже в первые годы своего существования компании было подготовлено и проведено первое русское кругосветное путешествие — плавание легендарных кораблей «Нева» и «Надежда». К этому плаванию были причастны лучшие русские моряки, среди которых были Иван Федорович Крузенштерн и Юрий Федорович Лисянский, адмиралы Федор Матюшкин и Василий Головнин. 

В 1799 году Крузенштерн направил в военно-морское министерство предложение об организации кругосветного плавания, идея которого заключалась в регулярном и быстром снабжении продуктами Северо-Американских владений России, которые до сих пор доставлялись посуху по дорогам через всю Сибирь в Охотск, где их перегружали на суда и только после этого переправляли в Новый Свет.

По мнению Крузенштерна, кругосветная экспедиция должна была доказать возможность и целесообразность подобных плаваний для России. А главное, позволяла вплотную заняться изучением Мирового океана и встать в один ряд с такими морскими державами, как Великобритания, Испания и Франция. Проект Крузенштерна долгое время оставался без ответа и оказался востребованным лишь тогда, когда со схожим предложением к императору обратилась влиятельная и богатая Российско-Американская компания.

В феврале 1803 года возникла идея направить с экспедицией посольство в Японию — для установления торговых и дипломатических отношений. Эту миссию должен был возглавить Резанов, который одновременно становился руководителем экспедиции наравне с Крузенштерном. Для целей экспедиции в Англии были куплены за 230 000 рублей трехмачтовые корабли «Надежда» и «Нева». Резанов считался коммерческим и хозяйственным главой экспедиции, Крузерштерн должен был ведать морской частью, включая и научные исследования. 

Экспедиция вышла из Кронштадта 7 августа 1803 года, взяв курс на Копенгаген. 10 июля 1804 года был достигнут пункт назначения — Павловская бухта на острове Кадьяк, столица Русской Америки.

К великому своему разочарованию, Резанов застал аляскинских колонистов на грани голодной смерти, многие погибали от цинги. Он очень скоро убедился, что единственным источником снабжения провиантом могло быть испанское поселение, находившееся в 3 тысячах км на юг, у залива святого Франциска. Он надеялся, что испанские колонисты захотят вступить в торговые сношения с русскими.

В этой поездке у Резанова и возник отважный план основать новую колонию на Тихоокеанском побережье к югу от Аляски, «ибо иначе Русская Америка существовать не сможет». Он купил в Новоархангельске американское четырехмачтовое судно «Джуно» («Юнона»), нагрузил его товарами. В феврале 1806 года из Новоархангельска экспедиция отправилась в Калифорнию.

Корабль прибыл в порт близ католической миссии Сан-Франциско. Резанов установил добрые отношения с главой миссии — иезуитом о. Жозе. 

В своем донесении в Петербург Н.П. Резанов писал: «Ежели б ранее мыслило правительство о сей части света, ежели б уважало его как должно, ежели б беспрерывно следовало прозорливым видам Петра Великого, при малых тогдашних способах Берингову экспедицию для чего-нибудь начертавшего, то утвердительно сказать можно, что Новая Калифорния никогда б не была Гишпанскою (испанскою) принадлежностью, ибо с 1760 году только обратили они внимание свое и предприимчивостью одних миссионеров сей путчей кряж земли навсегда себе упрочили. Теперь остается еще не занятой интервал столько же выгодной и весьма нужной нам и так ежели и его пропустим, то что скажет потомство?»

Плану колонизации Калифорнии будет суждено сбыться благодаря инициативе губернатора Русской Америки Баранова, который решил действовать на свой страх и риск с помощью тех скромных средств, которые имелись в его распоряжении.

В феврале 1808 года, с целью поиска подходящего места для нового поселения, в Калифорнию была послана экспедиция во главе сотрудника Российско-Американской компании Ивана Александровича Кускова (1765–1823). 

8 января 1809 году Кусков со своим экипажем бросил якорь в 80 км севернее современного Сан-Франциско. Там они пробыли восемь месяцев, успев за это время завязать дружбу с индейцами, построить несколько зданий временного типа и добыть около 2000 шкур ценной выдры. Путешественники нашли здесь удобную гавань, обилие рыбы и пушного зверя, мягкий климат, плодородную почву, а самое главное — территорию, не занятую ни одной из европейских держав. 

В феврале 1811 года он опять был послан на юг, но на этот раз отважный мореплаватель нашел уединенную бухту в 50 км к северу от устья реки Славянки (ныне — Русская река). У местных жителей — индейцев племени помо — Кусков купил около 400 га земли, за которую уплатил, по дошедшим до нас сведениям, всего три одеяла, три пары брюк, два топора, три мотыги и несколько ниток бус.

Мореплаватель возвратился в Ситку, чтобы запастись продовольствием и получить людей для строительства нового селения. Набор колонистов не представлял особых трудностей, потому что многие были рады покинуть север с его лишениями и нуждой. Кусков навербовал 95 русских и 80 алеутов. В марте 1812 года тяжело нагруженная шхуна «Чириков» прибыла в Калифорнию, имея на борту 175 человек и флотилию из 40 охотничьих лодок-каноэ. 30 августа 1812 года, в день рождения императора Александра I, состоялось официальное открытие колонии. Оно было ознаменовано большим празднеством и пиром, а русская крепость была названа фортом Росс.

К сожалению Резанов не стал свидетелем этого торжественного события. В конце 1806 года возвращаясь в Санкт-Петербург через Сибирь, он тяжело заболел, и на 2 месяца задержался для лечения в Иркутске (с 30 ноября 1806 по 13 февраля 1807). Перед отъездом 10 января 1807 устроил прием в здании гимназии, на который собралось до 200 гостей. По дороге к Красноярску произошло обострение болезни, началась горячка, и Резанов скончался в Красноярске.

В начале XIX века РАК развилось в масштабнейшую акционерную компанию с капиталом в несколько миллионов рублей, значительным флотом, где в отличие от европейской части России набирали силу капиталистические предприятия. Канадский профессор истории Р. Пирс в докладе на конференции по истории Аляски в Анкоридже в связи с 100-летием ее покупки Соединенными Штатами (1867-1967 годах) говорил:

«Россия заложила фундамент экономики Аляски. Ее поселенцы сделали первые удачные попытки развития сельского хозяйства. Они начали эксплуатацию лесных и рыбных ресурсов. Геологи Дорошин и Фуругельм предприняли исследование минеральных ресурсов, особенно угля, который добывался на полуострове Кенай. Добыча пушнины велась с первых дней русского господства и играла значительную роль на мировых рынках.

В последний период русской истории были предприняты меры по охране пушных ресурсов. Сверх того, было развито судоходное сообщение вдоль северо-западного побережья Америки, установлены транспортные линии между далекими русскими факториями и прочими поселениями, возникли торговые связи с Викторией, Сан-Франциско и другими центрами». 

Гости проекта «Путешествия со смыслом» побывали в ключевых местах близ Иркутска, связанных с историей освоения Америки сибирскими купцами. О том, как прошел нескучный выходной, рассказала одна из участниц «Путешествий». 

Это путешествие во времени показало нам купеческий Иркутск, набравший обороты как крупнейшая торговая площадка на востоке страны. Иркутские предприниматели уже почувствовали сверхприбыли от освоение островов Тихого океана и западных американских территорий, их манили неизведанные земли и невиданные возможности. «Российско-Американская компания» из 18 своих учредителей имела 14 иркутян. Всего же рисковых предпринимателей, готовых испытать удачу в океанских штормах насчитывалось во второй половине XVIII — первой половине XIX вв несколько десятков.

Григорий Шелехов, приехавший, как и многие, из северо-западной части России и в короткий срок сориентировавшийся в местных реалиях, был одним из первых и самых успешных купцов и мореплавателей, осваивавших Америку.

Мы начали со знаковых для иркутских «американцев» мест — здания «Российско-американской компании» на ул. Сурикова и Харлампиевского храма. А затем погрузились в исторические реалии в музее им Г.И. Шелехова в городе, названном его именем.

Множество достоверных экспонатов того времени, с не совсем понятными сейчас функциями или поражающие своими рукотворными изысками увидели мы в экспозиции музея. Очень, кстати, впечатлило, что это стараниями нынешних меценатов создается и пополняется музей, — живут, значит традиции сибирского купечества! Хотя масштабы, конечно иные.

После музея мы прошлись по уютным улочкам Шелехова, узнали историю создания ИркАЗа, промышленного гиганта — бывшей комсомольской стройки и появления города, которые обрел имя отважного мореплавателя Григория Ивановича Шелехова.

Завершилась наша поездка в Знаменском монастыре, где похоронен прославленный мореплаватель, за чтением эпитафия Гавриилы Державина «Колумб здесь росский погребен: «Преплыл моря, открыл страны безвестны; Но зря, что все на свете тлен, Направил паруса во океан небесный…».

Такие путешествия со смыслами дают массу поводов для размышлений и вызывают желание еще глубже погрузиться в историю страны, почувствовать дух и энергию предыдущих поколений иркутян. Только вот интересуются такими темами люди преимущественно старшего возраста…

Телефон для записи: 8 (902) 171-05-07. 

Вся дополнительная информация по телефону. Также мы можем организовать экскурсию специально под ваш коллектив при количестве участников от 10 человек.

Постройки Иркутска, связанные с Российско-американской компанией

А.Н. Гаращенко (Иркутск)

Постройки Иркутска, связанные с Российско-американской компанией

Существуют заблуждения, с которыми трудно и жалко расставаться. Одним из таких заблуждений для Иркутска является дом по ул. Сурикова, 24. Уже достаточно долгое время считается, что это здание принадлежало Российско-американской компании и здесь размещалась ее Иркутская контора. По этому поводу вышло несколько публикаций, в которых здание однозначно определялось как контора РАК [1]. Но высказывалось и иное мнение [2]. Автор этих строк в 2000 г. также опубликовал материал, в котором до­казывал, что современное здание по ул. Сурикова, 24 не является бывшей конторой компании, а относится к более позднему периоду постройки и только находится на месте ранее существовавшего со­оружения [3].

Но, видимо, людям хочется сенсаций, и голоса противников общепринятой версии остались неуслышанными. Пользуясь случаем, мы повторим многое из сказанного ранее в отношении дома по ул. Сурикова, 24 и расскажем о сохранившемся в городе сооружении, к которому действительно имеет отношение Российско-американская компания.

В 1781 г. Г.И. Шелихов и И.Л. Голиков составили «частную компанию на десять лет для производства пушного промысла в Аляске и на Курильских и Алеутских островах для открытия но­вых земель и для торговли с туземцами» [4]. В ней участвовали иркутские купцы Михаил Сибиряков, Петр и Иван Мичурины, А. Пахолков, И. Сизов (Сизых) и др. Существовала также учрежденная купцом 1-й гильдии Н.П. Мыльниковым Иркутская коммерческая компания. Взятый Г.И. Шелиховым и его компаньоном А.А. Ба­рановым курс на монополизацию торговли и промысла в северной части Тихого океана окончился к 1795 г. объединением практичес­ки всех компаний под руководством Шелихова, Голикова, Мыльни­кова [5]. В 1795 г. Г.И. Шелихов неожиданно скончался в Иркутске и был похоронен в ограде Знаменского монастыря. Его имущество унаследовала жена — Н.А. Шелихова.

Юридически образование монопольной Российско-американс­кой компании закрепил указ от 8 июля 1799 г., подписанный им ператором Павлом I, определивший ее правовое положение и дару­емые ей привилегии. Первоначально Главное правление компании находилось в Иркутске, но указом от 19 октября 1800 г. ему велено было быть в Петербурге, а в нашем городе осталась иркутская кон­тора РАК [6]. Пайщиками РАК постепенно становились многие чле­ны царствующей фамилии и правительства [7].

С переводом Главного правления в столицу Иркутская контора продолжала занимать важное положение в деятельности всей ком­пании.

Согласно правительственному указу, снабжение военным снаряжением (артиллерия и боеприпасы для компанейских судов и поселений) производилось через иркутский цейхгауз. В иркутском адмиралтействе готовили для верфей Охотского порта паруса и дру­гие корабельные снасти. В конторе компании совершались много­численные коммерческие сделки ее представителей с купцами на поставку товаров и различные работы. РАК действовала на всем северо-востоке Азии, а с 1851 г. — ив пределах Приамурья. Она не только вела меновую торговлю с народностями, жившими на этих землях, но и по поручению правительства отправляла экспедиции для исследования ряда мест в Америке и на Амуре. Исследователь­скую деятельность РАК особо отметил декабрист Д.И. Завалишин: «Она посылает ученые экспедиции, делает описи на американских берегах; суда ее совершают открытия на океане; она издает карты, учреждает магнитную обсерваторию, производит геологические исследования, содействует исследованиям и составлениям коллекций по естественной истории и пр.» [8].

Контора компании первоначально размещалась в доме купца А.И. Лычагова [9]. 13 марта 1807 г. для нее приобретается усадь­ба купцов Осипа и Афанасия Сизых. О том, что дом был куплен именно у них, свидетельствует «Список обывательским домам города Иркутска 1820-1821 гг.» [10]. Обратим внимание на время покупки строений — 13 марта 1807 г. В некоторых публикациях ут­верждается, что в этом доме бывал Н.П. Резанов. Н.П. Резанов при последнем своем посещении Иркутска покинул город 13 февраля 1807 г. [11] и поэтому не мог посещать этот дом, т. к. контора РАК разместилась в нем позднее. Но, возможно, он и бывал здесь, будучи в гостях у Ильи Андреевича Сизых, участника компании Шелихо-ва. Фактом является то, что компания обзавелась усадьбой с домом именно в 1807 г., и вполне вероятно, что приобретение собственного дома, последовавшее вскоре после посещения Иркутска Резановым, было произведено по его предложению.

Осип и Афанасий Сизых были сыновьями Ильи Андреевича Си­зых, городского головы в период 1790-1792 (1793) гг., который и являлся строителем каменного дома. «Дом каменный вновь построенный» иркутского купца Ильи Андреевича Сизых находился на покупном месте в Спасском приходе под № 67. Эти данные относят­ся к январю 1799 г. [12]. Значит, каменный дом был возведен до 1799 г. Известно, что И.А. Сизых приобрел участок в 1796 г. [13], следовательно, дата строительства определяется достаточно точно — 1796-1798 гг.

Как сообщают архивные материалы, датируемые 11 августа 1802 г., «2-й гильдии купец Осип Ильич сын Сизых (сын И.А. Си­зых. — А. Г.) имеет дом каменный вновь построенный по плану, второй дом имеет деревянный со службами, покупной по купчей крепости и по плану глаголящий на имя отца их в 1-й части в при­ходе Спасском под № 67-м» [14]. Отметим, что в обоих случаях речь идет об одном и том же усадебном месте № 67.

При этом доме находились еще два деревянных флигеля [15]. В обывательском списке Иркутска за 1829-1832 гг. за Российско-американской компанией значились: деревянный дом, величина покоев: длина — 7, в поперечнике — 5 саж., число покоев — 4; каменный дом (выделено нами. — А. Г.), величина покоев: дли­на — 6 саж. (12,78 м) и в поперечнике — 4 саж. (8,52 м), число покоев — 2; деревянный флигель, величина покоев: длина — 7, поперечник — 4 саж., число покоев — 3 [16]. Привязку к месту дает план города 1829 г., на котором под № 80 обозначено здание «Конторы Американской компании». В то время будущая Спасо-Лютеранская улица носила название Мичуринской и начиналась от Публичного сада (район современного Мемориала). В 1835 г. по линии Мичуринской улицы усадьба Российско-американской компании была вытянута на 32 саж. (68,16 м) [17]. Приведенное выше описание дает представление о размерах усадьбы и ее за­стройке. Но нужно оговориться, что сведения о строениях отно­сятся к первой четверти XIX в., и компания, приобретя дом у Си­зых, могла его в дальнейшем перестроить. Судя по приведенному описанию, здание было одноэтажным, ныне же существующее по ул. Сурикова, 24 имеет два этажа. Но о возможности перестройки мы скажем ниже.

О закрытии Иркутской конторы Российско-американской ком­пании сообщалось в газете «Иркутские губернские ведомости» 20 апреля 1868 г.: «Российско-американской компанией иркутская контора, вследствие распоряжения главного компании правления, с 19 числа апреля 1868 года закрыта. О чем публикуется во всеобщее известие».

К кому перешел участок после закрытия компании, выяснить пока не удалось.

На плане города, составленном в 1868 г., дом показан, но уже никак не подписан. Отмечено это здание и на допожарном плане, дополненном после 1879 г. Есть оно и на плане 1881 г. Причем на этом плане в усадьбе показаны две каменные постройки: одна на красной линии Спасо-Лютеранской улицы и вторая — позади пер­вой, на левой меже.

Территория, где располагался дом, попала в большой иркут­ский пожар 1879 г. И вот здесь-то и появляется вопрос, что же произошло в последующем? Известно, что к концу 1880-х гг. усадьба находилась в руках камергера двора Его Императорс­кого Величества П.А. Сиверса, который в 1890 г. жертвует ее Кафедральному собору [18]. Привлекает особое внимание фраза из церковного документа за 1915 г.: «…дома для священно- и церковнослужителей на церковной усадебной земле построены тщанием П.А. Сиверса» (выделено нами. — А. Г.). В других до­кументах подтверждения этому обнаружить не удалось. Был ли первоначальный дом восстановлен после пожара и частично перестроен, или на его месте был возведен новый? Эти вопросы ждут ответа.

Соборный причт остается владельцем усадьбы вплоть до муниципализации домовладений в 1920-е гг. [19].

За версию о строительстве нового дома на месте старого говорят ряд фактов, отмеченных архитектором-исследователем Е.Р. Ладей-щиковой, с которыми мы полностью согласны. Приведем их.

«По объемно-планировочному решению и оформлению фасадов данная постройка значительно отличается от известных зданий кон­ца XVIII — начала XIX вв.:

—  постройки того времени выполнялись по образцовым фаса­дам;

—  со строгой стилистической принадлежностью к классицизму, в соответствии с духом времени;

—  с соблюдением основных закономерностей (симметрия, выделение центральной оси, наличие ризалитов, трехчастное построение фасада и т. д.), свойственных этому стилю.

Данная же постройка по типу, скорее, относится к доходным домам второй половины XIX в. с равновысоким пристроем сеней на боковом дворовом фасаде и уличным входом на левом фланге глав­ного фасада.

Равнозначная, без акцентов, проработка главного фасада также указывает на более позднее происхождение.

На значительную перестройку указывают и следующие момен­ты:

—  существенное различие в оформлении фасадов в уровне 1 и 2 этажей;

—  несовпадение осей оконных проемов полуподвала и этажей;

—  несовпадение ритма осей оконных проемов лицевого фасада внутренней объемно-планировочной структуре здания;

—  наличие «слезниковой»  плиты, выполненной из песчаника (более поздний прием)» [20].

В дополнение к сказанному архитектором хотелось бы обратить внимание на размеры здания, купленного у Сизых (приблизительно 13 х 9 м), с величиной ныне существующего (20 х 18 м).

Не похож дом ни на один из известных нам домов конца XVIII — начала XIX в., выполненных по образцовым фасадам того времени (таких изображений сохранилось немало, многие из них были сде­ланы с натуры А.И. Лосевым).

Также отметим, что о строении в дореволюционных изданиях никогда не упоминалось как о бывшем доме компании. И вряд ли это было по «забывчивости». Можно привести пример, когда в па­мяти жителей города остались дома, принадлежавшие декабристам, но уже давно перешедшие к другим хозяевам. Нужно сказать, что у иркутян, как, наверное, и у жителей других городов, в устной традиции, да и в письменной тоже, при указании на какую-то пос­тройку или место говорилось: «дом такого-то — бывший…» и далее указывалась фамилия предыдущего владельца. Например, Останинские ряды (название фигурировало в местной топонимике даже пос­ле смерти хозяина и смены владельцев).

Конечно же, доля допустимости в наших рассуждениях есть. Можно предположить, что РАК в середине XIX в. перестроила пер­воначально купленный дом и он стал отвечать всем стилевым и архитектурным особенностям своего периода. Может быть, он был переделан после продажи его компанией в период конца 1860-х -1870-е гг. Но это не тот дом, который компания купила у Сизых.

Хотелось бы верить, что от здания, возведенного И.А. Сизых, даже после всех перипетий с пожаром 1879 г. и последующих перестроек, что-то осталось и оно все-таки является полноправным современником Российско-американской компании и одним из ста­рейших сохранившихся каменных домов в Иркутске.

Но если даже он возведен заново, то сооружен на месте, связанном с Иркутской конторой Российско-американской компании, и это место по праву является одним из исторически значимых для нашего города.

Ответ на вопрос о периоде строительства и перестройках могли бы дать капитальное обследование здания со вскрытием штукатур­ки, а также более подробные архивные поиски.

Непосредственно с РАК были связаны другие постройки в го­роде. Это, во-первых, так называемые Американские казармы, ко­торые, к сожалению, не сохранились (28 мая 1934 г. было принято решение о строительстве Дома каторги и ссылки на месте бывших Американских казарм. В середине 1930-х гг. казармы были сломаны [21]), и сохранившееся двухэтажное каменное здание офицерс­кого корпуса Американских казарм, о которых речь пойдет ниже.

С давних пор иркутяне представляли свои жилые помещения под постой войск, в соответствии с российским законодательством того времени. В иркутском государственном архиве отложился сле­дующий документ — полицейская инструкция из Тобольской поли­ции за 1733 г., в которой в одной из статей говорилось: «…Солдат и протчих ставить на дворы всяких чинов людей во всех слободах у обывателей необходимо, кто б какого звания ни был, кроме духов­ного чина» [22].

В конце XVIII в. в городе строятся первые участнические казар­мы. Они были возведены на средства не казны, а иркутских обывателей. Этот акт был инициирован стремлением домовладельцев освободить себя от тягости постойной повинности. Постройки были деревянными и обошлись участникам пая более 4 тыс. руб. Соглас­но плану, составленному губернским архитектором А.Я. Алексее­вым в 1779 г. [23], казармы располагались рядом с артиллерийским арсеналом.

В дальнейшем (первая треть XIX в.) здания этого назначения строились капитальными, т. е. каменными, и, как правило, жертво­ванием местного купечества.

Чтобы освободить жилые покои от постоя войск, по инициативе Главного правления Российско-американской компании, начавшей свою деятельность, как отмечалось выше, в 1799 г., было реше­но построить каменные казармы для войск, при условии взноса по 3 тыс. руб. в год, начиная с 1800 г.

Известно, что на построение в Иркутске в двух местах камен­ных двухэтажных казарм нижних воинских чинов Российско-американская компания пожертвовала 70 000 руб., в том числе семейс­тво Шелихова участвовало 10 тыс. руб.

В период 1802-1804 гг. на территории нынешнего квартала № 70, на участке земли, граничащем с улицами Казарменской (ныне Красного Восстания) и Троицкой (ныне в этом месте переулок А. Сударева), на средства, собранные членами Российско-американской компании, были возведены каменные казармы, получившие название «Американских» (в настоящее время на этом месте нахо­дится большой четырехэтажный каменный дом, ул. Красного Вос­стания, 7, по-видимому, частично построенный на фундаменте этих казарм). Об их внешнем облике можно судить по сохранившемуся чертежу фасада.

Отметим, что в 1808 г. закончилось строительство каменных участнических казарм на Преображенской улице на месте прежних деревянных (ныне ул. Тимирязева, 16). Но и после этого постойная повинность была обременительна для жителей города.

2 мая 1816 г. иркутский гражданский губернатор Н.И. Трескин обратился к городскому обществу с посланием, в котором говорилось, что «…при настоящем устройстве Губернского города по высо­чайше конфирмованному плану представляется необходимость для воинских помещений отделить особый, так сказать, воинский квар­тал, в окрестностях казарм Российско-американской компании, где оному быть тем приличнее, что вблизи оных казарм находятся воен­но-сиротское отделение, комендантский полковой и дачи полкового командира домы, цейхгаузы и проч., также строются новые для солдат казармы, но чтобы сделать сей квартал правильным и для будущих воинских построений достаточным, необходимо купить близь состоящие к казармам два дома…» [24]. Далее городскому об­ществу в лице общественного собрания предлагалось решить вопрос о покупке двух домов, принадлежащих: первый — иркутскому ме­щанину Афанасию Сизову [25], а второй — столоначальнику казен­ной экспедиции Литвинцеву, и «…о сноске их для очищения места и о устроении оного по высочайше конфирмованному плану» [26].

10 мая 1816 г. иркутские купцы, мещане и цеховые решили купить дома из оставшихся после строительства средств Российско-американской компании 16 876 руб. 17 коп. и следующих еще до­получить 9 тыс. руб. Но изначально 24 апреля 1816 г. предложение о покупке зданий исходило от начальника губернии Николая Ива­новича Трескина, а затем было продублировано указом губернского правительства 3 мая. Именно с этим предложением и согласился сход купцов, мещан и цеховых.

Гражданский губернатор, видимо, посчитав, что городская дума не спешит с выполнением его распоряжения, 25 мая отправил вто­рое распоряжение. Гражданский губернатор обратился к городской думе на ее донесение со следующим: «…рекомендую градской думе: 1-е) Дома мещанина Сизых и столоначальника Литвинцева немед­ленно купить и снесь оные, занимаемые ими места обнесть забором в линию с одной стороны с забором казарм Российско-американской компании, с другой стороны с домами Заморской улицы [27], по указанию губернского архитектора» [28].

Но только в августе 1816 г. купчие были совершены.

Как видно из текста вышеприведенных документов, речь идет как раз об участках земли, на которых в настоящее время нахо­дятся двухэтажный деревянный дом по ул. Красного Восстания, 9, каменный двухэтажный дом на углу улиц Ленина и Красного Вос­стания и здание парикмахерской.

Усадьбы были приобретены, но строительство на них не началось.

В 1819 г. был сменен сибирский генерал-губернатор, вместо И.Б. Пестеля император Александр I назначил М.М. Сперанского. В сентябре 1819 г. городская дума обратилась к новому генерал-губернатору с просьбой о разрешении «на постройку каменных против заморского шлагбаума казарм к облегчению граждан от постоя в особенности бедного класса» [29]. Далее дума просила М.М. Сперан­ского «предписать кому следует о сделании плана фасада иметь для выстройки на 20 саженях казармы с двумя флигелями каждой на 9 саженях, в коих могли помещаться солдаты, флигели для помеще­ния офицеров» [30]. 29 октября М.М. Сперанский дал свое согласие на работы.

25 мая 1820 г. он подтвердил свое решение, обратившись к думе со следующим посланием: «Имея в виду предположение сей думы в рассуждении постройки казарм, для квартирования офицеров здеш­него гарнизона, я поручал губернскому архитектору, сообразно пла ну, утвержденному высшим начальством, на таковую же постройку в городе Томске, сделать смету о потребностях на сию постройку против цен, здесь существующих.

В следствие сего доставлена ныне мне помянутая смета, по коей исчисляется на один каменный двухэтажный корпус с службами 26 201 рубль. Хотя сумма сия немалозначительна, но как градс­кая дума, сделав решительное предположение произвести построй­ку казарм, испрашивает представлением от 12 сего мая № 432 на сие разрешение, то я, препровождая при сем помянутую смету и с тем вместе копию с плана для постройки казарм в Томске утвержденнаго, предлагаю сообразить точнее дело сие и буде представится возможным произвести по оным постройку казарм из остатков от городских доходов, то приступить к распоряжению, стараясь соб­люсти сколько возможно правильность сего здания и во всем сооб­разоваться с планом при сем прилагаемом.

Сибирский генерал-губернатор М. Сперанский».

Губернским архитектором Я. Кругликовым была просчитана смета на «построение каменного корпуса с кухнями, амбарами и погребами, для квартирования офицерам по плану, строительным комитетом утвержденному», которая выглядела следующим образом [31]: ( см. изображения с таблицой )

«Закладка каменных казарм на углу Заморской, прямо Крестовской церкви» (ныне Красного Восстания, 9а) состоялась 27 июля 1820 г. [34]. С их постройкой угол квартала получает традиционную для Иркутска градостроительную фиксацию в соответствии с его абрисом.

Строительство велось очень медленно, т. к. у городской думы не хватало средств. Летом 1820 г. выкопаны рвы и сделан фундамент, а в течение 1821 г. «произведены работы не были по причине недостатку городовых доходов» [35]. Просматривая список «Обыва­тельским домам города Иркутска 1820-1821 гг.», мы узнаем отно­сительно интересующего нас здания, что только огорожено место «…для предположенных к постройке каменных казарм» [36].

Большим подспорьем в финансировании строительства явилось решение Главного правления Российско-американской компании «при слушании имянного Высочайшего Указа, данного Правительствующим Сенатом в 12 день октября 1821 года, о возобновлении для оной компании привилегии и правил вновь на 20 лет, в об­щем собрании всех наличных участников ея, в ознаменовании при­знательности своей к дарованным ей сим указом преимуществам и (слово неразборчиво. — А. Г.) между прочим определило: отпускать из капитала компании в продолжении 20 лет, начиная с 1822 г., в каждый год по три тысячи рублей на построение и содержание в Иркутске каменных солдатских казарм» [37]. 17 января 1822 г. иркутский гражданский губернатор сообщал думе, что он разрешает продолжение постройки каменных казарм «сколько на жертвуемую от компании сумму, столько же для безостановочного окончания всей постройки на сумму городовых доходов, в возврат которой мо­гут постепенно поступать получаемые от компании» [38].

Но решение о выделении 3 000 руб. стало выполняться не с 1822 г., а только с 1823, да и то не регулярно. Строительство затягивалось. 2 августа 1823 г. гражданский губернатор обратился с за­просом в думу по поводу того, в каком состоянии находятся «строю-щийся здесь флигель для помещения офицеров и к какому времени может быть совершенно оный окончен?» На что 9 августа 1823 г. дума отвечала, что «…вновь строющиеся для помещения офицеров ведутся стены второго этажа, к какому времени может быть оный кончен, дума определительно ограничивать не может, потому что городовых сборов на нынешний год крайне…». Такая же картина была и в 1824 г. И только к концу 1825 г. работы были закончены. Принятие казарм состоялось или в самом конце 1825 г., или в нача­ле 1826 г. (из материалов архивного дела это не ясно) [39].

Каменный двухэтажный угловой дом впервые показан на плане Иркутска 1829 г., так называемом плане Баснина, опубликованном в книге «Первое столетие Иркутска». На этом плане здание обозна­чено под № 54 и называется — «Казармы офицерские».

Еще не было закончено строительство, а губернская администрация 23 апреля 1824 г. приняла решение о размещении в этом здании ланкастерской школы. «Для облегчения здешних городовых жителей от содержания ланкастерской школы располагать, пере­местить оную в верхний этаж строющихся офицерских казарм, ког­да они окончены будут…» — гласило распоряжение, подписанное гражданским губернатором И.Б. Цейдлером [40].

Белл-ланкастерская система взаимного обучения, или ланкастерская, — система организации и методов обучения в начальной шко­ле, при которой старшие и более успевающие ученики (мониторы) под руководством учителя вели занятия с остальными учащимися. Название получила по именам английских педагогов А. Белла (A. Bell; 1753-1832) и Дж. Ланкастера (J. Lancaster; 1776 или 1778-1838), независимо друг от друга выдвинувших сходный метод обуче­ния. Первоначально применялась в Индии, где в это время находился Белл. В начале XIX в. получила широкое распространение в ряде стран (США, Франция, Бельгия и др.) как дешевый и быстрый спо­соб распространения грамоты. В школах взаимного обучения учили чтению религиозных книг, письму и счету. В них не было классов и учителей в современном смысле слова. Учащиеся, разделенные на десятки (отделения), учились у мониторов, которые учились сами, а для обучения товарищей получали от учителя инструкцию, чему и как надо учить в предстоящий день. Учебников не было. Вместо них пользовались различным дидактическим материалом. При этой системе учащиеся не приобретали систематических знаний. Против нее выступили И.Г. Песталоцци и его последователи. В России шко­лы, работавшие по беллланкастерской системе, стали открываться с 1818 г., но широкого распространения не получили.

18 августа 1825 г. состоялось собрание иркутских купцов, мещан и цеховых, которые выслушали предписание иркутского гражданс­кого губернатора относительно размещения во вновь отстраиваемых офицерских казармах ланкастерской школы для взаимного обуче­ния. Собрание отметило, что данные казармы устраивались с раз­решения и дозволения бывшего генерал-губернатора Сибири М.М. Сперанского «единственно в облегчение граждан от постоя войск, поэтому уступить казармы под ланкастерскую школу общество не может». Такое заявление жителей города не устроило Губернский совет. 11 ноября он обратился к думе со следующим предписанием:

«Губернский Совет, рассматривая обстоятельство о замещении вновь выстроенного корпуса офицерских казарм ланкастерскою школою, и принимая в рассуждение: первое, что казармы хотя и отстроены, но не могут быть замещены офицерами по причине не­имения службы и, следовательно, от оставления их впусте не только не будет никакой пользы, но легко могут опустошиться и подвер­гнуться расстройству; второе, что, если и были бы устроены все службы, то во вновь выстроенном корпусе поместить возможно не более 4 женатых офицеров, и третье, для помещения школы взаим­ного обучения 250 человек нужны обширные комнаты, каковых в городе удобных совсем не имеется, и о заведении такового делается новое соображение — журналом своим 28 ч. минувшего октября со­стоявшимся заключил: „школу поместить в сем здании, а в нижнем этаже несколько учителей, и градской думе за отзыв в противность распоряжения того же начальства, которое и утверждало постройку сих зданий, сделать замечание, предоставя господину гражданскому губернатору распорядиться о продолжении постройки и окончания оной в таком виде как для предмета назначить нужно^њ.

Соглашаясь с таковым постановлением Совета, я представляю оное на утверждение г. генерал-губернатора Восточной Сибири с предложением его Высокопревосходительства, по сему предмету ко мне последовавшего, препровождая у сего список, предписываю град­ской думе, сделав к исполнению онаго должное распоряжение, мне о исполнении донести. Гражданский губернатор Цейдлер» [41].

Генерал-губернатор поддержал такое решение. И ланкастерская школа в здании была размещена. Находилась она здесь довольно долго, до конца 1850-х гг. Из переписки между первым отделением Министерства военного департамента с хозяйственным департамен­том МВД от 7 февраля 1861 г. читаем: «Исправляющий должность начальника штаба войск Восточной Сибири, с которым было сде­лано сношение о выводе ланкастерской школы из общественных зданий, сообщил от 10 октября 1859 г. за № 3992, что названные в представлении бывшего генерал-губернатора Восточной Сибири ланкастерскою школою классы бывшего иркутского полубатальона военных кантонистов, помещавшиеся в общественном здании, — по преобразовании этого полубатальона в Иркутское училище военного ведомства помещаются ныне вместе с училищем в казармах, имену­емых участническими и составляющих частную собственность неко­торых граждан Иркутска» [42].

Если обратиться к планографическому материалу по Иркутс­ку, то, как мы уже отмечали выше, впервые здание показано на плане 1829 г. под № 54 и называется — «Казармы офицерские», т. е. так, для чего здание первоначально и предназначалось. В дальнейшем оно присутствует на всех планах города, и многие из этих планов дают нам информацию о том, что находилось в двухэтажном каменном доме. На плане 1843 г. оно обозначено, но в экспликации не указывается, что в нем размещалось. На плане губернского горо­да Иркутска, составленном в 1868 г., дом обозначен под № 41 — ка­зармы для воинских команд. План города 1881 г. дает информацию о том, что в доме под № 7 размещалось воинское управление.

После этого здание было занято управлением Иркутского губернского воинского начальника и Военно-судной комиссией, управлени­ем уездного воинского начальника (по планам 1885 г., 1887 г., 1894 г.), в 1903 г. его квартировали под казармы Иркутского и Енисейс­кого резервных пехотных батальонов, а в 1909 г. здесь размещался штаб 27-го Восточно-Сибирского стрелкового пехотного полка [43].

В одном из архивных дел удалось обнаружить план части 70-го квартала с участком земли, занятым постройками т. н. «Белых казарм». План относится к ноябрю 1913 г. «Белыми казармами» к этому времени называли территорию, включающую в себя уже упо­минаемые нами «американские казармы», интересующий нас двух­этажный каменный дом, здание офицерского собрания, лазарет и ряд других построек, общим количеством 24 штуки. В 1913 г. в этих казармах размещался Иркутский гарнизон. На плане, состав­ленном помощником городского землемера И. Игнатьевым, двух­этажный каменный дом обозначен как «Помещение музыкальной команды» [44]. Рядом с этим строением по ул. Амурской (Ленина), там, где сейчас расположена парикмахерская, находился лазарет — деревянное одноэтажное здание, далее, по этой же улице, стоял деревянный двухэтажный дом офицерского собрания (на его месте теперь находится средняя школа № 15).

Интересно отметить такой факт, что по улице Казарминской (Красного Восстания) между зданием Американских казарм и интересующим нас домом располагалась церковь Св. Александ pa Невского. Деревянная на каменном фундаменте церковь была построена на средства иркутских купцов Я.А. Немчинова и А.Ф. Дунаева в ограде Иркутского резервного пехотного батальона и освящена 30 августа 1877 г. [45]. Церковь имела один престол и колокольню. Использовалась она в основном для нужд военных чинов, т.к. причта при ней не было. Рядом с церковью был небольшой сад. Нам не удалось определить точное время уничтоже­ния церкви, по-видимому, это период 1919-1920 гг., когда в Ир­кутске шли бои Гражданской войны, и документально известно, что пострадали казармы, находившиеся на Казарминской улице.

В советское время исследуемый участок исторической среды города полностью утратил социальный статус военно-ведомственной территории. В начале 1930-х гг. при возведении средней школы № 15 сносятся лазарет и двухэтажное деревянное здание Офицер­ского собрания. Последняя постройка обладала значительным ис­торико-культурным потенциалом. Строительство центрального ста­диона сопровождалось разрушением ряда построек и перекрытием исторической улицы (бывшей Троицкой, ныне 5-й Армии).

Фактически от всего военного комплекса так называемых Бе­лых казарм сохранилась лишь одна постройка — Красного Восста­ния, 9а — каменные офицерские казармы.

Нам удалось выявить одно описание дома, относящееся к 1882 г., которое мы приводим полностью. «„Из описи зданий казарм Иркутского резервного батальона^њ

…имеется здание, так называемое Интендантские казармы, за­нятое Воинским управлением.

а) Здание каменное 2-х этажное, величиною по Амурской улице на 9 пог. саж., по Преображенской (ошибка составителя описания, ул. Казарминская названа Преображенской, вероятно, как продолжение последней. — А. Г.) на 7 Уг пог. саж., во дворе от Преображенской 8 Уг пог. саж. и от Амурской 9 саж. Крыто железом шатровою крышею.

По всему периметру здания проведены желобья, из них 6 водосточных труб. Прикладное каменное крыльцо из плит в пять ступе­ней. В крыльце окон 1 с одинарною рамою в 4 стекла.

Из крыльца вход в нижний этаж.

Нижний этаж разделен на две половины коридором, состоящим из 1-й проходной комнаты с 1 окном с двойными рамами в 8 стекол. Из коридора направо две комнаты, разгороженные капиталь­ной стеной. Из них в комнате, ближайшей к дверям, начинается деревянная лестница и ведет в верхний этаж. Направо от коридора находится одна комната, разделенная аркой на две половины. Пе­чей голландских в нижнем этаже 4 с медными душниками. Окон 17 с двойными рамами, переплеты в 8 стекол. Окна открываются снизу вверх. В верхнем этаже в углу против лестницы устроена комната, отделенная капитальными стенами, и затем остальная часть верх него этажа разделена заброшенными между печьми марками тесо­выми заборами на две половины, коридором. В коридоре входная дверь на железных навесах. На конце этого коридора над крыльцом одна комната холодная с дверью в 1 полотно, на железных навесах с пробоями для замка, в ней 2 окна с двойными рамами в 8 стекол. Из коридора направо 3 комнаты, разделенные двумя капитальными стенами и одной легкой перегородкой, а налево комната, разделен­ная аркой на две половины. Окон в верхнем этаже, исключая ком­наты над крыльцом — 18, с двойными рамами; 8 рам с переплетами в 6 стекол, а остальные в 8 стекол. Рамы отворяются сверху вниз. Печей голландских 3, с чугунными дверцами и медными душника­ми. Дверей внутренних 3 в одно полотно плотничной работы» [46].

В настоящее время здание по ул. Красного Восстания, 9 имеет очень простой, ничем не декорированный фасад. Возможно, он был таким изначально, но, возможно, и имел определенный декор, утерянный в результате ремонтов. Во всяком случае, на фотографии конца XIX — на­чала XX в. мы видим дом практически таким же, как и сегодня.

Исходя из всего вышесказанного можно дать определенную оценку данного объекта — здание является объектом культурного наследия, особая его ценность заключается в его возрастной харак­теристике — ему уже более 180 лет и оно связано с деятельностью Российско-американской компании. Каменных зданий такого воз­раста в городе немного. Оно также интересно и как одно из немно­гих зданий военной принадлежности, единственное сохранившееся от так называемых «Белых казарм».

Примечания

1.  Иванова Л. Сенсационная находка // Восточно-Сибирская прав­да. 1991. 18 июня; Колмаков Ю.П. Этот памятный дом // Там же. 1992. 10 дек.; Дулов А.В. Памятники Иркутска, связанные с Русской Амери­кой // Российские исторические чтения, посвященные 200-летию со дня смерти Г.И. Шелихова: тез. и материалы. Шелехов, 1995. С. 36.

2. Душкин Ю. Архивные документы уточняют // Резонанс. 1993. Янв. № 1 (20).

3.  Гаращенко А., Ладейщикова Е. Дом Российско-американской компа­нии? Два взгляда на один объект // Земля Иркутская. 2000. № 12. С. 22-23.

4.  Русский биографический словарь. М., 1997. С. 61.

5.  Алексеев А.И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Рус­ской Америки. М., 1982. С. 110-111.

6.  ГАИО. Ф. 50. Оп. 1. Д. 723. Л. 2.

7.  Алексеев А.И. Указ. соч. С. 112-113, 115.

8.  Завалишин Д.И. Российско-американская компания. СПб., 1856. С. 38.

9.  ГАИО. Ф. 70. Оп. 1. Д. 236. Л. 200 об.-201.

10.  Там же. Оп. 10. Д. 31. Л. 51 об.-52.

11.  Иркутская летопись (Летописи П.И. Пежемского и В.А. Кротова) / с предисл., добавл. и примеч. И.И. Серебренникова // Тр. ВСОИРГО. Ир­кутск, 1911. № 5. С. 205.

12.  ГАИО. Оп. 1. Д. 236. Л. 339 об.-340.

13.  Душкин Ю. Указ. соч.

14.  ГАИО. Ф. 70. Оп. 1. Д. 1329. Л. 18.

15.  Там же. Оп. 10. Д. 31. Л. 51 об.-52.

16.  Там же. Оп. 1. Д. 2862. Л. 35.

17.  Там же. Оп. 1. Д. 3427. Л. 45 об.

18.  Там же. Ф. 50. Оп. 7. Д. 420. Л. 15.

19.  Там же. Ф.р-504. Оп. 8. Д. 17. Л. 4.

20.  Гаращенко А., Ладейщикова Е. Указ. соч. С. 23.

21.  После закрытия в 1935 г. в обстановке культа личности Стали­на Общества старых большевиков и Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев и начавшихся репрессий актуальность в строительстве «Дома каторги и ссылки» отпала. Поэтому архитектор Б.М. Кербель пере­работал проект в обыкновенный жилой дом, строительство которого, кроме наружной отделки, было закончено перед Великой Отечественной войной.

22.  ГАИО. Ф. 70. Оп. 1. Д. 1167. Л. 3 (нумерация дела старая).

23.  Серебренников А.М. Очерк некоторых сторон из жизни города Ир­кутска в первые три года по введении Городового Положения 21 апреля 1785 года. Иркутск, 1894. С. 87.

24.  ГАИО. Ф. 70. Оп. 1. Д. 789. Л. 1.

25.  В деле встречается правописание фамилии и как Сизов и как Си­зых, мы берем чаще употребляемое написание.

26.  ГАИО. Ф. 70. Оп. 1. Д. 789. Л. 1 об.

27.  В начале ХIХ в. нынешняя улица Ленина носила название Замор­ской, позднее была переименована в Амурскую.

28.  ГАИО. Ф. 70. Оп. 1. Д. 789. Л. 22-22 об.

29.  Там же. Д. 1244. Л. 4.

30.  Там же. Д. 911. Л. 1 об.-2.

31.  Там же. Л. 8-9.

32.  1 сажень = 213 см; 1 аршин = 71,12 см; 1 вершок = 4,44 см.

33.   Вагин В.И. Исторические сведения о деятельности графа М.М. Сперанского в Сибири. СПб., 1872. Т. 1. С. 191.

34.  Иркутская летопись… С. 225.

35.  ГАИО. Ф. 70. Оп. 1. Д. 911. Л. 16 об.

36.  Там же. Оп. 10. Д. 31. Л. 311об.-312 (нумерация дела старая).

37.  Там же. Оп. 1. Д. 1244. Л. 3-3 об.

38.  Там же. Д. 911. Л. 13.

39.  Там же. Д. 1244. Л. 5, 6, 8, 13, 67-68.

40.  Там же. Л. 13.

41.  ГАИО. Ф. 70. Оп. 1. Д. 1244. Л. 54-56.

42.  РГИА. Ф. 1287. Оп. 42. Д. 75. Л. 208 об.-209.

43.  Чирков Н.С. Иркутск в кармане. 1908-1909. Иркутск, 1909. С. 105.

44.  ГАИО. Ф. 70. Оп. 4е. Д. 403 (старая нумерация).

45.  Там же. Ф. 50. Оп. 1. Д. 11354. Л. 296.

46.  ГАИО. Ф. 70. Оп. 2. Д. 1549. Л. 141 об.-142 об.

РУССКАЯ АМЕРИКА 
Материалы III Международной научной конференции 
«Русская Америка» (Иркутск, 8–12 августа 2007 г.)

Предоставлена архитектурно-этнографическим музеем Тальцы

Надгробие на могиле Г.И. Шелихова, Знаменский монастырь, г. Иркутск.

2. Борьба клана Шелиховых за установление монополии в пушной торговле на Тихоокеанском Севере

Во всех перипетиях событий лета-осени 1795 г. весьма активную позицию занимал родной брат Г.И. Шелихова Василий. С осени 1794 г. по 25 апреля 1795 г. Василий Иванович исполнял торговые поручения своего брата, действуя при этом весьма успешно{1194}.
В конце весны 1795 г. он сделал попытку помочь вдове брата разобраться в финансовых махинациях последнего и написал письмо ИЛ. Голикову в надежде получить от него хоть какие-то сведения по торговым делам. «Кончина покойного моего братца Григория Ивановича понуждает меня вступить в распоряжение общего моего с ним капитала»{1195}. В «обязательном письме» от 10 января 1796 г. Василий Шелихов указывал: «… оставляю оную невестку мою (Н.А. Шелихову. — А. Я.) владелицею всего доставшегося ей с детьми, но еще по кровной с братом моим связи и братской любви. Во всяких случаях защищать обязуюсь, прерывая навсегда и оставляя в забвении доходившие до нее обо мне слухи, будто бы желаю входить на внеправедные о опекунстве доносы, как все сие происходило от недоброхотных токмо людей». Этот шаг вызван стремлением разобраться, что внутри семьи Шелиховых кому принадлежит, и избежать еще большей путаницы «… до того, как дела ее (Н.А. Шелиховой. — А.П.) приведутся в порядок, ибо теперь за компанейскую конторою состоит в долгу суммы более шестидесяти тысяч рублей»

Возникла настоятельная необходимость все-таки попытаться выяснить действительное положение дел, доставшихся вдове от покойного мужа.

Фрагмент надгробия Г.И. Шелихова

В этом мог ей помочь И.Л. Голиков, который прибыл из Петербурга в Иркутск в начале 1797 г. и первым делом ввел своего человека в контору. Им стал некто Комаров, по свидетельству Голикова — петербургский купец, а по мнению М. М. Булдакова — «беглый человек господина Демидова, беспашпорный…»{1197}. Как и в свое время А.Е. Полевой, Комаров явился человеком, вольно или невольно исполнявшим роль соединительного звена, но уже между Н.А. Шелиховой и тем же Голиковым. Но если роль Полевого объяснялась удаленностью друг от друга мест проживания Г.И. Шелихова и И.Л. Голикова и необходимостью большей свободы маневра капитала кем-то одним, то с приездом Голикова в Иркутск таких условий уже не существовало. Коммерц-коллегия в лице асессора Беноволевского, внимательно изучив тысячи страниц (прошений, договоров, жалоб, объяснений и т. п.) противоборствующих сторон, в 1802 г. все-таки не могла не признать, что «… по делу же в коллегии из показания Шелиховой и признания купца Полевого ясно открывается, что участие Голикова, бывшее в компании с Шелиховым, присвоено Полевым с явным нарушением бывших условий и в противность законам, а тем самым учинена Голикову обида, а Полевому со стороны Шелихова поноровка в его злоупотреблениях»{1198}.

Неизбежные противоречия не могли разрешиться без существенного ослабления позиций конфликтующих сторон. Одним из выходов было привлечение к посредничеству третьей стороны (новый капитал). Такой стороной явилась образовавшаяся в Иркутске купеческая промысловая компания Мыльниковых. Семья Мыльниковых состояла из Петра Прокофьевича Мыльникова, его брата Николая Прокофьевича — 1-й гильдии иркутского купца и сыновей последнего — Дмитрия, Якова и Михаила{1199}. В купеческой среде в конце XVIII в. большой известностью пользовался Мыльников-отец{1200}. Интересно, что Н.П. Мыльников в 1775-1777 гг. управлял городовым магистратом и в 1784-1786 гг. избирался городским головой. Он активно заявил о себе в меховом промысле в 1770-х гг., вместе с Г.И. Шелиховым принимал участие в отправлении промысловых судов в 1776-1779 гг. Часть полученных доходов реинвестировалась в промыслы, а часть он вместе со своими сыновьями вкладывал в кожевенное производство. Можно сказать, что семейство Мыльниковых в начале 1790-х гг. владело одним из самых значительных состояний [327] среди иркутского купечества. Компания Н.П. Мыльникова и его сыновей стала действовать с июня 1792 г.

В декабре 1796 г. Мыльниковы откликнулись на предложение Стефана Киселева участвовать в организации торгово-промысловой экспедиции к берегам Японии. С. Ф. Киселев, Мыльниковы и присоединившиеся к ним 30 купцов выразили желание отправить товары в Японию в сопровождении приказчиков, но не на своих, а на казенных судах{1201}. В поданной в Иркутское губернское правление бумаге содержался краткий план организации торговой компании с Японией. Интересно, что купцы предлагали сочинить подробный устав такой компании, в которой могли бы принять участие все желающие, купив любое количество акций по цене 200 руб. за каждую. По причине слабого знания условий о навигации в районе Южных Курильских о-вов и Японии предлагалось объединить усилия всех торгово-промысловых компаний, действовавших в водах северной части Тихого океана в одно целое, так как «разные компании, торгуя одинаковыми товарами, делают одна другой подрыв»{1202}. Но это не было предложением монополизировать всю торговлю на Тихоокеанском Севере, а касалось лишь Южных Курил и Японии. Любопытно, что купцы предупреждали о возможных сложностях при организации подобной компании, которые, по мнению купцов, могли возникнуть, если вся торговля будет монополизирована одним человеком — тогда компания «по причине смерти хозяина, торгующего особо, придет в упадок от нетвердого в производстве торговли распоряжения»{1203}.

По всей видимости, это был выпад в сторону Н.А. Шелиховой. Купцы предлагали сначала объединить все компании и лишь потом вести разговор о монополии. Этот проект остался на бумаге, так как в Иркутском губернском правлении рассчитывали, что купцы на собственные деньги построят суда и на свой страх и риск отправят их по неизвестному маршруту.

В это же время некоторые из купцов, выступивших с предложением об организации торговли с Японией, были заняты подготовкой к организации новой купеческой промысловой компании. Во главе нового проекта стоял Н.П. Мыльников со своими сыновьями. Они пригласили к участию в компании московского купца Е. И. Деларо-ва — бывшего правителя северотихоокеанских поселений компаний Голикова — Шелихова, а также иркутского купца Е. Г. Ларионова и семейства Мичуриных и Дудоровских{1204}. Предметом своей деятельности компаньоны объявили торговлю. Ее предполагалось проводить «в [328] Охотске, Камчатке, Гижиге и других местах Российской империи». Купцы не ограничивали себя лишь внутрироссийской торговлей, а задумывали «производить торги и промысел на землях американских, принадлежащих Российскому высочайшему престолу»{1205}. Кроме торговли и промысла, компаньоны намеревались организовать географические исследования, в том числе «особливо точное исследование Северной Америки, лежащей от мыса Аляска к Северу и за проливом Беринговым»{1206}. Для осуществления столь грандиозных для частной купеческо-промысловой компании планов намечалось строительство дополнительной морской верфи.

Компаньоны решили назвать свое объединение Иркутской коммерческой компанией. Для управления делами в Иркутске учреждалась Главная контора, с подведомственными ей правлениями в Охотске, на Камчатке и иных местах, где компания собиралась осуществлять свою деятельность. Управление делами поручалось «двум хозяевам», выбираемым внутри компании. Все вопросы, связанные с «внешними делами», призвано было решать специально избираемое ответственное лицо.

В контракте отмечалось, что при взаимодействии с туземцами важно «завести торговлю непринужденную и доставляющую им все выгоды, какими от того быть долженствуют»{1207}. Во избежание путаницы с внесением денежных средств заводилась «Капитальная книга».

Иркутская коммерческая компания стала первой организацией подобного рода со столь значительным числом участников. Это было уже не семейное предприятие, имевшее, по сути дела, единоличное руководство, а компания, в которой проводились выборы ее правления. Иркутские купцы учли опыт прошений компании Голикова-Шелихова, и вопрос о монополии ими не поднимался. С другой стороны, в контракте не были зафиксированы возможность и условия вступления в компанию других купцов. По всей видимости, это задумывалось производить в частном порядке. Здесь важно подчеркнуть, что образование Иркутской коммерческой компании было связано с деятельностью компании Голикова-Шелихова. Разногласия между И.Л. Голиковым, Г.И. Шелиховым и А.Е. Полевым стали питательной средой для появления новой компании, которая, по сути, продолжала начатое компанией Голикова — Шелихова стремление распространить торгово-промысловую деятельность русских купцов в северной акватории Тихого океана. Иркутские купцы, организовавшие [329] новую компанию, не могли не отдавать себе отчет в том, что им придется взаимодействовать с компанией Голикова — Шелиховой, что могло означать либо конкуренцию, либо мирное сотрудничество. Иркутская коммерческая компания предпочла решать все проблемы особым путем. Мыльниковым удалось привлечь к сотрудничеству не только Е. И. Деларова, знакомого с состоянием дел компании Голикова-Шелиховой, но и А.Е. Полевого. Если Деларов открыто вступил в число компаньонов, то Полевой взаимодействовал с Иркутской коммерческой компанией по-иному.

15 февраля 1797 г. в Иркутское гильдейское управление поступило сообщение, что А.Е. Полевой представил «всю переднюю половину покоев своего дома и для занятий в оных… конторы… Иркутской коммерческой компании»{1208}. Следует принять во внимание то, что он был конторщиком и бухгалтером в компании Голикова-Шелихова, а после смерти последнего, поссорившись с его вдовой, мог использовать свои знания явно не в пользу Шелиховых.

При нараставших проблемах во взаимоотношениях ИЛ. Голикова и Н.А. Шелиховой и их стремлении своекорыстно решить спорные вопросы, компаньоны Иркутской коммерческой компании, благодаря Полевому и Деларову бывшие в курсе всех дел, заняли выжидательную позицию.

Первым решил проявить инициативу И.Л. Голиков, понимая, что в одиночку, с помощью одного-двух своих приказчиков, справиться с семьей Шелиховых ему не удастся. 18 июля 1797 г. ИЛ. Голиков присоединил к компании Мыльниковых свои капиталы, принимая за основу договор 17 марта 1793 г. {1209} Формально в отчетах зафиксировано объединение Северо-Восточной, Северной и Курильской компаний Шелиховой и Голикова с компанией иркутских купцов во главе с Н.П. Мыльниковым.

Первый параграф договора являлся своего рода установкой последующим: «Совокупляю я Голиков с тою Иркутскою коммерческою компаниею свою половину, что у нас состоит вообще с госпожою Шелиховою с детьми в производство и действие точно на всем том постановлении и правилах, как у нас с покойным Шелиховым в 1793 году марта 17 дня…»{1210}. В «Американской Голикова и иркутских купцов Мыльникова с товарищами компании» по своему желанию Голиков мог назначать поверенного во все дела. ИЛ. Голиков соединял свою половину, по его мнению равняющуюся 684 468 руб., с новой компанией. И хотя Мыльниковы могли распоряжаться указанной суммой, имелось одно существенное замечание: «Если же по инвентариуму в вышеозначенных присоединяемых статьях содержащих мою половину 684 тысячи 468 рублей чего не окажется, сколько [330] бы ни было, то я не отвечаю, и чего не явится того мне высказывать»{1211}. Голиков, зная о том, что у Шелиховых существовала скрытая бухгалтерия, окончательно снял с себя ответственность, назвав лиц, составивших баланс за 1796 г., а именно И. Шелихова и С. Захарова. Принимая во внимание этот пункт устава, можно понять, что для Голикова это означало реальную возможность сохранения своего капитала. Для Н.А. Шелиховой же это положение создавало ощутимые трудности, поскольку теперь, при запутанности и вероятных проблемах в соотношении реальной и скрытой бухгалтерии, приходилось иметь дело не с одним стариком Голиковым, которого можно было просто выставить за дверь, а с реальной силой, с которой приходилось считаться{1212}. ИЛ. Голиков, зная запутанность баланса и оговаривая это убедительно и емко, в то же время отмечал важность своевременных расчетов с Шелиховыми, причем наличными, выстраивая гибкую систему получения денег. Этому способствовало то, что Голиков размещал треть своих средств в уставном капитале, а оставшиеся 400 тыс. давал в долг под проценты. Указанное разделение капитала заверялось у маклера, чего не было в 1793 г. {1213}

Голиков не мог допустить повторения ситуации с Полевым и обстоятельно описал произведенный последним обман и сокрытие капитала, отметив, что все присвоенные Полевым средства должны считаться капиталом «первого фундатора». В последнем параграфе соглашения были ужесточены и конкретизированы штрафные санкции относительно выполнения условий договора.

После заключения договора расстановка сил качественно изменилась. Промедление могло обернуться для Шелиховых серьезными проблемами. Единственный выход — последовать примеру Голикова, что и было сделано 19 июля 1797 г. {1214} Был составлен подробный договор, по которому Н.А. Шелихова добровольно соединяла свое «половинное участие со всеми товарами и производствами», оставляя за собой только одно судно «Георгий». Одно из требований Мыльниковых заключалось в соединении вновь капиталов Голикова и Шелиховых, поэтому Наталия Алексеевна была вынуждена согласиться с объединением контор. В этом же параграфе имелось важное указание [331] на то, что вдова могла назначать вместо себя правителя со всеми полномочиями и возможностью распоряжаться всем хозяйством.

Быстрота, лихорадочная поспешность заключения нового соглашения не могли не отразиться на решении финансовых проблем. Все платежи были разбиты на ряд параграфов и без всякой системы внесены в текст соглашения. Так, во втором параграфе указывалось, что Шелихова вносила на вечные времена 200 тыс. руб. и требовала записать этот факт в компанейскую книгу. Что же касается остальных 400 тыс. руб., то о данных на них векселях и условиях выплат можно судить, лишь рассмотрев последовательно пятый, шестой, четырнадцатый и пятнадцатый параграфы. В соглашении встречается много второстепенной и текущей информации, которая могла бы быть решена в рабочем порядке. Между тем именно эта информация о достаточно мелких и очевидных платежах занимает в соглашении основное место. Так, в четвертом параграфе обстоятельно описывалась необходимость оплаты за вояж Е. И. Деларову, при этом один пай отдавался рыльской церкви; в двенадцатом и тринадцатом параграфах подробно оговаривалась оплата проезда духовной миссии и передача 10 паев на продажу вина. Как-то вскользь упоминалось (и то на уровне пожелания) о необходимости сочинить за месяц новый акт на основании соглашений от 18 и 19 июля 1797 г. Это пожелание о сроках осталось на бумаге, и реально разработка нового соглашения началась спустя почти год. В одиннадцатом параграфе туманно отмечалось, что Шелихова передает компании новый «инвентарий» за 1796 г. и ведомости конторы по март 1797 г. с получением точной копии. Отсюда следовало, что «инвентарий», или баланс, представленный Голиковым за день до этого и полученный из той же конторы Шелиховой, якобы не являлся точной копией. Вероятно, этот параграф и стал подтверждением того существенного факта о наличии различных вариантов баланса, о которых Голиков предупреждал в предыдущем соглашении. По сравнению с договором 18 июля, к новому соглашению присоединился еще один иркутский купец — Петр Иванов{1215}. После этого, при сохранении договора Голикова с Мыльниковыми, ситуация вновь сложилась не в пользу ИЛ. Голикова. В процессе объединения капиталов Мыльниковы склонялись на сторону Шелиховых, в руках которых так или иначе сосредоточивались все теневые бразды правления{1216}.

Мыльниковы расчетливо играли на противоречиях между Н.А. Шелиховой и И.Л. Голиковым и служили своего рода буфером между ними. Не случайно, что ни Шелихова в своих жалобах на [332] Голикова, ни Голиков в доносах и «ябедах» на Шелихову, ни зять последней — М. М. Булдаков не упоминают Мыльниковых как основной источник противоречий. Этот факт подкрепляется и первоначальным вхождением Дмитрия и Якова Мыльниковых в число директоров Российско-американской компании: их подписи стояли на многих бумагах рядом с подписью М. М. Булдакова. Бумаги составлялись в Петербурге после перевода туда из Иркутска Главной конторы РАК. Следовательно, на Булдакова, находившегося под защитой важных сановников (в первую очередь Н.П. Резанова), уже не могло оказываться давление со стороны купцов-компаньонов{1217}.

Объединение влиятельных купеческих фамилий поставило проблему дальнейшего существования конкурирующих компаний. Компания, образованная 19 июля 1797 г., по сути своей уже не была промыслово-купеческой, а представляла акционерное общество закрытого типа, где его учредители несли ответственность пропорционально вложенному капиталу. Иркутский генерал-губернатор Л. Т. Нагель, особо отметивший в своем рапорте князю А.Б. Куракину от 22 июля 1797 г. ответственность компаньонов, просил об утверждении императором «Американской Голикова, Шелихова и Мыльникова компании»{1218}.

4 сентября 1797 г. в Совете при Высочайшем дворе был зачитан этот рапорт с примечаниями Коммерц-коллегии. Император, ознакомившись с представленными ему бумагами, в указе от 8 сентября 1797 г. одобрил и утвердил соединение компаний{1219}.

9 сентября Коммерц-коллегия представила Павлу I доклад «О целесообразности образования Американской компании»{1220}. В этом докладе выражалась уверенность, что соединение важно в первую очередь для торговли с китайцами, поскольку «превосходнейшая часть промысла» будет принадлежать одному объединению.

Для государственных властей информация о том, что отсутствие единства в среде русских купцов, торговавших в Кяхте, мешает получению больших барышей, не являлась новой. И. А. Пиль в 1793 г. был уверен, что падение цен на меха произошло из-за тех купцов, которые, продав крупные партии пушнины по низким ценам, «не думают о [333] дальнейших выгодах, а только чтоб сделать оборот»{1221}. Коммерц-коллегия рассудила, что ситуация на китайском рынке зависит от взаимоотношений между участниками мехового промысла. Поэтому купцы, желавшие вступить в новую компанию, могли это сделать только при одобрении иркутским генерал-губернатором; производить же самостоятельно промыслы разрешалось не иначе, как с согласия Американской коммерческой компании. Официально был сделан важный шаг в сторону монополизации тихоокеанского рынка «мягкой рухляди».

Получив известие об этом событии, ИЛ. Голиков в ноябре 1797 г. уехал в Петербург. С его отъездом симпатии Мыльниковых окончательно перешли на сторону Шелиховых. Об этом свидетельствуют не столько доброжелательные письма Н.П. Мыльникова к Н.А. Шелиховой в течение 1798 г., сколько очевидная настроенность против И.Л. Голикова{1222}. Активно взаимодействовал с ними Иван Петрович Шелихов (двоюродный брат Г.И. Шелихова, бывший его комиссионером). После смерти Григория Ивановича он пользовался особенным доверием не только его вдовы, но и всех членов ее семьи. И. П. Шелихов стал одним из основных представителей Наталии Алексеевны в Иркутске, а после перевода конторы Российско-американской компании в Петербург выступал главным доверенным лицом клана Шелиховых в Иркутске. Во всех (!) письмах Н.П. Мыльникова за 1797-1798 гг. при сообщении тех или иных сведений обязательно присутствует ссылка на И. П. Шелихова.

Не только И. П. Шелихов, но и находившиеся с ним в родстве Сидор и Семен Шелиховы активно отстаивали свои интересы. С отъездом Наталии Алексеевны из Иркутска в декабре 1797 г. Шелиховы следили за исполнением всех дел клана{1223}. Им активно помогал Михаил Матвеевич Булдаков. Так, И. П. Шелихов исполнял функции комиссионера между Охотском и Иркутском; Василий покупал и продавал меха на рынках; Сидор занимался тем же, но уезжал дальше, фактически замыкая цепочку движения мехов{1224}. [334]

Но деятельность Шелиховых по созданию промысловых поселений в Северной Америке, конкуренция с другими купцами требовали более активного оборота финансов и высвобождения денежных средств для снаряжения все новых и новых экспедиций. М. М. Булдаков счастливо восполнил потребность Шелиховых в рабочих руках, привлек своих братьев, многочисленных приказчиков. За считанные годы М. М. Булдаков перешел из одной купеческой гильдии в другую. При этом он и его братья занимались исключительно посреднической торговлей, не давая вовлечь себя в участие в промысловых компаниях, хотя через доверенных лиц они были отлично осведомлены о деятельности практически всех купцов-промысловиков{1225}.

По сути дела, клан Шелиховых окончательно оформился с выходом замуж дочери Г.И. Шелихова Авдотьи за М. М. Булдакова в 1797 г. Наталия Алексеевна могла гордиться своими зятьями — Николаем Петровичем Резановым, секретарем Правительствующего сената, действительным статским советником и кавалером, и 1-й гильдии великоустюгским купцом Михаилом Матвеевичем Булдаковым. Она и гордилась, но выражала симпатии лишь Михаилу Матвеевичу{1226}, хотя и к нему в конце своей жизни резко охладела{1227}. Зато между собой свояки прекрасно ладили. В конце 1790-х гг. между М. М. Булдаковым и Н.П. Резановым установились самые теплые и дружеские отношения. У Резанова не было человека ближе, чем М. М. Булдаков, — ему он доверял как самому себе. Именно Михаилу Матвеевичу он оставил своих детей, пустившись в кругосветное плавание. Только через Булдакова происходила передача секретных донесений Резанова императору{1228}. Но все это было уже в начале XIX в.

Показателем их искренних и доверительных отношений служат как многостраничные письма Резанова к свояку, так и события, последовавшие [335] в связи с указом Павла I иркутскому генерал-губернатору Л. Т. Нагелю от 6 сентября 1797 г. Одобренное императором соединение компаний предрешало дальнейшее их слияние в монопольное объединение и санкционировало деятельность только крупных компаний. Строки указа гласили: «Соединение купцов Голикова, Шелихова и Мыльникова для совместного отправления торговли и промыслов их на американских островах почитаю полезным и оное утверждаю»{1229}. В октябре 1797 г. Нагель послал императору рапорт о получении указа и создании Американской коммерческой компании{1230}. 18 января 1798 г. рапорт Нагеля был заслушан в Правительствующем сенате. (Кстати, при прохождении рапорта через Коммерц-коллегию его слушали те же лица, которые через семь лет подготовят и вынесут «приговор» И.Л. Голикову…)

Соединение компаний повлекло за собой цепную реакцию от восторгов и попыток вступления в новую компанию одних купцов и одобрения на словах, но противодействия на деле других (купцы Киселевы) до открытого противостояния (как в случае с П. С. Лебедевым-Ласточкиным). Впрочем, решение было принято, и Киселевы и Лебедев-Ласточкин были обречены. Государство поддерживало создание крупных компаний, стремясь стать одним из действующих субъектов выгодного дела. Но следует подчеркнуть, что в силу особенностей экономического развития России в конце XVIII в. к какому-либо более или менее эффективному регулированию коммерческих отношений государство оставалось еще не способно.

Лихорадочная поспешность слияния компаний и их утверждение отодвинули на второй план вопрос о правовой стороне существования такого соединения, а он требовал настоятельного решения. Ни Голиков, ни Шелихова, ни тем более Мыльниковы не хотели уже рисковать своими капиталами из-за недоработок соглашения, как это произошло с договором 1793 года.

Еще одна попытка перераспределения капитала с помощью третьего лица была предпринята в начале 1798 г. Накопившиеся за год финансовые проблемы — утайки капиталов, неоплата выданных векселей, завышенные активы — привели к серьезным осложнениям во взаимоотношениях компаньонов. На эти проблемы подробно и доказательно указал ИЛ. Голиков в своем прошении императору{1231}. Иркутские губернские власти, узнав об этом поступке ИЛ. Голикова, стали убеждать его заключить примирительное постановление с компанией. Создалась абсурдная ситуация: одному из основных пайщиков предлагали заключить соглашение со своей компанией, да еще при участии посредника. [336]

18 июня 1798 г. в Иркутске было подписано «примирительное постановление, учиненное при посреднике генерал-майоре Новицком». Суть этого постановления заключалась, во-первых, в признании недействительными всех бумаг спорящих сторон, «не могущие служить ни к каким взаимным доказательствам». Во-вторых, «по всем прежней конторы документам и производствам, по всем делам вместо имени Полевого признается имя Голикова, в чем ни с которой стороны препятствия и спору не иметь»{1232}. Данное постановление носило скорее характер рекомендации, чем руководства к действию. После отправления рапортов и указов в экспедицию общего собрания Правительствующего сената 3 февраля 1798 г. при содействии Н.П. Резанова в срочном порядке разрабатывается устав компании. Его разработка происходила при условии, чтобы «ныне и вновь учреждаемые компании были под дирекцией Коммерц-коллегии»…»(с)

(продолжение следует)

Российско-американская компания была образована в 1799 г. Длительные трансформационные процессы, происходившие в среде купеческих компаний, занимавшихся промыслом пушного зверя на Аляске, привели в конце концов к их объединению и созданию Соединенной Американской компании в 1798 г. Указом Павла I от 8 июля 1799 г. эта компания была переименована, взята под императорское покровительство и ей были дарованы новые «правила» и «привилегии». Ведущую роль при создании РАК играли представители клана Шелиховых: камергер Н.П. Резанов, купец М.М. Булдаков и вдова Н.А. Шелихова.1 Одновременно с указом от 8 июля 1799 г. император повелел ввести в состав совета директоров одного представителя от семейства Шелиховых. Должность опекуна по протекции Н.П. Резанова занял великоустюжский купец Михаил Матвеевич Булдаков, зять знаменитого Григория Ивановича Шелихова. Таким образом, еще до официального избрания Главного правления компании, которое согласно правилам должно было состоять из 4 директоров, одну из вакансий занял представитель клана Шелиховых. Сам Николай Петрович Резанов именным указом от 2 декабря 1799 г. был назначен уполномоченным корреспондентом компании с правом ходатайствовать по ее делам у императора.2

Надо сказать, что именно Н.П. Резанов сумел добиться для компании «высочайшего покровительства», на завершающем этапе формирования монополии ему удалось значительно укрепить и расширить влияние клана Шелиховых. Представитель высшей администрации империи обер-секретарь Сената Н.П. Резанов серьезно повлиял также на формирование взглядов М.М. Булдакова. Сообщая ему о подписании императором правил и привилегий компании, он писал: «Теперь директора суть почетные граждане в государстве …Внушите им, чтоб они старались прекращать тяжбы и ябеды и пеклись о пользах государственных, буде хотят, чтоб стулья под ними были прочны».3 М.М. Булдаков внял всем советам Резанова, о чем свидетельствует вся его дальнейшая деятельность.

После получения из столицы известий о подписании императором указа об образовании РАК в Иркутске произошли выборы директоров компании. Первенствующим директором был избран великоустюжский купец Михаил Матвеевич Булдаков, остальными директорами стали иркутские купцы: Яков Николаевич Мыльников, Дмитрий Николаевич Мыльников и Семен Алексеевич Старцев. 16 сентября 1799 г. в одном из храмов Иркутска директора компании были торжественно приведены к присяге. Сразу же после избрания начались разногласия между директорами, М.М. Булдаков, поддержанный Н.П. Резановым, вступил в конфликт с Мыльниковыми.4 В результате указом Правительствующего сената от 19 октября 1800 г. Главное правление РАК было переведено из Иркутска в Санкт-Петербург. В начале января 1801 г., после учреждения Иркутской конторы, Главное правление выехало в столицу, 4 марта того же года оно прибыло в Санкт-Петербург и расположилось в доме действительной статской советницы Полторацкой.5

Вскоре после перевода правления в Санкт-Петербург были произведены перевыборы директоров. Пока точно не удалось установить, когда это произошло. Возможно это было 29 марта 1802 г. на торжественном заседании общего собрания, посвященном вступлению в число акционеров императора Александра I.6 Новыми директорами стали московский купец Е.И. Деларов и рыльский купец Иван Петрович Шелихов, оба были прекрасными знатоками пушного рынка, много лет проработавшими в сфере добычи и продажи «мягкой рухляди». Пост первенствующего директора сохранил за собой М.М. Булдаков. Мыльниковы и другие иркутские акционеры уже не могли влиять на процесс выборов, возможности переехать в столицу у них не было.
На первом этапе существования Российско-американской компании важнейшую роль в управлении ее делами играл первенствующий директор, имевший право решающего голоса в Главном правлении. В руках М.М. Булдакова сосредоточились практически все нити управления этой организации. Первенствующему директору пришлось нелегко. В начале XIX в. монополия оказалась в глубоком кризисе, из-за ошибок при объединении капиталов различных купцов, неправильной оценки активов РАК, неудач в Америке (гибели корабля «Феникс», разгрома Ново-архангельской крепости тлинкитами).7 Кроме того, с переводом правления в Санкт-Петербург и вступлением в число ее акционеров лиц дворянского сословия М.М. Булдакову необходимо было выработать четкую стратегию взаимодействия с лицами более высокого общественного положения, чем он сам и другие директора компании. Если раньше компания состояла из одних только купцов, имеющих преимущество одного над другим только в финансовом плане, то теперь необходимо было наладить отношения с привилегированным сословием, нередко с представителями высшей администрации империи. Директорам РАК необходимо было не только сберечь, но и преумножить капиталы лиц благородного сословия, вложенные в акции монополии. Главное правление обязано было руководить собранием акционеров, выстраивать отношения с дворянами и высшими чиновниками на паритетных началах.

В таких условиях многое зависело от первенствующего директора. Надо сказать, что М.М. Булдакову удалось справиться с задачей, методы его руководства, выбранная им стратегия отчетливо проявились во взаимоотношениях с иркутскими компаньонами. Через полгода после перевода правления в Санкт-Петербург иркутские купцы стали «утруждать Священную Его Императорского Величества Особу» прошением о переводе правления обратно в Сибирь. В Иркутске было созвано незаконное собрание акционеров, которое одобрило текст специального прошения с обстоятельными объяснениями при чин необходимости возвращения Главного правления в Сибирь. Документ подписали 10 компаньонов (3 имеющих право голоса и 7 — не имеющих). Известно, что часть акционеров не явились на собрание и не подписали бумагу. Узнав о действиях иркутских компаньонов, М.М. Булдаков «изъявил на то определение со стороны своей… несогласие». Находясь в это время в Москве, он немедленно созвал всех наличных акционеров в количестве 8 человек (6 имеющих право голоса и 2 — не имеющих) и 16 сентября 1801 г. провел собрание, на котором было принято решение об оставлении Главного правления в столице.8

Уже сам факт выступления первенствующего директора против иркутских компаньонов свидетельствует о его четкой позиции опираться на большинство акционеров, представлявших в тот момент столичное общество. Но больший интерес вызывает составленное М.М. Булдаковым «Мнение на поданное от пребывающих в Иркутске компаньонов о переводе Главного правления в Иркутск прошение».9 Анализ его содержания позволяет раскрыть позицию первенствующего директора, узнать его понимание сущности Российско-американской компании. В отличие от своих иркутских компаньонов, продолжавших считать РАК своей личной организацией и желавших самостоятельно влиять на дела компании, М.М. Булдаков четко заявил, что компания — это уже не прежнее объединение, она является учреждением государственного масштаба. Возражая на претензии иркутских акционеров, заявивших, что директора н Санкт-Петербурге не учитывают их мнение и могут войти в сомнительные торговые операции, М.М. Булдаков писал: «Если бы правление предусмотрело каковой либо новый предмет, составляющий в себе важность, то не прежде оный к компании предложить может как по достаточном подробном того предмета обсуждении и исследованию причин, и буде по плану или вместу правление составлять оный может государственную несомненную пользу, то не входя во исполнение, должно предложить компаньонам пожидать на то Высочайшее Его Императорского величества благоусмотрение».10 Приоритеты были расставлены четко, важные дела Главное правление компании производит с дозволения императора, а потому они не могут быть вредным ни для акционеров, ни для государства в целом.. Покровительство царя, которого удостоилась компания при образовании, было для М.М. Булдакова не просто декларацией, а сильным аргументов в противоборстве с иркутскими компаньонами. Первенствующий директор осознавал всю ответственность своего положения и оценивал компанию как организацию, в существовании которой заинтересовано все государство.
Таким образом, первенствующий директор РАК практически с самого начала организации монополии выбрал стратегию тесного контакта с правительством России. Его принципы понимания компании, как организации государственного масштаба, отложили свой отпечаток как на методы руководства монополией, так и на сам процесс принятия решений в Главном правлении компании. Первенствующий директор всегда стремился отстаивать интересы государства, даже в тех случаях, когда они не сулили больших прибылей для компании.

Между тем в руководстве компании произошли изменения. В 1807 г. по собственной просьбе И.П. Шелихов и Е.И. Деларов ушли в отставку. В конце этого же года в помощь М.М. Булдакову был избран новый директор, богатый санкт-петербургский купец Венедикт Венедиктович Крамер. К своим обязанностям он приступил в 1808 г 11. Некоторое время Главное правление компании было представлено всего двумя директорами. В первые десятилетия деятельности правление столкнулось с немалыми трудностями, которые были связаны не только с финансовыми проблемами компании, но и с многочисленными жалобами и тяжбами различных акционеров в отношении директоров. Против представителей клана Шелиховых, занявших прочные позиции в Главном правлении, первоначально выступил И.Л. Голиков. Как известно, при образовании Российско-американской компании он потерял около 100 тыс. руб. Голиков неоднократно жаловался на директоров компании, обвиняя их в финансовых махинациях, требовал проведения независимой государственной ревизии деятельности Главного правления, но безрезультатно. Только благодаря вмешательству его зятя князя К.А. Багратиона наследники И.Л. Голикова получили частичную компенсацию утраченных капиталов.¹²

Еще больше проблем возникло у Главного правления в отношениях с чиновниками местной администрации Российской империи. В 1803 г. Камчатский комендант генерал-майор П.И. Кошелев вступил в открытый конфликт с Охотской конторой РАК. Он обвинил контору в незаконной перевозке компанейского груза на казенных кораблях. По его приказу лавка компании на Камчатке была опечатана.13 О злоупотреблениях компании Кошелев рапортовал императору Александру I, заметив, что «Охотская контора РАК угнетает многих бедных и неимущих людей, которым одно имя компании становится отвратительным».14

В 1804 г. дело о злоупотреблениях РАК рассматривал специальный комитет, в который вошли министр коммерции, министр военных сухопутных сил, министр внутренних дел, а также иркутский генерал-губернатор и товарищ министра морских сил. Комитет признал, что компанией действительно были допущены злоупотребления. Главное правление категорически отвергло все обвинения в свой адрес. В июне 1804 г. директора обратились за помощью к одному из почетных акционеров — Николаю Петровичу Румянцеву с просьбой «употребить справедливое Ваше предстательство о защите Российско-американской компании, которая без того ежели продолжатся подобные насчет производства ее огорчения, и будут частные начальники входить в ее внутренние дела и оные рассматривать, может безвинно понести ущерб в доброй своей славе и кредите».15

Рассмотрев дело подробно, граф Н.П. Румянцев решил поддержать компанию. Не снимая вины с ее приказчиков, пытавшихся провезти незаконно груз, он все же высказался против опечатывания лавки компании и приостановления ее деятельности на Камчатке16, Поддержка Н.П. Румянцева была очень важной для РАК, дело о беспошлинном провозе груза компании было приостановлено.

В апреле 1808 г. директора компании решили юридически оформить статус Н.П. Румянцева как покровителя РАК. На общем собрании акционеров было специально рассмотрено дело о трудностях, возникших у компании в отношениях с дальневосточным начальством. Акционеры обратились с просьбой к Николаю Петровичу принять звание ходатая по делам РАК у престола. Директора попросили Н.П. Румянцева «не отвергнуть усерднейшего прошения компании и в звании ее ходатая доставить ей в ее праведных нуждах деятельную помощь, защиту, а у монаршего престола истинное покровительство».17

Предложение общего собрания было неожиданным для министра коммерции. Однако вскоре он ответил директорам: «В прошлом компания неоднократно имела опыт моего попечения в ее пользах, да и впредь всегда найдет готовым стараться в оных».18 В конце апреля директора рапортовали Александру I о том, что на пост ходатая компании избран министр коммерции граф Н.П. Румянцев.19 Покровительство Н.П. Румянцева было важно для РАК еще и потому, что после смерти Н.П. Резанова в 1807 г. у компании не оказалось посредника в отношениях с правительством.

Главное правление РАК, добиваясь назначения Н.П. Румянцева на пост ходатая, рассчитывало, видимо, по-прежнему сохранять свою независимость от правительства. Однако привлечение министра коммерции к делам компании имело еще и оборотную сторону. Теперь министр мог высказывать свои соображения и тем самым влиять на процесс принятия решений. Следующий шаг правительства в отношении компании был уже предсказуем. В 1811 г. в связи с расширением круга деятельности РАК, затрагивающим интересы государства, в министерстве внутренних дел возникла идея подчинения компании департаменту мануфактур и внутренней торговли.

Инициатором такого преобразования выступил глава МВД О.П. Козодавлев. По его поручению директор департамента мануфактур и внутренней торговли Е. Карнеев составил обширную записку, озаглавленную «Об Российско-американской компании».20 Излагая деятельность РАК, Е. Карнеев признал, что за 13 лет своего существования она не «представила правительству ни одного публичного акта, который мог бы дать хотя бы слабое о деятельности компании понятие». Неизвестность о делах компании возродила в публике «недоверчивость, которая до такой степени простирается, что акции ее, в руках частных людей находящиеся, в достоинстве своем приходят в немалый упадок».

Кроме этого, автор записки заметил, что компания принимает активное участие во внешней политике России, а ошибки в этой сфере могут «навлечь ответственность целой империи или, по крайней мере, дать повод к невыгодным заключениям о целой нации и прервать навсегда торговые связи с Россией». Единственным средством для предотвращения потенциальных злоупотреблений компании директор департамента видел в «восстановлении между лицом монаршим и компанией посредника — министра внутренних дел, которому она обязана будет… представлять полные свои отчеты, состоя под непосредственном оного ведением».21

В декабре 1811 г. император Александр I одобрил основные предложения министерства внутренних дел и предписал О.П. Козодавлеву быть в отношении к РАК не только попечителем во всех ее делах и оборотах, но и требовать от директоров компании сведения о всех фактах ее деятельности. «Таковые сведения должна компания представлять мне (Александру I. — А.Е.) впредь через министра внутренних дел, дабы во всякое время все ее действия были подробно известны».22

Оценивая перевод РАК в ведение министерства внутренних дел, С.Б. Окунь заметил, что это явилось началом «подлинного финансового контроля» государства за компанией.23 Стоит, однако, заметить, что в указе Александра I ничего не говорилось о содержании отчетов РАК, их форме и регулярности подношений. Это давало возможность компании отчитываться тогда, когда ей самой будет это необходимо. Таким образом, указ 1811 г. только заложил основы правительственного надзора за деятельностью Российско-американской компании.

Установление государственного контроля было связано не только с тем, что правительство обратило внимание на расширение круга деятельности компании и затрагивание интересов внутренней и внешней политики России, но и с тем, что сама компания была вынуждена искать поддержку у государства, платой за которую стало усиление государственного надзора. Следствием всего этого стало некоторое изменение схемы взаимодействия директоров РАК с правительством. Из-за расширения круга деятельности компании и усложнения ее функций на общем собрании акционеров в феврале 1812 г. было решено в помощь к двум директорам избрать еще двух: санкт-петербургского купца Андрея Ивановича Северина и рыльского купца Сидора Андреевича Шелихова. Первый приступил к должности, «а ко второму было писано в Иркутск, чтоб поспешил сюда прибыть», но Сидор Андреевич не решился перебираться в Санкт-Петербург, и Главное правление продолжало работать в неполном составе.24 Кроме того, в декабре 1813 г. по инициативе директоров РАК был создан Особый совет Российско-американской компании, состоящий из трех видных акционеров и призванный решать сложные политические вопросы. Фактически Особый совет превратился в посредника между Главным правлением и правительством, причем члены совета практически всегда поддерживали директоров монополии.25 Усложнение административного аппарата компании привело к изменению процесса выработки решений. Теперь уже к обсуждению проблем монополии были привлечены влиятельные акционеры, занимающие, как правило, высокие административные должности. Директора компании использовали членов совета для лоббирования своих интересов, поддержания привилегированного статуса компании.

В 1819 г. встал вопрос о продлении привилегий компании, срок действия первого устава истекал именно в этом году. Проблемы разработки второго устава детально изучены академиком Н.Н. Болховитиновым.26 Весной 1819 г. Главное правление РАК предложило на рассмотрение правительства новый вариант основного документа компании. Директора РАК выступили с программой расширения привилегий компании. Важным был п. 14 проекта привилегий, директора ходатайствовали о приравнивании службы в компании к государственной службе.27 Заметим, не правительство шло на сближение с компанией, а само руководство монополии стремилось приблизиться к государству, именно директора предпринимали шаги, направленные на сращивание аппарата компании с административным аппаратом страны.

В новом уставе, принятом в сентябре 1821 г., было записано, что компания «обязана стараться всевозможными мерами оправдать доверие оной сделанное: сохранять в целости колонии, исключительно в ее пользу предоставленные» (п. 35). Компания должна была отчитываться перед правительством о своей деятельности. Министр финансов имел право предпринимать все необходимые меры к исправлению отступлений компании от устава (п. 64). Таким образом, в уставе 1821 г. впервые были прописаны права и обязанности Российско-американской компании перед правительством. Второй устав компании, принятый в 1821 г., способствовал усилению государственного контроля за деятельностью монополии.

Тесные контакты руководства Российско-американской компании с правительством, которые оборачивались для нее усилением государственного контроля, не вызывали особого восторга у многих акционеров РАК. Больше всего интересна реакция акционеров-купцов, которых в компании было еще немало. Некоторые из акционеров совершенно не хотели мириться с такой политикой Главного правления. В мае 1823 г. на общем собрании акционеров был рассмотрен вопрос об отправки кораблей в навигацию следующего года. Возникли некоторые разногласия, для устранения которых был создан специальный комитет из акционеров РАК. В него вошли нарвский купец Егор Карлович Сутхов, петербургский купец Степан Чаплин, титулярный советник Василий Федорович Беляев и лейтенант флота Василий Николаевич Берх. Как только комитет начал работать, вскрылись серьезные упущения в работе директоров В.В. Крамера и А.И. Северина. Оказалось, что Главное правление купило в 1820 г. корабль «Елену» без всякой надобности. Выяснилось также, что бывший владелец корабля американец Дж. Д’Вульф продолжал эксплуатировать судно даже после того, как получил за него деньги, По мнению комитета, общий ущерб от этой махинации составил 200 тыс. руб.28

Осенью 1823 г. комитет завершил свою работу и представил подробный отчет Особому совету компании. Члены комитета признали, что В.В. Крамер и А.И. Северин совершили ряд предприятий, нанесших вред всей компании. Во-первых, были посланы разорительные для РАК экспедиции в Тихий океан. Корабль «Кутузов», отправленный в колонии в 1820 г., был там совершенно не нужен, так как перед этим в Русскую Америку отплыл корабль «Бородино» со всеми необходимыми продуктами и товарами. Два корабля — «Елена» и «Елизавета» куплены без всякой надобности, кроме того, на их ремонт было потрачено очень много денег.29 Во-вторых, по мнению комитета, в последнее время очень сильно увеличились расходы по Сибирским конторам. Третье обвинение касалось непосредственно директоров РАК. Их обвинили в использовании денежных средств компании в личных целях, в необоснованных выплатах разных премий и вручении денежных наград семье Л.А. Гагемейстера.30 Комитет постановил, что экспедиции вокруг света необходимо посылать не чаще чем один раз в три года, что расходы по Сибири надо снизить и взыскать с В.В. Крамера сумму, заплаченную им за корабль «Елена», а также наказать директоров за использование капиталов компании в личных целях.31

Представили члены комитета и свою точку зрения на причины, приведшие РАК к такому положению дел. Комитет выделил три главные причины кризиса компании. Во-первых, «удаление в 1818 году от управления колониями в Америке господина Баранова и преобразование дел в оных; во-вторых, отзыв первенствующего директора господина Булдакова в том же году, что он по случаю постигших его удара и болезни вовсе от службы отказывается… в-третьих, что с сего времени, когда господа директора Крамер и Северин приняли в единственное заведение все дела компании, возникли в полной силе нерасчетливость, худое хозяйство и неосмотрительность».32 Как видим, акционеры связывали тяжелое положение компании не только с личностью директоров, но и с их политикой относительно преобразований в Русской Америке. Члены комитета выступили против реформ Л.А. Гагемейстера, которые, как известно, были направлены на разрушение экономической заинтересованности промышленников в результатах своего труда.33

Детальную критику реформ Леонтия Андреяновича мы находим в анонимной «Записке о зловредном влиянии Л.А. Гагемейстера на дела Российско-американской компании». Автор записки был явно человеком близким к комитету, возможно даже одним из его членов. Вот что он пишет о реформах Гагемейстера: «Он уничтожил паи и положил промышленникам жалование — перемена сия вредна как для компании, так и для промышленников, для компании вредна потому, что промышленники, имея в виду известное жалование, перестали заботиться об улучшении промышленности и от того промышленность в последние годы приметно упала». Но наибольший вред, по мнению автора записки, принес запрет торговли с иностранцами. Баранов успешно вел такую торговлю и снабжал всем необходимым колонии, Л.А. Гагемейстер же «запретил продавать котов и всех велел высылать в Россию». В заключении автор пишет: «Я всегда говорил, говорю и, пока жив, утверждать буду, что если бы Александр Андреевич (Баранов. — А.Е.), владея прежними силами, прожил бы еще в Америке десять лет и если бы Михаил Матвеевич (Булдаков. — А.Е.) такое же время поуправлял компанией по-прежнему, то компания наша наверно стала бы наряду с первыми европейскими компаниями, обладающими отдельными морями и землями… Я неохотно, но должен сказать правду, что компания значит теперь совсем не то, что значила за пять лет перед сим. Главнейшая к тому причина есть запрещение расторжек с иностранцами в Америке, и главный виновник тому есть Гагемейстер».34

Таким образом, есть все основания утверждать, что в начале 20-х годов XIX в. среди акционеров компании выделилась группа лиц, недовольных деятельностью директоров, по сути дела сложилась оппозиция к Главному правлению. Недовольные акционеры выступали не только против частных злоупотреблений директоров, но и в целом против той политики, которую вело Главное правление компании. Политика же директоров не учитывала экономические интересы акционеров. Держатели акций требовали от Главного правления коммерческих выгод, а не решения государственных задач.

Конфликт в компании был разрешен при активной посреднической деятельности адмирала Н.С. Мордвинова. Сами акционеры призвали его быть арбитром в споре. Изучив все документы, Николай Семенович «нашел в действиях правления некоторые неудачные дела», но они, по его мнению, «от случайных обстоятельств проистекают». А потому «не токмо не благоразумно было бы заводить о сем следствие, но даже очень вредно и для собственных капиталов компании, ибо от подобного действия могли бы потерять акционеры наши достоинство свое». Н.С. Мордвинов все же предлагал навести порядок в делах компании и рассмотреть вопрос об увольнении директоров РАК.35

Мнение адмирала было признано единственно правильным. Авторитет Н.С. Мордвинова был очень велик среди акционеров. Директор В.В. Крамер был уволен, а на его место 24 июня 1824 г. был избран петербургский первой гильдии купец Н.И. Кусов. Еще до конфликта на пост директора компании был приглашен другой купец — И.В. Прокофьев. Иван Васильевич был правителем Московской конторы РАК и пользовался авторитетом среди акционеров, после того как в 1812 г. при взятии Наполеоном Москвы сумел организовать эвакуацию всех капиталов конторы за пределы города.36 И.В. Прокофьев вступил в должность директора в 1823 г. и принял активное участие в конфликте. В своем письме в Особый совет он предложил ряд конкретных мер по сокращению расходов компании и рекомендовал восстановить торговлю с иностранцами.37

Сочетание интересов компании и государства отразилось в деятельности нового директора РАК Н.И. Кусова. Николай Иванович был потомком одного из богатейших купцов Санкт-Петербурга — Ивана Васильевича Кусова. Вместе со своим братом Алексеем он основал торговую фирму «Санкт-Петербургских первостатейных купцов Ивана Кусова сыновья». Николай Иванович активно занимался торговыми операциями, что не мешало ему принимать участие в государственных делах. В 1824 г. он был избран Петербургским городским головой и вплоть до 1833 г. неизменно занимал этот пост. Н.И. Кусов состоял членом Вольного экономического общества, работал во многих комитетах при разных министерствах и активно занимался благотворительностью. В 1826 г. император Николай I возвел его в дворянское достоинство, к 1850 г. он дослужился до действительного статского советника и был награжден орденом Св. Владимира 3 степени и орденом Св. Анны 2 степени. Директором РАК Н.И. Кусов был до 1856 г. Кстати, в 1866 г. его племянник Алексей Алексеевич Кусов получил баронское достоинство.38

В 30-е годы XIX в. оппозиция к Главному правлению РАК практически перестала существовать. Однако конфликты между директорами и акционерами все же случались. В 1834 г. ряд акционеров компании высказали свое недовольство деятельностью Главного правления РАК. Более трех десятков держателей акций подписали ходатайство в Особый совет РАК с просьбой назначить комитет для обревизования дел компании. Однако совет постановил, что дело в оборот пускать нельзя, так как «это возродило бы самое невыгодное мнение в публике о благонадежности состояния дел компании и обратилось бы к потрясению общего к ней доверия».39 Совет рекомендовал более тщательно рассматривать книги и балансы Главного правления во время ежегодных отчетов директоров, чтобы потом не возникало надобности вновь возвращаться к их содержанию.

С принятием третьего устава компании в 1844 г. конфликты между акционерами и Главным правлением больше не повторялись. А.В. Гринев утверждает, что новое продление привилегий «прошло удивительно гладко», он указывает на то, что политика Николая I была консервативной и «функционирование компании вполне устраивало царские власти». По его мнению, правительство «практически единодушно выступило за продление привилегий Российско-американской компании на новый срок».40

Это не совсем так. Достаточно сказать, что продление привилегий затянулось на четыре года, впервые проект привилегий компания представила в правительство в мае 1840 г., а новый устав был утвержден только в октябре 1844 г. При внимательном рассмотрении процесса продления привилегий выясняются любопытные детали. В поданном в мае 1840 г. проекте нового устава вновь испрашиваемых привилегий было немного, в основном они касались уточнения или расширения старых пунктов привилегий. Обращает на себя внимание п. 3 проекта привилегий, непосредственно касавшийся взаимоотношений с правительством. Вот как он был сформулирован: «Всем присутственным местам и начальствующим лицам Главное правление (компании. — А.Е.) принимать за Правительствующее учреждение и оказывать всемерную помощь не только Главному правлению, но и конторам и комиссионерствам».41

Данный проект устава, предложенный директорами компании, свидетельствует о явном желании Главного правления считать компанию государственной организацией. Как же отнеслось к этому правительство России? В январе 1841 г. Соединенный департамент государственной экономии и законов Государственного совета отклонил проект устава Российско-американской компании. В решении было записано: «Правительству не известны в подробностях дела компании, ни то, что она сделала за последние 40 лет своего существования». Департамент предложил: «1) существование Российско-американской компании с предоставленными ей в 1821 г. правами и привилегиями отсрочить до 1 января 1852 г. с тем, чтобы, по крайней мере за 5 лет до истечения сего срока она непременно представила Министру финансов соображения свои касательно своих действия, и тогда она внесла проект нового устава. 2) коммерческому совету заняться делом учреждения промыслов и торговли в Американских колониях на таких основаниях, которые более соответствовали выгодам коммерции и общим пользам государства».42 Как видим, Соединенный департамент не только отклонил предложенный вариант устава компании, но и решил ограничить сроки существования компании и реорганизовать ее право на монопольную добычу и продажу пушнины.

Хотя предложения Соединенного департамента не были приняты, компании пришлось нелегко, ушел не один год на то, чтобы директора смогли доказать свою пользу для государства. Только в октябре 1844 г. был принят новый устав компании. В него не вошли многие предложения директоров, направленные на дальнейшее сращивание РАК с государством.

В это же время произошли серьезные изменения в составе Главного правления РАК. В марте 1841 г. в связи с окончанием срока привилегий РАК на общем собрании было решено полностью переизбрать Главное правление компании. Соответствующее уведомление было послано в министерство финансов. Однако в департаменте мануфактур и внутренней торговли рассудили, что «новое избрание замедлит решение вопроса о новом уставе, ибо новые члены правления могут не знать о делах компании в той степени, которая требуется для исполнения сего». Департамент предложил «отложить избрание членов правления до утверждения нового устава».43

В результате в октябре 1841 г. общее собрание акционеров решило не переизбирать директоров. Однако уже в январе 1842 г. акционеры подняли вопрос о включении в число директоров контр-адмирала Ф.П. Врангеля, работавшего с 1838 г. советником по колониальным делам при Главном правлении РАК. На общем собрании 20 января 1842 г. Ф.П. Врангель был поддержан большинством акционеров и вступил в должность.44 Став директором, Фердинанд Петрович Врангель затребовал себе дополнительных полномочий. Сразу же после избрания он обратился к министру финансов Е.Ф. Канкрину с официальным заявлением. «По причине четного числа директоров, — писал он, — в случае разделения голосов поровну, Главное правление может затрудниться исполнением, а по сему, не благоволите ли Ваше Сиятельство постановить, чтобы в подобных случаях исполнение производилось по такому мнению, к которому принадлежит мой голос, ибо без такого постановления, прежние директора до последней крайности противившиеся моему избранию, могут противосставлять всегдашние преграды мерам, клонящим к ведению порядка и отчетности в делах».45

Важно отметить, что сам Фердинанд Петрович был единственным в составе директоров представителем высшей военно-морской бюрократии и купцы Н.И. Кусов, А.И. Северин и И.В. Прокофьев препятствовали его избранию в состав Главного правления. Дополнительные полномочия Ф.П. Врангелю получить все же не удалось. В департаменте мануфактур и внутренней торговли решили, что в случае возникновения разногласий в Главном правлении достаточно будет вынести спорный вопрос на рассмотрение Совета РАК и тогда уже принять окончательное решение.46

Несмотря на то что Ф.П. Врангель не сумел получить дополнительных полномочий в 1842 г., через два года ему удалось разрешить вопрос в свою пользу. Согласно новому уставу компании, утвержденному правительством 10 октября 1844 г., состав Главного правления был увеличен с 4 человек до 5. Один из директоров должен был принять на себя звание председателя. После принятия нового устава компании 19 декабря состоялось общее собрание акционеров. Большинством голосов председателем Главного правления РАК был избран Ф.П. Врангель. Свои посты за собой сохранили А.И. Северин, И.В. Прокофьев и Н.И. Кусов, новым директором был избран полковник Владимир Гаврилович Политковский.47

По сути дела вопрос об уходе из совета директоров лиц купеческого происхождения был уже решен. Начиная с середины 40-х годов на смену купцам стали приходить гражданские и военные чиновники. В 1845 г. после смерти И.В. Прокофьева на его место был избран бывший командующий лейб-гвардии Его императорского величества кирасирского полка, участник Отечественной войны 1812 г., георгиевский кавалер генерал-лейтенант Владислав Филиппович Клюпфель.48 В следующем году вместо ушедшего в отставку А.И. Северина директором стал капитан 1 ранга (в дальнейшем контр-адмирал) Адольф Карлович Этолин. Это был опытный моряк, почти 20 лет прослуживший на кораблях компании и хорошо знавший Русскую Америку.49

В декабре 1850 г., вследствие прошения председателя Главного правления Ф.П. Врангеля об увольнении его с должности по случаю вынужденного длительного отъезда из столицы, на его место был избран генерал-майор В.Г. Политковский. Освободившуюся вакансию директора занял выбранный на эту должность статский советник барон Василий Егорович Врангель, служивший начальником II отделения департамента корабельных лесов морского министерства.50

В последний период деятельности компании руководство этой организации значительное внимание уделяло освоению Дальнего Востока. В течение 1843-1845 гг. Охотская фактория РАК была переведена в залив Аян. В сентябре 1846 г. император повелел присвоить новой фактории наименование Аянского порта Российско-американской компании.51

Новый порт превратился не только в перевалочную базу компании, но и в важный опорный пункт для продвижения русских к Амуру. В изучении и освоении Приамурья не последнее место сыграла и Российско-американская компания. В конце 1844 г. министерство иностранных дел обратилось к компании с просьбой снарядить морскую экспедицию по изучению устья Амура. Председатель Главного правления Ф.П. Врангель охотно согласился выполнить поручение правительства. Через два года из колоний в Охотское море был отправлен бриг компании «Константин» под командованием подпоручика Гаврилова. В течение лета 1846 г. Гаврилову удалось изучить южное побережье Охотского моря, сделать промеры глубин, изучить грунт около берегов. Хотя Гаврилову и не удалось подробно изучить устье Амура, экспедиция имела большое разведывательное значение. Правительство оплатило компании все расходы, понесенные на организацию плавания брига «Константин».⁵²

Выполнение правительственных поручений послужило причиной для того, чтобы Главное правление компании поставило перед правительством вопрос о государственных функциях монополии. В апреле 1845 г. директора обратились в департамент мануфактур и внутренней торговли с представлением, где было сказано, что компания ежегодно тратит на содержание колоний 32% прибыли, на управление делами в России — 12%, на пошлины в Кяхте — 27%, на торговые расходы в России — 16% и на дивиденды акционерам — 12%. Для облегчения финансового положения компании директора просили предоставить ей специальные льготы по торговли в Кяхте. Министр финансов Ф.П. Вронченко «дал знать компании, что при настоящем положении дел на Кяхте в Китае он не находит возможным ходатайствовать для компании исключительных льгот в торговле ее на Кяхте, ибо это может послужить к стеснению прочих торгующих там купцов».⁵³

Главное правление компании проявило настойчивость. Ответ министра финансов ее не удовлетворил, и 21 сентября 1845 г. оно вновь обратилось в министерство. Отмечая, что треть прибыли РАК расходуется на содержание колоний, охрану их от враждебных племен, содержание чиновников и морских офицеров, директора доказывали, что Российско-американская компания отличается от всех остальных акционерных обществ. Большие расходы компании на содержание колоний приводят к постепенному истощению денежных средств, что «неминуемо повлечет за собой расстройство дел компании и тогда Правительство или должно будет принять на себя управление колониями и лишиться ныне получаемых от торговли компании выгод … или, наконец, должно отказаться от колоний и предоставить их в пользу другой нации».⁵⁴

Столь смелое заявление Главного правления заканчивалось изложением требований по предоставлению дополнительных льгот компании. Директора предлагали: 1) снизить пошлины на чай до 40 копеек за фунт, это позволило бы сократить расходы по кяхтинской торговли с 228 тыс. руб. до 91 тыс. руб. в год; 2) дозволить РАК вносить пошлины с продажи чая в рассрочку; 3) отменить пошлину на пушной товар в Кяхте.⁵⁵

На первом этапе прохождения дела компания получила поддержку департамента мануфактур и внутренней торговли. Однако Совет министра финансов постановил, что дело это нуждается в дополнительной проработке. Через три года после сбора всех данных и подсчета всех показателей в сентябре 1848 г. Совет министра финансов выдал следующее заключение: «Представляется один только способ оказать компании вспомоществование: ссудой из Государственного заемного банка с возвратом долга каждогодно равными частями в течение действия привилегий, то есть по 1 января 1862 года».⁵⁶

Компании не удалось получить дополнительных привилегий, хотя директора и заявили о государственных функциях монополии. Действительно, скорее это были не государственные, а административные функции, которые выполняла компания с самого первого дня своего образования. Со временем эти функции просто стали выходить на первый план, а сама компания превращаться из торгово-промышленной организации в управленческую структуру, тесно сотрудничавшую с правительством России в различных областях, в том» числе и в освоении Дальнего Востока.

В 1850 г. при поддержке военных моряков с транспорта «Байкал» под командованием Г.Н. Невельского компания основала селение Петровское в устье Амура. Уже в следующем году бриг РАК «Шелихов» доставил на Амур первых русских поселыциков, припасы и скот. В апреле 1853 г. император возложил на компанию задачу освоения о. Сахалина. Согласно Высочайшему указу весь остров был передан во владение монополии на тех же принципах, что и все остальные территории, которыми владела компания в Русской Америке. В сентябре этого же года в заливе Анива был основан Муравьевский пост, ставший основной базой компании на острове. Однако дальнейшее освоение Приамурья и Сахалина было приостановлено начавшейся Крымской войной, после окончания которой последовал указ императора о возвращении острова в ведение правительства. Прямые финансовые затраты компании на освоение Приамурья и Сахалина составили 388 251 руб. Правительство же компенсировало ей всего 135 889 руб.⁵⁷ В июле 1859 г. по представлению Сибирского комитета «за ревностное участие» в деле освоения Приамурья и Сахалина Российско-американская компания была удостоена высочайшего благоволения, а председатель Главного правления В.Г. Политковский награжден пожизненным пенсионом в размере 2 тыс. руб. ежегодно.⁵⁸

Между тем из руководства компании вышел последний директор, происходивший из купеческого сословия. На общем собрании акционеров 8 декабря 1856 г. на место умершего Н.И. Кусова был избран начальник кораблестроительного департамента морского министерства контр-адмирал Михаил Дмитриевич Тебеньков. Так же, как и А.К. Этолин, М.Д. Тебеньков был прекрасным знатоком Русской Америки, в 1845-1850 гг. был Главным правителем колоний.⁵⁹ В январе 1859 г. по случаю болезни В.Е. Врангеля на его место был избран контр-адмирал Василий Степанович Завойко.⁶⁰

Согласно уставу 1844 г. все директора компании были приравнены к VI классному чину табеля о рангах. Это означает, что произошла интеграция руководящих органов компании в общегосударственную административную систему. Но, во-первых, не все служащие компании были приравнены к государственной службе, а лишь ее руководство, а во-вторых, необходимо выяснить, кто больше был заинтересован в такой интеграции: государство или сама компания?

Нежелание правительства признавать государственное положение Российско-американской компании проявилось в 60-х годах XIX в., когда вновь встал вопрос о продлении привилегий. Наиболее четко правительственное мнение выразил вел. кн. Константин. В феврале 1861 г. он выступил с резкой критикой деятельности компании. В своей знаменитой записке он писал: «Российско-американская компания не оправдала высочайшего доверия правительства, которое предоставило ей в управление колонии», однако в этом не виновато ни Главное правление компании, ни правительство, «это есть следствие ошибочности самого устройства управления, при котором интересы торговые не всегда совпадают с видами правительства, и тогда уже права администратора, судьи и деятельность купца не должны никогда соединяться в одном лице или учреждении».⁶¹ Как видим, один из ведущих государственный деятелей той эпохи, родоначальник многих реформ в России вел. кн. Константин не признавал Российско-американскую компанию государственным учреждением.

В октябре 1861 г. из колоний вернулись государственные инспектора С.А. Костливцов и П.Н. Головин. Оба инспектора представили на рассмотрение своему начальству обширные доклады с изложением всех необходимых мер, способных, по их мнению, улучшить положение Русской Америки. Инспектора предложили также для рассмотрения вопроса о продлении привилегий создать особый правительственный комитет.⁶²

Министр финансов A.M. Княжевич согласился с мнением инспекторов и в начале декабря 1861 г. назначил директора департамента мануфактур и внутренней торговли А.И. Бутовского председателем «Комитета об устройстве русских американских колоний». В декабре был сформирован состав этого Комитета из представителей трех министерств: финансов, морского и иностранных дел. В дальнейшем в состав комитета были введены представители министерства государственных имуществ, министерства внутренних дел и министерства юстиции.

В расширенном составе Комитет продолжал свою работу до весны 1863 г. В мае 1863 г. Комитет представил министру финансов обширный «Доклад об устройстве российско-американских колоний». Комитет решил: 1) привилегии РАК необходимо продлить на 12 лет, т.е. до 1 января 1874 г.; 2) освободить алеут от обязательного труда в пользу компании; 3) срок службы креолов ограничить пятью годами; 4) разрешить селиться в русских колониях всем желающим российским подданным для промысла пушнины в тех местах, которые не заняты компанией; 5) главное управление краем и наблюдение за компанейской администрацией вверить назначаемому высочайшей властью Военному губернатору; 6) открыть для иностранной торговли два порта РАК — Ново-Архангельск на о. Ситха и Павловскую гавань на о. Кадьяке; 7) передать РАК под ведомство морского министерства; учредить военное крейсерство в колониях.⁶³

Заключение Комитета вызвало решительный протест со стороны руководства РАК. Вскоре был составлен специальный отзыв на заключение, в котором Главное правление отвергло практически все инициативы Комитета, за исключением военного крейсерства в колониях. Особый протест компания высказала против учреждения военного губернаторства в колониях. По мнению Главного правления, пост военного губернатора в Русской Америке является не просто лишним, но и вредным, поскольку «торговля и промышленность не могут действовать с пользою при казенном управлении … равно и соединение их в одном начальствующем правительственном лице не может быть допустимо».⁶⁴

Весной 1865 г. департамент Государственной экономии, в который уже раз, рассмотрел дело о реформировании РАК и, наконец-то, вынес окончательное решение. Департамент постановил, что «правительство не может принять в свое непосредственное управление обширную и отдаленную страну, в которой оно в настоящее время не имеет никаких почти средств для поддержания своей власти, а потому необходимо сохранить Российско-американскую компанию и продлить срок ее привилегий до 1 января 1882 г. Во всем остальном департамент полагал согласиться с мнением Комитета.⁶⁵ Заключение департамента было одобрено Государственным советом, а 14 июня 1865 г. было утверждено императором Александром I.⁶⁶

Осенью 1865 г. на общем собрание акционеров были рассмотрены предложенные правительством документы. Компаньоны сделали ряд замечаний. Особо было отмечено, что Российско-американская компания может нести возложенные на нее обязанности только при сохранении за ней двух главных привилегий: промысловой и торговой монополий на всей территории Русской Америки. В октябре 1865 г. департамент государственной экономии рассмотрел все предложения общего собрания акционеров и рекомендовал их принять. Наконец, 2 апреля 1866 г. мнение Государственного совета было утверждено императором.⁶⁷

Политика правительства в отношении Российско-американской компании в 60-х годах XIX в. была направлена на ее «разгосударствление», ограничение ее привилегий и монополий, уравнение ее с другими акционерными компаниями России. Эта политика дала свои результаты. 15 сентября 1865 г. на общем собрании акционеров было решено переизбрать состав Главного правления, в отставку ушли А.К. Этолин, B.C. Завойко и В.Ф. Клюпфель. Вместо них были избраны тайный советник Егор Егорович Врангель, генерал-лейтенант Эдуард Николаевич Тилло и санкт-петербургский 1 гильдии купец Николай Иванович Любавин.⁶⁸ На общем собрании акционеров 20 апреля 1866 г. председателем правления РАК был избран Е.Е. Врангель вместо ушедшего в отставку В.Г. Политковского.⁶⁹ Таким образом, в середине 60-х годов XIX в. началась демилитаризация Главного правления Российско-американской компании.

Новой тенденции не суждено было закрепиться. В марте 1867 г. был заключен договор о продаже Русской Америки, а 8 апреля министр финансов М.Х. Рейтерн известил об этом Главное правление компании и рекомендовал ему созвать общее собрания акционеров для проведения условий договора в жизнь. Общее собрание, созванное 21 апреля 1867 г., избрало пять новых директоров, которые должны были заняться ликвидацией дел компании в России и Америке. В Главное правление вошли тайный советник Е.Е. Врангель (на правах председателя), генерал-лейтенант Э.И. Тилло, санкт-петербургский 1 гильдии купец Н.И. Любавин, вице-адмирал М.Д. Тебеньков и коллежский асессор Николай Николаевич Анциферов.⁷⁰ В связи с продажей колоний функции правления компании сильно изменились, теперь директора занимались в основном финансовыми вопросами: распродажей имущества, получением компенсации за утраченные колонии и расчетами с акционерами.

Российско-американская компания просуществовала до 1871 г. На общем собрании акционеров 11 апреля 1871 г. был заслушан последний отчет Главного правления РАК, отмечалось, что основные расчеты по ликвидации компании уже произведены, к 1 апреля оставалось в ликвидации 247 875 руб. 11 коп. Общее собрание постановило распустить Главное правление компании, а для производства окончательных расчетов по активам в звании директора оставить одного купца Н.И. Любавина. 4 мая 1871 г. вышел указ Правительствующего сената о ликвидации Главного правления РАК.71

За более чем 70-летний период Главное правление компании подверглось значительной трансформации. Первоначально оно состояло исключительно из купцов регионального уровня, затем в его состав вошли столичные предприниматели. В 40-е годы XIX в. директорами компании стали избирать чиновников морского и военного ведомств, и, наконец, в последний период деятельности РАК наметилась тенденция демилитаризации состава Главного правления.

Процесс изменения состава совета директоров был обусловлен двумя причинами: с одной стороны, сами члены Главного правления сознательно шли на сближение с государственной властью, стремясь получить дополнительные возможности для поддержания привилегированного статуса компании, с другой, постепенно нарастал государственный контроль за деятельностью монополии. Все это повлияло на процесс принятия решений в правлении компании. Первоначально важное влияние на выработку решений оказывали личные убеждения директоров компании. Первенствующий директор М.М. Булдаков оценивал РАК как организацию государственного масштаба, стараясь не упускать из вида интересы правительства.

С изменением структуры компании, появлением в ее составе новых органов, расширением круга ее деятельности и усилением влияния государства на ее дела процесс принятия решений значительно усложнился. К обсуждению вопросов, рассматриваемых в компании, были привлечены представители высшей администрации империи, работавшие как в Особом совете компании, так и в правительстве России. Разумеется, интересы государства в этом случае учитывались в полной мере. Нередко это даже мешало собственно коммерческой деятельности компании. Монополия превратилась в особое торгово-административное учреждение, что вполне устраивало само Главное правление, но чем были очень недовольны власти. Неслучайно Великий князь Константин выступил с резкой критикой РАК, предложив даже ликвидировать эту организацию. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что Российско-американскую компанию все же нельзя считать государственной структурой, даже на заключительном этапе своего существования это была особая торгово-административная организация, сочетавшая в себе функции управления и коммерческой деятельности.

• Подробно об образовании РАК см.: История Русской Америки. М., 1997. Т. 1. С. 322-376. Петров А.Ю. Образование Российско-американской компании. М., 2000. С. 120.

• Петров А.Ю. Образование Российско-американской компании // История Русской Америки. Т. 1. С. 358.

• Болховитинов Н.Н. Н.П. Резанов и учреждение Российско-американской компании // Проблемы всемирной истории: Сб. статей в честь А.А. Фурсенко. СПб.,2000. С. 23-24. Письмо Н.П. Резанова М.М. Булдакову и А.Г. Булдаковой от 14 июля 1799 г. опубликовано в: Там же. С. 25-27.

• Иркутская летопись. Иркутск, 1911. С. 159. А.В. Гринев неверно указывает состав первого совета директоров РАК. Николай Прокопьевич Мыльников никогда не входил в число директоров компании, а Иван Петрович Шелихов вошел в состав Главного правления не в 1799 г., а несколько позже, предположительно в 1802 г. См.: Гринев А.В. Динамика высшей управленческой элиты Российско-американской компании // Клио: Журнал для ученых. 2002. № 3(18). С. 76.

• Российский государственный архив древних актов. Ф. 1605. Оп. 1. Д. 167. Л. 1(Далее: РГАДА).

• Прибавление к Санкт-Петербургским ведомостям. 1802. 4 апр. № 27.

• Подробнее об экономическом кризисе в РАК см.: Петров А.Ю. Финансово-хозяйственная деятельность Российско-американской компании (1804-1820 гг.) // Американский ежегодник. 2001. М., 2003. С. 114-137.

• РГАДА. Ф. 1605. Оп. 1. Д. 167. Л. 4.

• Там же. Л. 1-9.

• Там же. Л. 5.

• Директор РАК В.В. Крамер — общему собранию акционеров, 22 августа 1813 г. // Американский ежегодник. 2001. М., 2003. С. 221. Публикацию подготовил А.Ю. Петров.

• Петров А.Ю. Образование Российско-американской компании. М., 2000.С. 121, 122.

• Выписка из рапорта камчатского коменданта генерал-майора Кошелева, 3 декабря 1803 г. // Российский государственный исторический архив. Ф. 13. Оп. 1. Д. 146.Л. 8-9 об. (Далее: РГИА).

• Рапорт Кошелева Александру I, 30 декабря 1803 г. // Там же. Л. 2.

• Донесение Главного правления РАК Н.П. Румянцеву, 20 июня 1804 г. // Там же. Л. 26-26 об.

• Н.П. Румянцев — Х.А. Ливену, 19 июля 1804 г. // Там же. Л. 48 об.

• Донесение Главного правления РАК Н.П. Румянцеву, 21 апреля 1808 г. // Там же. Д. 381. Л. 1 об.

• Н.П. Румянцев — Главному правлению РАК, 9 мая 1808 г. // Там же. Л. 2.

• Донесение Главного правления РАК Александру 1,30 апреля 1808 г. // Там же. Л. 3.

• СБ. Окунь приводит обширные цитаты из этого документа, ошибочно полагая, что его автором был О.П. Козодавлев. Однако на подлинном документе стоит подпись Е. Карнеева и сказано, что он предназначается для министра внутренних дел. См.: Записка «Об Российско-американской компании», сентябрь 1811 г. // РГИА.Ф. 18. Оп. 5. Д. 1200. Л. 13; Окунь СБ. Российско-американская компания. М.; Л.,1939. С. 93-94.

• Записка «Об Российско-американской компании», сентябрь 1811 г. Л. 1-13.

• Александр I — О.П. Козодавлеву, 15 декабря 1811 г. // Там же. Л. 14-15 об. В декабре 1819 г. департамент мануфактур и внутренней торговли был передан из МВД в министерство финансов. В ведении этого министерства компания находилась практически до своей ликвидации. См.: Болховитинов Н.Н. Русско-американские отношения 1815-1832 гг. М., 1975. С. 163.

• Окунь С.Б. Указ. соч. С. 93.

• Донесение РАК императору Александру I, 29 февраля 1812 г.// РГИА. Ф. 18.Оп. 5. Д. 1349. Л. 1-1 об.

• Подробнее см.: Ермолаев AM. Временный комитет и особый совет Российско-американской компании: контролирующие или совещательные органы (1803-1844) // Американский ежегодник 2000. М., 2002. С. 232-249.

• Болховитинов Н.Н. Русско-американские отношения 1815-1832 гг. С. 134-182; История Русской Америки. М., 1999. Т. 2. С. 314-331.

• Проект привилегиям, апрель 1819 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 288. Л. 91 (Далее: АВПРИ).

• Копия журнала комитета, составленного при Российско-американской компании, направленного Особому совету РАК, 13 июня 1823 г. // РГИА. Ф. 994. Оп. 2.Д. 840. Л. 2-6. См. также: История Русской Америки. Т. 2. С. 333.

• Постановление комитета, учрежденного при Российско-американской компании, октябрь 1823 г. // РГИА. Ф. 994. Оп. 2. Д. 843. Л. 2 об.

• Там же. Л. 7.

• Там же. Л. 8 об.-9.

• Копия с постановления комитета, 9 октября 1823 г. // Там же. Л. 29 об.

• История Русской Америки. Т. 2. С. 339-344.

• АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 232. Л. 1 об.

• Н.С. Мордвинов — акционерам РАК, б.д. // РГИА. Ф. 994. Оп. 2. Д. 843.Л. 41-42.

• Донесение Совета РАК Е.Ф. Канкрину о присвоении И.В. Прокофьеву звания коммерции советника, 31 декабря 1824 г. // Там же. Ф. 18. Оп. 5. Д. 1369. Л. 1-1 об. А.В. Гринев утверждает, что И.В. Прокофьев был избран первенствующим директором компании. На самом деле после смерти М.М. Булдакова должности первенствующего директора не существовало, все члены Главного правления до принятия нового устава 1844 г. были равны в правах. См.: Гринев А.В. Динамика высшей управленческой элиты Российско-американской компании // Клио: Журнал для ученых. 2002. № 3(18). С. 77.

• И.В. Прокофьев — Особому совету РАК, б.д. // РГИА Ф. 994. Оп. 2. Д. 843.Л. 13-17.

• Копия указа Правительствующего сената, май 1866 // РГИА. Ф. 560. Оп. 16.Д. 177. Л. 19.

• Копия постановления совета РАК, 24 ноября 1834 г, // Там же. Ф. 994. Оп. 2.Д. 860. Л. 2-4.

• Гринев А.В. Продление монопольных привилегий и принятие нового устава Российско-американской компании // История Русской Америки. Т. 3. М., 1999. С. 58.

• Проект устава РАК, 1840 г. // АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 368. Л. 20.

• Заключения Соединенного департамента государственной экономии и законов, 23 января 1841 г. //Там же. Л. 133 об.-134.

• Департамент мануфактур и внутренней торговли — министру финансов Е.Ф. Канкрину, 21 августа 1841 г. // РГИА. Ф. 18. Оп. 5. Д. 1393. Л. 15-15 об.

• Журнал общего собрания акционеров, 20 января 1842 г. // Там же. Л. 30-30 об.

• Ф.П. Врангель — Е.Ф. Канкрину, 25 января 1842 г. // Там же. Л. 28.

• Заключение департамента мануфактур и внутренней торговли на записку Ф.П. Врангеля, 31 января 1842 г. // Там же. Л. 34-34 об.

• Отчет Главного правления РАК за 1844 г. СПб., 1845. С. 17-18; Тихменев ПА. Историческое обозрение образования Российско-американской компании. СПб.,1863. Т. 2. С. 282-283.

• Подробнее о В.Ф. Клюпфеле см.: Туган-Мирза Барановский. История лейб-гвардии Кирасирского Его императорского величества полка. СПб., 1872. С. 300-301, 473.

• Тихменев П.А. Указ. соч. Т. 2. С. 282-283.

• Донесение Главного правления РАК императору Николаю 1,26 января 1851 г. I// РГИА. Ф. 18. Оп. 5. Д. 1404. Л. 2-2 об. А.В. Гриневу вообще не известно о выборах В.Е. Врангеля на должность директора компании. См.: Гринев А.В. Динамика высшей управленческой элиты Российско-американской компании // Клио: Журнал для ученых. 2002. № 3(18). С. 72-84.

• Отчет Главного правления РАК за 1845 г. СПб., 1846. С. 22-23; История Русской Америки. Т. 3. С. 76.

⁵² История Русской Америки. Т. 3. С. 114-115.
⁵³ Записка департамента мануфактур и внутренней торговли, 27 ноября 1845 г.// РГИА. Ф. 560. Оп. 4. Д. 1224. Л. 5.
⁵⁴ Там же. Л. 7 об.
⁵⁵ Там же. Л. 9-9 об.
⁵⁶ Заключение Совета министра финансов, сентябрь 1848 г. // Там же. Л. 109.
⁵⁷ История Русской Америки. Т. 3. С. 321-324.
⁵⁸ Сибирский комитет — Министерству финансов, 1 августа 1859 г // РГИА.Ф. 18. Оп. 5. Д. 1346. Л. 8.
⁵⁹ Донесение Главного правления РАК министру финансов П.Ф. Броку, 3 января 1857 г. // Там же. Д. 1404. Л. 5.
⁶⁰ Донесение Главного правления РАК министру финансов A.M. Княжевичу,12 января 1859 г. // Там же. Л. 6.
⁶¹ Великий князь Константин Николаевич о проекте нового Устава Российско-американской компании, 18 февраля 1861 г. / Публ. Н.Н Болховитинова // Американский ежегодник. 1991. М., 1992 С. 146-151.
⁶² Подробно о результатах ревизии см.: История Русской Америки. Т. 3.С. 403-407.
⁶³ Доклад комитета об устройстве русских американских колоний. СПб., 1863.Т. 1. С. 260-266.
⁶⁴ Там же. С. 354-355.
⁶⁵ Мнение департамента государственной экономии Государственного совета,28 апреля 1865 г. // АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 403. Л. 578.
⁶⁶ История Русской Америки. Т. 3. С. 410.
⁶⁷ Там же. С. 410-411.
⁶⁸ Главное правление РАК — Д.П. Максутову, 28 сентября 1865 г. // РГА ВМФ.Ф. 1375. Оп. 1. Д. 25. Л. 330-330 об.; Главное правление РАК — Д.П. Максутову,29 октября 1865 г. // Там же. Л. 354.
⁶⁹ Главное правление РАК — Н.К. Краббе, 26 апреля 1866 г. // АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 404. Л. 1.
⁷⁰ История Русской Америки. Т. 3. С. 458.
⁷¹ Отчет Главного правления РАК с 1 января по 1 апреля 1871 г. СПб., 1871. С. 1-3; Указ Правительствующего сената, 4 мая 1871 г. // ПСЗРИ. Собрание 2. Т. 46. № 49559. С. 433.