Работу по использованию атомной энергии в послевоенное время возглавил

Игорь Васи­лье­вич Кур­ча­тов родился 12 января 1903 года в г. Симе (Южный Урал) в семье лес­ни­чего и сель­ской учи­тель­ницы. Его дет­ство и юность про­шли в Крыму. Семья бед­ство­вала, поэтому Игорь одновре­менно с учё­бой в Сим­фе­ро­поль­ской муж­ской казен­ной гим­на­зии окон­чил вечер­нюю ремес­лен­ную школу, полу­чил спе­ци­аль­ность сле­саря и рабо­тал на неболь­шом меха­ни­че­ском заводе Тис­сена.

В 1920 году после завер­ше­ния учебы в гим­на­зии Кур­ча­тов посту­пил на физико-мате­ма­ти­че­ский факуль­тет Таври­че­ского уни­вер­си­тета, кото­рый он досрочно и с отлич­ными успе­хами закон­чил в 1923 году. С тех пор его жизнь была навсе­гда свя­зана с физи­кой. До 1925 года И.В. Кур­ча­тов рабо­тал сна­чала в Маг­ни­то­ме­тео­ро­ло­ги­че­ской обсер­ва­то­рии в Пав­лов­ске под Пет­ро­гра­дом, затем в Гид­ро­ме­тео­ро­ло­ги­че­ском цен­тре в Фео­до­сии, на кафедре физики Азер­бай­джан­ского поли­тех­ни­че­ского инсти­тута (г. Баку). Оттуда он был при­гла­шен в Ленин­град­ский физико-тех­ни­че­ский инсти­тут, где нача­лась его науч­ная дея­тель­ность под руко­вод­ством ака­де­мика А.Ф. Иоффе.

До 1934 года Игорь Васи­лье­вич изу­чал диэлек­трики и полу­про­вод­ники и вме­сте с П.П. Кобеко открыл явле­ние сегне­то­элек­три­че­ства. За иссле­до­ва­ния по физике диэлек­три­ков 30-лет­нему Кур­ча­тову при­суж­да­ется в 1934 году уче­ная сте­пень док­тора физико-мате­ма­ти­че­ских наук без защиты дис­сер­та­ции.

Парал­лельно И.В. Кур­ча­тов зани­мался тео­рией атом­ного ядра. Резуль­таты, полу­чен­ные в его отделе, нахо­ди­лись на миро­вом уровне: к ним при­вели серия работ с ней­трон­ными источ­ни­ками, откры­тие ядер­ной изо­ме­рии и наблю­де­ние (впер­вые в мире) спон­тан­ного деле­ния урана. Послед­няя работа была осу­ществ­лена сов­местно с моло­дыми сотруд­ни­ками Г.Н. Флё­ро­вым и К.А. Пет­р­жа­ком.

В 1935 году вышли его моно­гра­фия «Рас­щеп­ле­ние атом­ного ядра» и два учеб­ных посо­бия для физи­че­ских факуль­те­тов уни­вер­си­те­тов, и ему при­сва­и­ва­ется зва­ние про­фес­сора.

С 1937 года Игорь Васи­лье­вич воз­глав­лял цик­ло­трон­ную лабо­ра­то­рию в Ради­е­вом инсти­туте. «Его» цик­ло­трон стал самым мощ­ным в СССР источ­ни­ком ней­тро­нов. В 1938 году Кур­ча­тов вошел в состав Комис­сии по атом­ному ядру при пре­зи­ди­уме АН СССР. В 1939 году под руко­вод­ством И.В. Кур­ча­това нача­лись работы по стро­и­тель­ству цик­ло­трона в ЛФТИ.

Начи­ная с 1933 года, Игорь Васи­лье­вич руко­во­дил рабо­той орг­ко­ми­те­тов Все­со­юз­ных кон­фе­рен­ций по атом­ному ядру, кото­рые тогда широко про­во­ди­лись в стране. В кон­фе­рен­циях при­ни­мали уча­стие вид­ней­шие физики мира: Ф. Жолио-Кюри, Р. Пай­ерлс, П. Дирак, В. Вай­скопф и дру­гие. В 1940 году И.В. Кур­ча­тов высту­пил на одной из таких кон­фе­рен­ций с докла­дом о деле­нии тяже­лых ядер. Тогда же в его отделе в ЛФТИ был состав­лен план даль­ней­ших иссле­до­ва­ний, направ­лен­ных на полу­че­ние ядер­ной энер­гии.

Во время Вели­кой Оте­че­ствен­ной войны И.В. Кур­ча­тов отда­вал свои силы и опыт делу укреп­ле­ния обо­роны страны, вел прак­ти­че­ские работы по раз­маг­ни­чи­ва­нию кораб­лей с целью про­ти­во­мин­ной защиты. Успеш­ное реше­ние постав­лен­ной задачи было отме­чено пра­ви­тель­ством в 1942 году Ста­лин­ской пре­мией, пер­вой для Игоря Васи­лье­вича.

28 сен­тября 1942 года Государ­ствен­ный коми­тет обо­роны при­знал необ­хо­ди­мым воз­об­но­вить пре­рван­ные нача­лом войны работы по иссле­до­ва­нию воз­мож­но­сти овла­де­ния внут­ри­ядер­ной энер­гией. В воен­ные годы это озна­чало, прежде всего, иссле­до­ва­ние воз­мож­но­сти созда­ния ура­но­вой бомбы. Уже в октябре 1942 к этим рабо­там был при­вле­чен И.В. Кур­ча­тов, а 11 фев­раля 1943 года было при­нято новое рас­по­ря­же­ние ГКО, кото­рым соро­ка­лет­ний про­фес­сор ЛФТИ Игорь Васи­лье­вич Кур­ча­тов был назна­чен науч­ным руко­во­ди­те­лем работ по осу­ществ­ле­нию цеп­ной реак­ции деле­ния урана («ура­но­вая про­блема»). В даль­ней­шем до конца жизни И.В. Кур­ча­тов был бес­смен­ным науч­ным руко­во­ди­те­лем боль­шого ком­плекса про­во­ди­мых в Совет­ском Союзе работ, охва­ты­ва­е­мых широ­ким поня­тием «исполь­зо­ва­ние атом­ной энер­гии».

В 1943 году в Москве под руко­вод­ством И.В. Кур­ча­това была орга­ни­зо­вана Лабо­ра­то­рия № 2 АН СССР, вырос­шая впо­след­ствии в Инсти­тут атом­ной энер­гии им. И.В. Кур­ча­това.

В этом же году И.В. Кур­ча­това изби­рают дей­стви­тель­ным чле­ном АН СССР.

В этот период он, опи­ра­ясь на вос­пи­тан­ни­ков школы ака­де­мика А.Ф. Иоффе, раз­во­ра­чи­вает широ­кий фронт работ по раз­лич­ным направ­ле­ниям атом­ного про­екта: раз­де­ле­ние изо­то­пов мето­дом диф­фу­зии и элек­тро­маг­нит­ному раз­де­ле­нию, тяже­ло­вод­ные реак­торы и пр. В 1944 году И.В. Кур­ча­тов при­вле­кает к работе в Лабо­ра­то­рии № 2 Ю.Б. Хари­тона, кото­рого в мае 1945 года назна­чают науч­ным руко­во­ди­те­лем про­блемы созда­ния атом­ной бомбы.

В авгу­сте 1944 года в Лабо­ра­то­рии № 2 завер­ши­лось стро­и­тель­ство цик­ло­трона.

В 1946 году под руко­вод­ством И.В. Кур­ча­това в Лабо­ра­то­рии № 2 был собран пер­вый в Европе и Азии экс­пе­ри­мен­таль­ный ядер­ный реак­тор Ф-1. При его соору­же­нии потре­бо­ва­лись уни­каль­ный по чистоте гра­фит и метал­ли­че­ский уран, изго­тов­лен­ный на Заводе № 12 в Элек­тро­стали. 25 декабря 1946 года И.В. Кур­ча­тов осу­ществ­ляет на реак­торе Ф-1 первую цеп­ную реак­цию деле­ния урана, а 22 декабря 1948 года на ком­би­нате 817 (База 10) запус­кает завод по про­из­вод­ству плу­то­ния из облу­чен­ного на про­мыш­лен­ном реак­торе «А» урана.

В 1949 году под его руко­вод­ством испы­ты­ва­ется пер­вая оте­че­ствен­ная атом­ная бомба РДС-1, что озна­чало лик­ви­да­цию моно­по­лии США на обла­да­ние ядер­ным ору­жием и их ядер­ных амби­ций. И.В. Кур­ча­тов лично отве­чал за раз­ра­ботку и испы­та­ние пер­вой совет­ской атом­ной бомбы. Огром­ные заслуги И.В. Кур­ча­това перед стра­ной были отме­чены тогда при­сво­е­нием ему зва­ния Героя Соци­а­ли­сти­че­ского Труда и при­суж­де­нием вто­рой Ста­лин­ской пре­мии.

В 1951 году под науч­ным руко­вод­ством И.В. Кур­ча­това были про­ве­дены испы­та­ния двух усо­вер­шен­ство­ван­ных атом­ных бомб РДС-2 и РДС-3, и Кур­ча­тов полу­чает вто­рую звезду Героя Соци­а­ли­сти­че­ского труда и тре­тью Ста­лин­скую пре­мию.

Он был одним из науч­ных руко­во­ди­те­лей раз­ра­ботки водо­род­ной бомбы РДС-6с, испы­та­ние кото­рой состо­я­лось в авгу­сте 1953 года. В основе кон­струк­ции тер­мо­ядер­ного заряда лежали идеи, пред­ло­жен­ные А.Д. Саха­ро­вым и В.Л. Гин­збур­гом. Этими испы­та­ни­ями также руко­во­дил И.В. Кур­ча­тов. Взрыв водо­род­ной бомбы дока­зал научно-тех­ни­че­ский при­о­ри­тет совет­ской науки в деле осво­е­ния атом­ной энер­гии. Вели­кая исто­ри­че­ская задача, сто­яв­шая перед совет­ской нау­кой и тех­ни­кой, была решена под руко­вод­ством Кур­ча­това в темпе, уди­вив­шем весь мир.

В 1954—1955 гг. в КБ-11 был раз­ра­бо­тан пер­вый оте­че­ствен­ный двух­сту­пен­ча­тый тер­мо­ядер­ный заряд РДС-37, успешно испы­тан­ный 22 ноября 1955 года. Этот заряд стал про­то­ти­пом совре­мен­ного тер­мо­ядер­ного ору­жия. Науч­ным руко­во­ди­те­лем испы­та­ния РДС-37 был И.В. Кур­ча­тов, кото­рому при­шлось при­ни­мать при под­го­товке и про­ве­де­нии испы­та­ния чрез­вы­чайно ответ­ствен­ные реше­ния. За работы по созда­нию РДС-37 И.В. Кур­ча­тову была в 1957 году при­суж­дена Ленин­ская пре­мия.

Однако цель и иде­алы Игоря Васи­лье­вича все­гда оста­ва­лись мир­ными. «Я глу­боко верю и твердо знаю, — гово­рил он, — что наш народ, наше пра­ви­тель­ство только благу чело­ве­че­ства отда­дут дости­же­ния этой науки».

Еще до окон­ча­ния воен­ных раз­ра­бо­ток он стре­мился к раз­ви­тию работ по мир­ному исполь­зо­ва­нию атом­ной энер­гии. По его пред­ло­же­нию в конце 40-х годов раз­вер­ну­лись непо­сред­ствен­ные иссле­до­ва­ния в этой обла­сти. Перед совет­скими уче­ными была постав­лена задача спро­ек­ти­ро­вать и постро­ить опытно-про­мыш­лен­ную атом­ную элек­тро­стан­цию для реше­ния научно-тех­ни­че­ской про­блемы соору­же­ния более круп­ных про­мыш­лен­ных АЭС. Науч­ное руко­вод­ство рабо­той осу­ществ­лял Инсти­тут атом­ной энер­гии.

В 1954 году И.В. Кур­ча­тов воз­гла­вил пуск пер­вой в мире атом­ной элек­тро­стан­ции, открыв­шей эру мир­ного исполь­зо­ва­ния атом­ной энер­гии. С сере­дины 50-х годов Кур­ча­тов вме­сте со своим заме­сти­те­лем по Инсти­туту ака­де­ми­ком А.П. Алек­сан­дро­вым воз­гла­вил раз­ра­ботку в Государ­ствен­ном коми­тете по исполь­зо­ва­нию атом­ной энер­гии про­граммы раз­ви­тия атом­ной энер­ге­тики в нашей стране, в кото­рой преду­смат­ри­ва­лось широ­кое исполь­зо­ва­ние атом­ной энер­гии для энер­ге­ти­че­ских, транс­порт­ных и дру­гих народ­но­хо­зяй­ствен­ных целей. Харак­те­ри­зуя эту про­грамму, Кур­ча­тов писал: «В Совет­ском Союзе осу­ществ­ля­ется боль­шое энер­ге­ти­че­ское стро­и­тель­ство. Мы рас­по­ла­гаем раз­но­об­раз­ными при­род­ными энер­ге­ти­че­скими ресур­сами… Име­ю­щихся у нас ресур­сов будет доста­точно на бли­жай­шие деся­ти­ле­тия, но в более отда­лен­ном буду­щем атом­ная энер­гия может ока­заться тем прак­ти­че­ски неис­чер­па­е­мым и отно­си­тельно деше­вым источ­ни­ком, кото­рый обес­пе­чит изоби­лие энер­гии в евро­пей­ской части СССР».

С самого начала раз­ра­ботки тер­мо­ядер­ного ору­жия И.В. Кур­ча­тов думал и о воз­мож­но­сти мир­ного исполь­зо­ва­ния энер­гии син­теза лег­ких ядер. В 1950 году было выска­зано пред­ло­же­ние об удер­жа­нии горя­чей плазмы маг­нит­ным полем и ука­заны прин­ци­пи­аль­ные основы устрой­ства тер­мо­ядер­ного реак­тора. Убе­див­шись в том, что успех воз­мо­жен, Кур­ча­тов реши­тельно при­сту­пил к орга­ни­за­ции работ по тер­мо­ядер­ному син­тезу в своем инсти­туте. В 1956 году он высту­пил в Англии с докла­дами о раз­ви­тии атом­ной энер­ге­тики и резуль­та­тах иссле­до­ва­ний про­блемы управ­ля­е­мого тер­мо­ядер­ного син­теза в СССР, имев­шими исто­ри­че­ское зна­че­ние для раз­ви­тия меж­ду­на­род­ного сотруд­ни­че­ства в ядер­ной сфере. Его доклад повлиял на про­грамму тер­мо­ядер­ных иссле­до­ва­ний во всем мире, открыл эпоху меж­ду­на­род­ного сотруд­ни­че­ства в этой обла­сти и спо­соб­ство­вал созда­нию транс­на­цио­наль­ного тер­мо­ядер­ного содру­же­ства уче­ных и инже­не­ров.

И.В. Кур­ча­тов был не только выда­ю­щимся уче­ным, создав­шим в совет­ской ядер­ной физике школу экс­пе­ри­мен­та­то­ров, но и круп­ней­шим орга­ни­за­то­ром науки неви­дан­ного в дово­ен­ное время мас­штаба, воз­гла­вив­шим работы по реше­нию атом­ной про­блемы в СССР. Ни одному уче­ному до него не при­хо­ди­лось руко­во­дить такими огром­ными кол­лек­ти­вами людей, и ни один уче­ный не поль­зо­вался таким дове­рием. Необык­но­вен­ное лич­ное оба­я­ние, целе­устрем­лен­ность и пол­ная само­от­дача делу бук­вально зара­жали всех рабо­тав­ших с ним. Под вли­я­нием Кур­ча­това сло­жился осо­бый стиль работы уче­ных и инже­не­ров-атом­щи­ков, кото­рый мы сей­час по праву назы­ваем «кур­ча­тов­ским». Соче­та­ние про­стой чело­ве­че­ской непо­сред­ствен­но­сти с вели­чием целе­устрем­лен­ного и воле­вого уче­ного делало И.В. Кур­ча­това при­вле­ка­тель­ным и при­ят­ным чело­ве­ком, вызы­вало без­гра­нич­ное дове­рие и горя­чую сим­па­тию к нему.

Игорь Васи­лье­вич не жалел сил для рас­про­стра­не­ния ядер­ных зна­ний и «ядер­ной куль­туры» как внутри страны, так и за рубе­жом. Под его руко­вод­ством ядер­ные иссле­до­ва­тель­ские цен­тры были созданы в Таш­кенте, Тби­лиси, Киеве, Алма-Ате, Мин­ске, Риге, Ново­си­бир­ске и дру­гих горо­дах нашей страны. И.В. Кур­ча­тов был одним из ини­ци­а­то­ров осно­ва­ния в 1956 году круп­ней­шего в соци­а­ли­сти­че­ском мире науч­ного цен­тра — Объ­еди­нен­ного инсти­тута ядер­ных иссле­до­ва­ний в Дубне.

И. В. Кур­ча­тов под­дер­жал идея В.И. Векслера в обла­сти уско­ри­тель­ной тех­ники и орга­ни­зо­вал в Дубне соору­же­ние самого мощ­ного тогда в мире син­хро­фа­зо­трона. При уча­стии И.В. Кур­ча­това в 1954 году было при­нято реше­ние о стро­и­тель­стве уско­ри­те­лей высо­ких энер­гий в Харь­кове, Гат­чине и Протвино.

И.В. Кур­ча­тов неод­но­кратно изби­рался депу­та­том Вер­хов­ного Совета СССР. Борьба за мир и ядер­ное разору­же­ние были его неот­ступ­ной забо­той в послед­ние годы жизни. Совер­шенно зако­но­мерно, что Все­мир­ный Совет мира 20 апреля 1959 года награ­дил И.В. Кур­ча­това Сереб­ря­ной меда­лью им. Жолио Кюри

Пра­ви­тель­ство по досто­ин­ству оце­нило его исклю­чи­тель­ные заслуги, награ­див его выс­шими награ­дами. И.В. Кур­ча­тов — три­жды Герой Соци­а­ли­сти­че­ского Труда, лау­реат Ленин­ской и четы­рех Ста­лин­ских пре­мий. Награж­ден пятью орде­нами Ленина и двумя орде­нами Тру­до­вого Крас­ного Зна­мени, меда­лями «За победу над Гер­ма­нией», «За обо­рону Сева­сто­поля», удо­стоен Боль­шой Золо­той медали им. М.В. Ломо­но­сова, Золо­той медали им. Л. Эйлера Ака­де­мии наук СССР.

Однако и своим мно­го­лет­ним обя­зан­но­стям науч­ного руко­во­ди­теля Мин­сред­маша Игорь Васи­лье­вич про­дол­жал уде­лять неослаб­ное вни­ма­ние. Ско­ро­по­стиж­ная смерть из-за эмбо­лии сердца тром­бом 7 фев­раля 1960 года застала его за обсуж­де­нием с Ю.Б. Хари­то­ном оче­ред­ных резуль­та­тов поли­гон­ных испы­та­ний. Он похо­ро­нен у Кремлёв­ской стены.

Вся жизнь Игоря Васи­лье­вича Кур­ча­това — это совер­шен­ный им подвиг уче­ного, граж­да­нина, во имя сча­стья и про­цве­та­ния нашей Родины, она явля­ется ярким при­ме­ром для ныне живу­щих и гря­ду­щих поко­ле­ний.

Имя Игоря Васи­лье­вича при­сво­ено Инсти­туту атом­ной энер­гии (ныне Нацио­наль­ный иссле­до­ва­тель­ский центр «Кур­ча­тов­ский инсти­тут»), Бело­яр­ской атом­ной элек­тро­стан­ции, поселку, где постро­ена Кур­ская АЭС, научно-иссле­до­ва­тель­скому судну, кра­теру на Луне, под­вод­ному хребту в Индий­ском оке­ане, пло­ща­дям и ули­цам в Москве, Обнин­ске, Дубне, Сарове и дру­гих горо­дах страны. Город испы­та­те­лей на Семи­па­ла­тин­ском поли­гоне также носит имя Кур­ча­това.

29 августа 1949 года случилось событие, о котором на первых порах знали только немногие посвященные. Зато оно повлияло на судьбы миллионов людей во всем мире. В Советском Союзе состоялось первое испытание атомного оружия. Всё прошло безукоризненно. Эта дата — одна из ключевых в нашей истории. Знак выхода на новый уровень развития цивилизации, на новый уровень могущества. В этот день настал конец атомной монополии Соединенных Штатов. Мир утратил однополярность. Конечно, и до семипалатинского взрыва Советский Союз был самостоятельным игроком в политические шахматы. Но только большая наука превратила нашу страну в настоящую сверхдержаву. Подробности — в материале «Известий».

Маршал и академик

У советского атомного проекта было немало политических кураторов — Вячеслав Молотов, Георгий Маленков, Борис Ванников, Михаил Первухин. Но, когда дело потребовало оперативности, всех оттеснил Лаврентий Берия. На атомный проект работала разведка, работали заключенные. К тому же нужно было накрыть незримым куполом секретности десятки предприятий, разбросанных по всей стране. С такой задачей мог справиться только маршал от НКВД.

От науки проект возглавлял Игорь Курчатов, самый незасекреченный (ему позволялось публично выступать под собственной фамилией!) из ученых столь деликатного направления.

Почему партия и правительство доверили столь важную задачу именно ему — не самому заслуженному на тот момент ученому? Решающую роль сыграло покровительство Абрама Иоффе — маститого академика, который, без преувеличений, создал советскую физическую школу. «Папа Иоффе» разглядел в Курчатове не только исследовательскую цепкость и целеустремленность, но и недюжинные организаторские способности. К тому же он был сравнительно молод, умел работать на износ. Его, сорокалетнего, должно было хватить на 10–20 лет запредельного напряжения.

Компетентные органы подготовили на беспартийного академика тов. Курчатова такую характеристику: «В области атомной физики Курчатов в настоящее время является ведущим ученым СССР. Обладает большими организаторскими способностями, энергичен. По характеру человек скрытный, осторожный, хитрый и большой дипломат».

Чуть позже именно Курчатов стал самым энергичным пропагандистом «мирного атома». Появление таких уникальных явлений, как первая в мире Обнинская атомная электростанция и атомный ледокол «Ленин», — во многом именно его заслуга. Курчатов полагал, что ядерная физика может помочь не только в разрушении и запугивании противника, но и в промышленном созидании. «Атом должен быть рабочим, а не солдатом», — говаривал ученый, которого вся страна знала по длинной бороде.

Опережая время

Иоффе поверил в чудодейственную силу ядерной энергии едва ли не первым в научном мире. Правда, он, как и другие ученые, еще в начале 1930-х считал, что первых практических результатов в этой области придется ждать десятилетиями. Всё изменилось незадолго до войны, когда ученые сразу в нескольких странах создали новое направление в науке — ядерную физику.

В 1940 году Георгий Флёров и Константин Петржак обнаружили явление самопроизвольного деления урана. Вскоре в президиум Академии наук СССР поступила записка «Об использовании энергии деления урана в цепной реакции», подписанная Курчатовым, Флёровым и другими крупными специалистами. Была создана академическая урановая комиссия.

Но в первые месяцы войны исследования пришлось приостановить: у страны возникли более насущные потребности, а укрощение атома казалось чем-то почти фантастическим. Возобновились работы только в конце 1942 года — когда стало ясно, что разработки невиданного смертоносного оружия в гитлеровской Германии и США уже представляют угрозу для нашей безопасности. За это время американцам, на которых, по существу, работали лучшие физики Запада, удалось вырваться вперед.

В конце 1944 года ученые продемонстрировали руководству СССР первый высокочистый урановый слиток. Во многом это была заслуга «русской мадам Кюри» Зинаиды Ершовой, которая возглавляла соответствующую лабораторию в институте редкометаллической промышленности «Гиредмет». В газетах об этом, разумеется, не писали.

Ядерный шантаж

Первый в мире опытный взрыв атомной бомбы состоялся 16 июля 1945 года на полигоне Аламогордо в штате Нью-Мексико — как по заказу, к началу Потсдамской конференции держав-победительниц, на которой новый президент США Гарри Трумэн впервые встретился со Сталиным. Англичане участвовали в проекте — и в научных разработках, и в разведывательных операциях. А Москва могла узнать о его подготовке только стараниями разведки.

В Потсдаме Трумэн вел себя как лидер державы, обладающей монополией на неслыханное оружие. После одного из заседаний «большой тройки» президент США конфиденциально сообщил Сталину об успешном испытании. Сталин холодно поблагодарил коллегу за информацию. Настолько холодно, что Трумэн заявил Черчиллю, что, по-видимому, Дядюшка Джо не понял, о чем идет речь. Они недооценили кремлевского хозяина, который с довоенных лет регулярно получал информацию обо всех разработках в данной сфере.

9 августа 1945 года американцы применили атомное оружие в боевых условиях. Япония содрогнулась, но взрывы в Хиросиме и Нагасаки также стали настоящим вызовом для Москвы.

В это время в СССР атомный проект уже вышел на крейсерскую скорость. Курчатову и его коллегам в лаборатории № 2 удалось на удивление быстро разработать опытную площадку для отработки технологий создания плутония. Это был первый в Европе атомный реактор, получивший кодовое название Ф-1. Он заработал на окраине тогдашней Москвы, в Покровском-Стрешневе, в декабре 1946 года. Для его постройки потребовалось 50 т урана и 50 т графита. Курчатов лично запустил систему, в которой началась самоподдерживающаяся цепная реакция. А через полтора года по технологии, отработанной в Покровском-Стрешневе, на южном берегу озера Кызыл-Таш Курчатов запустил и оружейный реактор. Оттуда страна получила плутоний.

Но это было только начало долгого пути. Более сложной технологической задачи и представить нельзя: тут ведь дело не только в обогащении урана. Потребовалось развитие передовых технологий в химии, биологии, медицине, строительстве. Тысячи дорогостоящих опытов. Ученые работали и непосредственно «на бомбу», и на будущее, создавая оазисы современной науки. Так, в лаборатории Глеба Франка, которая стала для наших атомщиков службой радиационной безопасности, был создан портативный прибор с ампулой радия-мезотория для замера радиации. Из этой лаборатории через несколько лет вырос институт биофизики Академии медицинских наук СССР. И это лишь один пример из многих. По всей стране как грибы росли научные городки с таинственными номерными названиями. Появлялись засекреченные ученые, не менее тщательно засекреченные заводы.

Началась холодная война. Ее первый период был самым острым. США и их союзники оказывали давление на позиции Москвы по всем фронтам. И атомная бомба в этом раскладе оставалась козырным тузом. Она придавала Штатам ореол неуязвимости. Советская пропаганда назовет эти годы «временем ядерного шантажа».

Руководители страны, внимательно следившие за достижениями Курчатова и его команды, публично контратаковали в ораторском жанре. В «Правде» появился многозначительный ответ Сталина на вопрос о чудо-оружии: «Я не считаю атомную бомбу такой серьезной силой, какой склонны ее считать некоторые политические деятели. Атомные бомбы предназначены для устрашения слабонервных, но они не могут решать судьбы войны, так как для этого совершенно недостаточно атомных бомб. Конечно, монопольное владение секретом атомной бомбы создает угрозу, но против этого существует по крайней мере два средства: а) монопольное владение атомной бомбой не может продолжаться долго; б) применение атомной бомбы будет запрещено».

Молотов на сессии ООН блеснул не менее эффектной и куда более грозной риторикой: «Нельзя забывать, что на атомные бомбы одной стороны могут найтись атомные бомбы и еще кое-что у другой стороны, и тогда окончательный крах расчетов некоторых самодовольных, но недалеких людей станет более чем очевидным».

Не успели истрепаться газеты с публикацией этого выступления, как популярнейший Леонид Утесов запел:

Нам враги грозят подчас

Атомною бомбой.

Слабонервных нет у нас,

Пусть они запомнят!

И мое, без лишних фраз,

Мнение такое:

Коль враги пойдут на нас,

Будет выполнен наказ

От трудящихся всех масс,

Приготовят и у нас

Вроде атомный фугас —

То, что надо — в самый раз, —

И кое-что другое!

А 6 ноября 1947 года Молотов сделал новое громкое заявление. «Секрета атомной бомбы давно уже не существует», — сказал он, давая понять аудитории, что Советский Союз уже располагает этим оружием. Мало кто в мире поверил, что обескровленная страна через два года после войны добилась таких результатов. Москва блефует — таково было общее мнение. Но оно оказалось верным лишь отчасти.

Россия делает сама

Среди пионеров ядерной тематики в СССР выделялись два талантливейших физика — Яков Зельдович и Юлий Харитон. В 1946-м Харитон стал главным конструктором КБ-11, располагавшегося в поселке Саров. Это легендарный Арзамас-16. Там, в закрытом режиме, сотни ученых и рабочих занимались атомным проектом. При КБ-11 возник и сверхсекретный завод, производивший атомные бомбы.

Сначала секретное оружие нарекли «изделием 501». Потом первой атомной бомбе дали обозначение РДС-1 — «реактивный двигатель специальный». Тут же появились и другие варианты расшифровки — «Россия делает сама», «Родина дарит Сталину». Уинстон Черчилль назвал советского атомного первенца не без иронии — «Джо-1». В честь товарища Сталина, которого английские и американские союзники в годы войны любили называть Дядюшкой Джо.

РДС-1 представляла собой авиационную атомную бомбу массой 4,7 т, диаметром 1,5 м и длиной 3,3 м. За два года в Сарове создали 15 таких бомб.

Летом 1949 года можно было начинать концерт. Мощность заряда, подготовленного к первым испытаниям, составила 22 килотонны в тротиловом эквиваленте. Он мог бы оказаться куда более внушительным, если бы руководство решилось форсировать подготовку нового проекта советских ученых — бомбы, которая превосходила американский аналог. Она была значительно меньше по объему, но ее мощность в 2–3 раза превосходила заокеанского «толстяка». Однако власти решили не рисковать и для начала выполнить «обязательную программу», повторив американскую схему плутониевой бомбы. Правда, электронная начинка отечественного «изделия» была уникальной.

Испытания проходили в Казахстане, в 170 км от города Семипалатинска, на учебном полигоне № 2. Этот огромный «атомный полигон», удаленный от населенных пунктов, раскинулся почти на 18 тыс. кв. км. Места пустынные, холмистые. Туда можно было доставлять оборудование и по железной дороге, и по Иртышу. Имелся и аэродром. Для испытаний построили специальный городок, в котором обитали манекены, набитые соломой. Там возвышались настоящие постройки, имитировавшие жилые дома, промышленные здания и даже метрополитен.

Вспышка справа

Готовили испытание тщательно. В стороне от будущей воронки под землей разместили аппаратуру, регистрирующую световые, нейтронные и гамма-потоки ядерного взрыва. Команда Курчатова провела 10 репетиций по управлению испытательным полем и аппаратурой подрыва заряда и несколько тренировочных взрывов с проверкой автоматики. Наконец, был назначен день икс — 29 августа. То ли в связи с перепадами погоды, то ли из соображений секретности Курчатов в последний вечер перенес взрыв с 8:00 на 7:00 по местному времени. Пошел обратный отсчет времени. В 6:35 инженер-майор Сергей Давыдов нажал спусковую кнопку, которая приводила систему в действие. Заверещали сотни реле. Автоматическая система управления сработала безупречно. Ровно в 7 часов взрыв невиданной силы на несколько секунд загипнотизировал испытателей, хотя они и находились на безопасном расстоянии от атомного гриба.

Через 20 минут после взрыва к центру поля направились два танка, оборудованные свинцовой защитой, — для радиационной разведки и осмотра центра поля. Вышка, с которой запускали бомбу, превратилась в пыль. Взрывная волна разметала по степи животных и автомобили. Разведка установила, что все сооружения в центре поля снесены, от городка остался только мелкий мусор.

Для тех, кто несколько лет днем и ночью ни на минуту не мог отвлечься от атомных треволнений, это была минута счастья. Победа в генеральном сражении, не иначе. Кто-то из соратников тряс Курчатова за плечи, приговаривая: «Всё, всё, всё!» Игорь Васильевич кивнул: «Да, теперь всё». Предстояли не менее важные пуски, испытания, открытия. И уже почти готовая РДС-2, и водородная бомба, и электростанции. Но всё это — на волне первого успеха, после которого всем стало ясно, что атомный проект состоялся.

Общее дело

После появления оружия массового уничтожения ученые — и у нас, и на Западе — ощутили себя демиургами, которые способны движением руки уничтожить планету. Это вызывало мучительные сомнения: а нравственно ли создавать оружие массового уничтожения? Курчатов, Харитон и их соратники действовали в ответ на угрозу из-за океана, защищали Родину. Время покажет, что теория ядерного сдерживания оказалась верной.

Наши атомные первопроходцы понимали, что страна, без преувеличений, отдает этому проекту последнюю копейку. Первые послевоенные годы — это полуголодное существование для подавляющего большинства населения. А тут — утонченная индустрия, требующая миллионных вложений. Но независимость страны всё-таки дороже. Народ-победитель, вынесший на своих плечах перенапряжение военных лет, с честью выдержал и атомную гонку. И бомбу, и атомную индустрию построили всем миром. И это не фигура речи. Большинство советских граждан в добровольно-принудительном порядке покупали облигации госзайма. Средства шли на атомный проект. За несколько лет в стране не было произведено ни одного термометра: на атомный проект ушла вся ртуть.

Академик Харитон вспоминал: «Было нелегко и позже. Но этот период по напряжению, героизму, творческому взлету и самоотдаче не поддается описанию. Только сильный духом народ после таких невероятно тяжелых испытаний мог сделать совершенно из ряда вон выходящее: полуголодная и только что вышедшая из опустошительной войны страна за считаные годы разработала и внедрила новейшие технологии, наладила производство урана, сверхчистого графита, плутония, тяжелой воды».

Есть у вас и есть у нас…

Президент Трумэн долго не хотел верить в то, что «эти азиаты» сумели создать столь сложное современное оружие. Разведчики и консультанты с цифрами в руках уверяли его, что Советский Союз не способен произвести атомную бомбу раньше 1952 года.

Но и ему пришлось смириться со свершившимся фактом. 23 сентября он публично прокомментировал слухи о советских испытаниях супербомбы. ТАСС ответило в издевательском тоне: мол, товарищ Молотов еще два года назад говорил, что никакого атомного секрета для нас не существует. Надо было прислушиваться к товарищу Молотову…

Советская пропаганда открывала миру глаза на достижения нашей ядерной физики на редкость торжественно, внушительно и несуетливо. Информацию выдавали, что называется, в час по чайной ложке. Только через полтора месяца после испытаний в «Известиях» вышел рисунок Бориса Ефимова со стихами Сергея Михалкова:

Просто, скромно, без апломба

Сообщило миру ТАСС,

Что, мол, атомная бомба

Есть у вас и есть у нас!

Да-с!

Нет сомнений, что появление на карте мира второй ядерной державы оказалось решающим событием для всей истории ХХ века. Этот взрыв изменил историю и прежде всего научил нас ценить мир, беречь хрупкое равновесие, позволяющее человечеству выживать.

Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»

Игорь Васильевич Курчатов занимает особое место в науке и истории нашей страны. Выдающемуся физику принадлежит важнейшая роль в овладении ядерной энергией в СССР — создание ядерного щита, особенно в накалившийся период холодной войны, а также обуздание проблем мирного использования энергии. В честь 120-летия великого ученого рассказываем, как ему удалось подарить нашей стране статус ядерной державы.

Предвоенные годы Игорь Васильевич Курчатов посвятил работе над проблемами физики ядра, созданию первых ускорителей, а также организации научных семинаров и конференций. Курчатов готовился к главному делу своей жизни — поиску способов использования ядерной энергии на практике.

Начавшаяся Вторая мировая война вынудила прекратить исследования. Игорь Васильевич стал вкладываться в работу по защите кораблей ВМФ от магнитных мин. Но уже осенью 1942 года он оставил это дело и отправился в Москву — ему предложили возглавить работы по созданию атомного оружия. Все его открытия и изобретения почти сразу же использовались на практике.

Первым важнейшим этапом работ над атомным проектом стало создание ядерного реактора и осуществление цепной регулируемой реакции деления урана. Из возможных вариантов реакторов был выбрал уран-графитовый. Ученым предстояло решить сложные задачи получения материалов очень высокой степени чистоты. Курчатов лично участвовал в осуществлении цепной реакции деления урана.

В 1946 году работы по созданию экспериментального ядерного реактора завершились в Лаборатории №2. 25 декабря заработал созданный Курчатовым и его коллегами первый физический реактор Ф-1. Вскоре команда получила лабораторный плутоний-239. Опыты по его изучению позволили создать и отработать методы его промышленного производства. Пуск первого физического ядерного реактора стал крупнейшим достижением отечественной науки и техники того времени. Он имел решающее значение для всего атомного проекта.

С конца 1945 года Игорь Васильевич руководил проектированием, строительством и пуском первого промышленного реактора на Урале. Он постоянно находился на объекте, а все руководство и ответственность брал на себя. 22 июня 1948 года Курчатов лично запустил промышленный реактор. К тому времени ученые уже вывели схему выделения плутония из облученного урана и решили проблемы изготовления компонентов атомной бомбы. 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне под руководством великого физика состоялось первое в СССР испытание плутониевой бомбы. Она получила название РДС-1. Точная расшифровка аббревиатуры неизвестна. Некоторые считают, что это «реактивный двигатель «С»». Народ придумал свою расшифровку — «Россия делает сама».

Ликвидация атомной монополии США позволила стабилизировать международную обстановку в начале холодной войны. Но Курчатов не остановился на разработке атомной бомбы. Он обнаружил возможность осуществить взрывной синтез легких элементов, получивший название водородной (термоядерной) бомбы. 12 августа 1953 года в СССР появилась первая в мире транспортабельная водородная бомба. Задача невиданного уровня сложности была решена под руководством Курчатова. Это удивило весь мир.

Однако цель Игоря Васильевича всегда оставалась мирной — физик неоднократно инициировал запрет атомного оружия и использование энергии исключительно в промышленных и исследовательских проектах. Под руководством Курчатова в Обнинске была построена первая в мире опытно-промышленная атомная электростанция. Курчатов инициировал строительство мощного атомного ледокольного флота. Так, благодаря ему в 1959 году появился первый в мире атомный ледокол «Ленин».

Создавая термоядерное оружие, Курчатов параллельно планировал развертывание исследований по мирному использованию энергии ядерного синтеза. По его предложению власти СССР в 1951 году дали добро на исследования в области управляемого термоядерного синтеза. Результаты Игорь Васильевич представил в английском ядерном центре в Харуэлле в 1956 году. Он предложил снять гриф секретности с работ по этой теме и положить начало международному сотрудничеству в мирных целях.

В 1958 году его уникальные установки для исследования удержания и нагрева плазмы были представлены на международной конференции в Женеве. Термоядерные исследования впервые в мире обсуждались там всесторонне и открыто. Его призывы о снятии секретности услышали и советские, и британские, и американские власти. Благодаря великому физику началось широкое международное сотрудничество в этой сфере.

В выступлениях на XX (1956) и XXI (1959) съездах КПСС, на Сессиях Верховного Совета СССР (1958), в статьях и интервью Курчатов неоднократно указывал на необходимость добиться всеобщего запрета атомного и термоядерного оружия. Под его руководством в 1940-1950-е годы в СССР создавалась атомная промышленность. Начатые работы по мирному использованию ядерной энергии положили фундамент успешного развития ядерной энергетики в последующие годы. Курчатов позволил превратить СССР в успешную ядерную державу.

Начатые Игорем Васильевичем научные исследования по различным проблемам ядерной физики вот уже долгие годы продолжают его ученики. В результате его деятельности появилась отечественная научная школа в области экспериментальной ядерной физики и энергетики.

Выдающийся вклад Курчатова в дело борьбы за мир был отмечен Серебряной медалью Мира имени Жолио-Кюри, на которой написано: «Борцу за мир. 1949–1959 гг.». Курчатов был трижды удостоен звания Героя Социалистического Труда и стал лауреатом Ленинской и Государственных (Сталинских) премий. Его наградили орденами и медалями за защиту Отечества в период Второй мировой войны.

━━━━━

Анастасия Дегтярева

В 1954 году на Семипалатинском полигоне было проведено испытание атомного заряда для торпеды Т-5. Так уж вышло: тротиловая часть обжатия плутония атомного заряда сработала нормально, но … вспышка не возникла. Это был первый отказ в срабатывании атомного заряда… Всеобщее молчание прервал И.В.Курчатов «При экспериментальной отработке заряда отрицательный результат вполне допустим».

Вдруг на КП прибыл полковник КГБ, который стал добиваться разрешения приступить к проверке. И неизвестно, какими бы были последствия, неудачных испытаний, если бы был жив Берия… Но всё-таки уже пять лет прошло, как СССР ликвидировал ядерную монополию США. Уже СССР опередил США в опытно-конструкторских работах, создав первым термоядерный заряд, который успешно был испытан в 1953 году. Уже в Тоцких лагерях прошло корпусное учение в Советской армии.

Однако, вернемся к началу Атомного проекта СССР и еще раз посмотрим на роль маршала Берия в становлении второй ядерной державы мира.

Советская разведка и Атомный проект СССР

Общеизвестно, что истоком атомных проектов Англии, Германии, США стало открытие свойства деления ядер урана при попадании в него нейтрона. При этом из ядра урана образуется два тяжелых ядра из середины таблицы Менделеева и выделяется несколько новых нейтронов, запуская цепную реакцию деления. При этом освобождается энергия порядка 200 Мэв, что на шесть порядков больше энергии электронной оболочки атома.

Деление тяжелых ядер сулит новую промышленную революцию в науке и технике. В то же время использование энергии атома в военных целях, грозит гибелью человечеству, наступлением «ядерной зимы» и созданием на земной поверхности «смертельных для жизни» поясов радиации.

Кстати, в СССР еще до войны было сделано открытие спонтанного деления ядра урна учеными Радиевого Института Академии Наук СССР Флеровым и Петржаком. Это означает, что советская наука об атоме была на пороге того же открытия, что и немецкая радиохимия. Но после нападения Германии на СССР нам было уже не до своего уранового проекта. Сложилась ситуация, при которой в НКВД стали поступать сведения об атомных проектах Англии и США. В конце сентября 1941 года в Москве становится известно о Совещании в Англии «Комитета по урану». Чиновники НКВД готовят «Записку» наркому Берии, Берия, получив «Записку», тут же готовит письмо Сталину. Но немцы под Москвой и у Сталина другие заботы, поэтому «Записка» придерживается.

Как только немцев отогнали от Москвы, Сталин знакомится с «Запиской», и 28 сентября 1942 года он подписывает Распоряжение № 2335сс «Об организации работ по урану». За урановый проект отвечает заместитель председателя ГКО В.М.Молотов. Предусмотрено создание специальной лаборатории № 2. В 1943 году И.В.Курчатова избирают в академики. Молотов поручает Курчатову дать своё заключение по материалам разведки. Курчатов формирует программу по урану, которая предусматривает создание Специального Комитета (СК) при Государственном Комитете Обороны (ГКО) СССР.

Помимо тех ученых, которые уже занимаются Атомным проектом СССР, Курчатов предлагает привлечь Алиханова и его группу, Харитона и Зельдовича, Кикоина, Александрова и его группу. А в СК ввести академиков Иоффе, Капицу и Семенова.

К сожалению, тогда СК при ГКО не был создан. Он появился позднее, после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.

Но советская разведка продолжала работать и поставлять новые сведения. Молотов у Сталина подписывает новое распоряжение ГКО, в котором в целях более успешного развития работ по урану руководство работами возлагается на Первухина М.Г. и Кафтанова С.В., а научное руководство – на Курчатова И.В. Группу работников специальной лаборатории атомного ядра в количестве 20-25 человек вместе с Курчатовым из Казани переводят в Москву. В Москве у Курчатова появился мощный союзник – академик В.И.Вернадский. Он обращается к президенту АН СССР с предложением о восстановлении работ Урановой комиссии, имея ввиду возможность использования урана для военных нужд и быстрой реконструкции народного хозяйства на основе атомных электростанций.

В 1945 году был избран новый президент АН СССР, им стал физик Сергей Иванович Вавилов. В числе претендентов на этот пост был и И.В.Курчатов, и его характеристика была представлена справкой НКГБ:

«Курчатов Игорь Васильевич – директор Лаборатории № 2 Академии наук СССР, 1903 года рождения, русский, беспартийный, академик с 1943 года, профессор МГУ, лауреат Сталинской премии. Орденоносец. По специальности – физик-ядерщик. Работает в области исследования радиоактивных явлений. Основная работа по новому виду распада урана и использования его энергии.

В области атомной физики Курчатов в настоящее время является ведущим ученым СССР. Обладает большими организаторскими способностями, энергичен. По характеру человек скрытный, осторожный, хитрый и большой дипломат».

Курчатов наотрез отказывается от должности Президента АН СССР.

Он прекрасно понимал, какие трудности лежат на пути Атомного проекта СССР. Игорь Васильевич не только знакомится с материалами поставляемыми разведкой, но и начинает управлять ею, ставя задачи о том, что нужно иметь. Лаврентий Павлович Берия становится главным посредником между Курчатовым и Сталиным.

Летом 1943 года Курчатов из разведывательных материалов узнаёт о пуске в США уран-графитового котла. Это было крупнейшее явление в мировой науке и технике. 1-е Управление НКГБ СССР предоставило Курчатову «Обзорную работу по проблеме урана». Так, благодаря способности Берии организовать разведработу, Курчатов получает сведения из самого сердца «Манхэттенского проекта».

С мая по сентябрь 1945 года Курчатов получил доклад Энрико Ферми об урановом котле, описание завода в Хэмфорде и многое другое. Были даже получены образцы урана-235 и урана-233. Оригинал доклада был направлен маршалу Советского Союза т. Берия.

20 мая 1944 года Курчатов направил свою «Записку», на которой Берия начертал «Важное. Доложить И.В.Сталину. Переговорить с т. Первухиным. Собрать всё, что имеет отношение к урану». Курчатов убеждает Первухина довести до Сталина необходимость создания «Совета по урану» из четырех человек: Л.П.Берия, В.М.Молотова, М.Г.Первухина и И.В.Курчатова. Председателем Совета предлагает назначить Берия.

Сталин пока новые решения не принимает, но Берия начинает углубленно знакомиться со всеми материалами, которые имеют отношение к урану. В проекте ГКО из предложенной четверки исключен Молотов. Из сохранившегося проекта решения видно, что Лабораторию № 2 хотят преобразовать в институт № 100 во главе с Курчатовым и превратить всё это в одну из «шарашек» ГУЛАГа. Но это преобразование пока не происходит, хотя время уже не терпит. Берия просит Курчатова сообщить имена тех ученых, которых следует привлечь к Атомному проекту.

Ключевым вопросом успеха всех атомных проектов было наличие у разработчика ядерных материалов – урана. В поверженной Германии американцы старались опередить нас, и чаще всего это им удавалось. Но кое-что удалось и нам. Курчатов в начале 1946 года сделал такое признание:

«До мая 1945 года не было надежд осуществить уран-графитовый котёл, так как в нашем распоряжении было всего 7 тонн окиси урана и не было надежды, что нужные 100 тонн урана будут выработаны ранее 1948 года. В середине прошлого года т. Берия направил в Германию специальную группу работников Лаборатории № 2 и НКВД во главе с т.т. Завенягиным, Махнёвым и Кикоиным для розыска урана и уранового сырья. В результате большой работы посланная группа нашла и вывезла в СССР 300 тонн окиси урана и его соединений, что серьезно изменило положение не только с уран-графитовым котлом, но и со всеми другими урановыми сооружениями».

Курчатов в Москве своими руками собирает первый в Европе атомный реактор, который пока не имеет системы отвода тепла. На пуске реактора присутствует Л.П.Берия и Н.И.Павлов. Когда Курчатов сообщил Берии, что Экспериментальный реактор пущен, то Берия, не понимая толком, что произошло, хмыкнул «Всего-то!». А это была первая цепная реакция в Европе, но без съёма тепла. Реактор был пущен в Москве, а рядом с реактором появилась «Хижина лесника» — квартира Курчатова. И это доказывало, что бояться взрыва реактора не надо. Позднее Курчатов добьется постоянной работы этого реактора на долгие годы.

Историки привыкли считать американские атомные бомбардировки Японии переломным моментом в советском Атомном проекте. На самом деле великий перелом произошёл раньше. 3 декабря 1944 года И.В.Сталин утвердил Постановление ГКО № 7069сс «О неотложных мерах по обеспечению развертывания работ, проводимых Лабораторией № 2 АН СССР», явившееся важной вехой в истории советского Атомного проекта. Заключительный пункт этого постановления гласил: «Возложить на т. Берия Л.П. наблюдение за развитием работ по урану». Этот пункт юридически закреплял ответственность Л.П.Берия за дальнейшую судьбу советского Атомного проекта.

С переходом Атомного проекта в руки Л.Берии ситуация кардинально изменилась. Берия быстро придал всем работам по Проекту необходимые размах и динамику.

Проводимые им совещания были деловыми и всегда результативными. Он был мастером неожиданных и нестандартных решений, был быстр в работе, не пренебрегал выездами на объекты и личным знакомством с результатами работ – так вспоминают о нём работавшие рядом сотрудники. По впечатлению многих ветеранов атомной отрасли, если бы Атомный проект страны оставался под руководством Молотова, трудно было бы рассчитывать на столь быстрый успех в проведении столь грандиозных по масштабу работ.

Кроме всего прочего, был проведён поголовный подсчёт специалистов-физиков. Их оказалось 4212. Но среди их не было физиков-ядерщиков. Их начинают экстренно готовить. Они и составят в последствии основной костяк работников атомных городов Арзамаса-16, Челябинска-40, Челябинска-70, Семипалатинского полигона.

15 мая 1945 года выходит Постановление ГКО № 8579сс/ов, которым предусматривается разработка технического задания на проектирование первых атомных бомб БС-1, БС-2. Их стали расшифровывать как бомбы Сталина. На самом деле это – бомбы специальные.

Решающий этап советского Атомного проекта

И.В.Сталин постоянно был в курсе атомного проекта США. Поэтому, когда Трумэн при Черчилле в Потсдаме сообщил Сталину об успешном испытании в США новой мощной бомбы, то ни Трумэн, ни Черчилль не могли понять спокойной реакции Сталина на столь важное сообщение. Великая Отечественная война Советского Союза не закончила Вторую Мировую войну. Поэтому Сталин не возражал, если Япония не пойдёт на быструю, безоговорочную капитуляцию, применить против неё это новое оружие. Для Сталина решающим аргументом в пользу советского Атомного проекта стали результаты атомной бомбардировки японских городов Хиросимы и Нагасаки.

Координирующая роль Лаборатории № 2 была многократно усилена Постановлением ГКО № 9887 от 20 августа 1945 года о создании двух специальных правительственных организаций: Специального комитета (СК) во главе с Л.П.Берия и Первого Главного Управления (ПГУ) во главе с Б.Л.Ванниковым. Накануне подписания этих документов Сталин советовался с Ванниковым, который убедил Сталина, что Атомный проект – это не лесоповал, не канал, а крупная научная государственная проблема. Сталин согласился с Ванниковым, но во главе СК поставил Л.П.Берия.

Вскоре в США вышла книга Г.Д.Смита «Атомная энергия для военных целей: Официальный отчёт о разработке атомной бомбы под наблюдением правительства США», 1945г. Её из США в СССР доставила разведка. Она была переведена на русский язык и стала Советским атомным проектом, в который корректировка вносилась трудной послевоенной жизнью и умом научного руководителя Атомного проекта академика И.В.Курчатова. Л.П.Берия стал главным контролёром Атомного проекта и посредником в отношениях со Сталиным.

В состав Специального комитета, наделенного чрезвычайными и особыми полномочиями, входили: Л.П.Берия – председатель, М.Г.Первухин – заместитель председателя Совнаркома СССР, Н.А.Вознесенский – председатель Госплана СССР, Г.М.Маленков – секретарь ЦК ВКП(б), Б.Л.Ванников – нарком боеприпасов, В.А.Махнёв – секретарь Специального комитета, П.Л.Капица – академик, директор ИФП АН СССР, А.П.Завенягин – заместитель наркома внутренних дел, И.В.Курчатов – начальник Лаборатории № 2 АН СССР, научный руководитель проблемы.

30 августа 1945 года было создано ПГУ при Совнаркоме СССР. В подчинении ПГУ были: ЛИПАН, из Наркомата боеприпасов завод № 12 в г. Электросталь, ГСПИ-11 в г. Ленинграде, Машиностроительный завод № 48 в г. Москве, из НКВД комбинат № 6 по добыче урана в Таджикистане, а так же НИИ-9 из НКВД. Финансовая политика планировалась отдельной строкой. К работе в атомной промышленности (ПГУ) привлекались любые специалисты страны.

С 15 марта 1946 года Совнарком был преобразован в Совет Министров СССР.

Теперь рассмотрим один из главных объектов Атомного проекта СССР. Именно Л.П.Берия готовил решения по строительству промышленного «Котла уран-графит». Речь пойдёт о Комбинате № 817 (г. Челябинск-40).

7 января 1946 года у Сталина прошло совещание с приглашением большой группы ученых. Совещание организовали Л.Берия, Г.Маленков и Н.Вознесенский. На нём был сделан «Доклад о состоянии работ по получению и использованию атомной энергии». Сталин не очень внимательно слушал докладчиков, но задавал вопросы ученым, которые сидели за столом: У Кикоина спросил о разделении изотопов методом диффузии. У Корнфельда – о тяжелой воде. У Харитона – про конструкцию атомной бомбы. У Курчатова – по котлу «уран-графит». Такая встреча состоялась всего один раз, но легла в основу легенды о том, что товарищ Сталин внимательно следит за проблемой и готов в любое время прийти на помощь.

За несколько дней до этого совещания, Берия направил Сталину подробную информацию о состоянии дел по «Атомному проекту» и рассказ о конкретной работе каждого ученого. Обычно на документах, направляемых Сталину, стояли слова: «Сов. Секретно. Особой важности». На этот раз Берия чуть изменил своим принципам: «Строго секретно. (Особой важности). Написано в одном экземпляре». Тем самым Берия показывает Сталину, что он является единственным человеком, который располагает всей полнотой информации по атомному проекту.

28 января 1946 года Сталин подписывает Постановление СНК СССР № 229-100сс/оп, где речь идёт о проектировании и подготовке Оборудования Горно-обогатительного завода. В постановлении подробно расписано, что и кому выполнять. Сроки очень жесткие: неделя, максимум две. Это не что иное, как Комбинат № 817 – главная стройка Атомного проекта, где будет нарабатываться плутоний. Место для Комбината выбрано в связи с наличием в этом районе большого количества воды, которая нужна для охлаждения тепловыделяющих элементов (ТВЭЛов). На этом месте стоял санаторий НКВД, что позволяло гарантировать налаженный контроль за этой стройкой, со стороны «компетентных органов».

Режим тотальной секретности Берия скопировал у американцев, как и Режим страха, с помощью которого Берия управлял учеными. Один из примеров применяемости этих режимов при строительстве Комбината № 817.

На комбинате, где сооружается реактор, дела идут неважно. Несколько раз сорваны сроки пуска. Сталин требует от Берии «укрепить руководство». Славского понижают в должности и назначают Б.Г.Музрукова, который в годы Великой Отечественной войны справился со всеми заданиями, за что был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Назначение неожиданное. Область приложения труда незнакомая. Тогда Музруков обращается к одному из своих близких друзей и просит достать какую-нибудь литературу по атомной энергии. Он и не подозревает, что отныне он находится под бдительным оком МГБ. Его трудовая деятельность на новом посту начинается с выговора «за легкомысленное и безответственное отношение к соблюдению режима секретности», объявленное постановлением СМ СССР за подписью Сталина.

Можно подумать, что режим страха был применен к новичку для профилактики. Давайте рассмотрим не менее значимую фигуру, научного руководителя Атомного проекта И.В.Курчатова. При первой загрузке нового промышленного реактора попадание воды в графитовую кладку вызвало интенсивный коррозийный процесс канала. Началось массовое замачивание графитной кладки. Пришлось остановить реактор. Возникла сложнейшая проблема: как заменить каналы, но сохранить все ценные урановые блоки? Надо было делать выбор: либо останавливать реактор на длительный срок порядка года (так предлагал Ю.Харитон), либо спасти урановую загрузку, вынув урановые блоки присосками из разрушенных технологических каналов, и использовать их повторно. Это было связано с переоблучением всего мужского персонала объекта.

Наиболее активно в эту работу включился сам Курчатов. В своих воспомина-ниях Е.Славский записал: «Если бы досидел, пока всё отсортировал, еще тогда он мог погибнуть»

Но в это время еще ничего не было известно о плутонии, об его уникальных свойствах, которые испортят Курчатову немало крови в прямом и в переносном смысле и задержат работу по созданию плутониевой бомбы примерно на год.

Этот эпизод для Курчатова обернулся дозой, порядка 500-1000 рентген и окончился инфарктом. Что здесь перевесило: режим страха или чувство высочайшей ответственности? Причины этой аварии рассматривал Берия. Ответ держали Курчатов, Ванников, Хруничев (министр авиационной промышленности). Реактор не работал с 20 января по 26 марта 1949 года, но был спасен плутоний для первого атомного заряда. Последствия могли быть непредсказуемыми.

18 августа 1949 года был подготовлен проект Постановления СМ СССР «О проведении испытания атомной бомбы», который был представлен Л.П.Берия на утверждение И.В.Сталину. Однако И.В.Сталин не подписал это постановление.

26 августа Л.П.Берия перед отъездом на полигон на испытание атомной бомбы подписал Протокол заседания Специального комитета, повестка которого была обозначена так: «Об испытании первого экземпляра атомной бомбы». Сформулированное в Протоколе решение гласило: «Принять внесенный т.т. Ванниковым, Курчатовым и Первухиным проект Постановления Совета Министров Союза ССР «Об испытании атомной бомбы» и представить его на утверждение Председателя Совета Министров Союза ССР товарища Сталина И.В. (проект прилагается)».

Проект предписывал «испытание атомной бомбы произвести 29-30 августа 1949 года на полигоне № 2 (в 170 километрах западнее г. Семипалатинска), построенном и оборудованном в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 19 июня 1947 года № 2142-564сс/оп».

Рассматриваемый проект постановления, также как и проект постановления от 18 августа 1949 года, остался не подписанным И.В.Сталиным. Документальные свидетельства, которые объясняли бы отказ И.В.Сталина утвердить постановления СМ СССР об испытании первой советской атомной бомбы, НЕИЗВЕСТНЫ.

Испытание первой советской атомной бомбы РДС-1 было проведено 29 августа 1949 года на основании проекта Постановления СМ СССР, принятого Специальным комитетом 26 августа 1949 года.

На следующий день после испытания, 30 августа 1949 года Л.П.Берия и И.В.Курчатов подписали рукописный доклад на имя И.В.Сталина, в котором были изложены данные предварительной обработки результатов испытания. В докладе говорилось:

«Докладываем Вам, товарищ Сталин, что усилиями большого коллектива советских ученых, конструкторов, инженеров, руководящих работников и рабочих нашей промышленности, в итоге 4-летней напряженной работы, Ваше задание создать советскую атомную бомбу выполнено. Создание атомной бомбы в нашей стране достигнуто благодаря Вашему повседневному вниманию, заботе и помощи в решении этой задачи…

Атомный взрыв зафиксирован с помощью специальных приборов, а также наблюдениями непосредственно участвовавших в проведении испытания членов Специального комитета т.т. Берия, Курчатова, Первухина, Завенягина и Махнёва…».

А 29 октября 1949 года Л.П.Берия подписал и представил И.В.Сталину (уже только за своей подписью) Заключительный отчет о результатах испытания РДС-1.

На другой день 30 октября И.В.Сталин утвердил Постановление Совета Министров СССР № 5070-1944сс/оп «О награждении и премировании за выдающиеся научные открытия и технические достижения по использованию атомной энергии».

Научно-технические достижения в создании РДС-1 были высоко оценены государством. Наградами был отмечен большой круг работников:

— звание Героя Социалистического Труда присвоено 36 специалистам и руководителям;

— орденом Ленина награждено 260 человек;

— орденом Трудового Красного Знамени награждено 496 человек.

Награждения носили дифференцированный характер и включали присуждения званий лауреатов Сталинских премий трех степеней, а так же денежных премий.

Документы о награждении и премировании участников работ над советским Атомным проектом были предварительно рассмотрены и утверждены на заседании Президиума ЦК ВКП(б), состоявшемся 29 октября 1949 года.

Совместным Постановлением ЦК ВКП(б) и СМ СССР № 5039-1925сс от 29 октября 1949 года Л.П.Берия была выражена благодарность, ему была выдана Почетная грамота, он был представлен к награждению орденом Ленина и ему было присвоено звание лауреата Сталинской премии первой степени.

Для того, чтобы завершить очерк о роли Л.П.Берии в Атомном проекте СССР нужно понять, для чего в проекте было несколько самостоятельных направлений. Атомная бомба вне зависимости от того, из какого делящегося изотопа она сделана, имеет предел своей мощности. Но кроме реакции деления существует реакция синтеза. На этом принципе «работает» наше Солнце.

После того как ядерная монополия США была ликвидирована, начался новый виток ядерной гонки: «Создание термоядерной бомбы». В НИР и ОКР этого направления СССР опередил США, хотя американцы первыми успели освоить реакцию синтеза и произвести термоядерный взрыв. Тротиловый эквивалент американского термоядерного взрыва был 14 Мгт.

Мощность нашего первого термоядерного заряда тоже имела свой предел. Это была усиленная атомная бомба, по принципу работы которой её стали звать «слойкой». Её тротиловый эквивалент составлял 400 Кт, но её вполне мог к цели доставить самолет.

Завершающая акция Берии в Атомном проекте

Из высшего руководства страны только два человека – Берия и Сталин были в курсе всех дел, связанных с созданием атомного оружия. Весь контроль по Атомному проекту осуществляло только ведомство Берия. Сотрудники НКВД были его глазами и ушами.

Берия был уверен, что когда не станет Сталина, он должен занять его место в стране. Он догадывался, что его «соратники по власти» постараются его отстранить, но не видел никого, кто бы мог это сделать. Берия успел перед самым арестом передать приказ своим генералам: «Доставить в Москву водородную бомбу, которую делал Сахаров». Возможно, он хотел её использовать для шантажа. Такое мнение сложилось у Александрова Анатолия Петровича и у Курчатова Игоря Васильевича. Это подтвердил и Маленков, который был в то время председателем Совета Министров СССР, но санкцию на изготовление этой бомбы не давал. Берия перечеркнул проект Постановления СМ СССР, которое традиционно подписывал Сталин, как глава правительства, сказав, что его подписи вполне достаточно.

Начавшийся 1953 год ознаменовался крупными политическими событиями: это, во-первых, смерть И.В.Сталина 5 марта и последовавшая за этим борьба за власть; во-вторых, событие непосредственно связанное с развитием атомной промышленно-сти: в июне 1953г. был арестован Л.П.Берия. Дело Берия было рассмотрено специальным Судебным присутствием Верховного суда СССР, он был приговорён к расстрелу. Однако, никаких обвинений к Л.П.Берии, связанных с его руководством атомной промышленностью не предъявлялось.

Сразу после ареста Л.П.Берии произошли изменения в высшем руководстве атомной промышленностью. СКО был упразднён. ПГУ было передано в Министерство среднего машиностроения, созданное в июле 1953 года. Министром был назначен В.А.Малышев.

Но 12 августа 1953 года на Семипалатинском полигоне была успешно испытана первая советская термоядерная бомба.

Авторы: В.В.Бордуков, кандидат технических наук, капитан 2 ранга в отставке; Е.Ф.Корчагин, бывший работник РФЯЦ-ВНИИЭФ, испытатель ядерных зарядов
Источник: proatom.ru