Приличная компания говорили они а у них работницы без трусов

Почему с возрастом у мудрого человека не должно остаться друзей: 3 мудрые цитаты Юрия Левитанского

Молодость дружбе располагает, а старость избегает ✔️

Дети заводят друзей по щелчку пальца, им достаточно узнать имя своего «‎нового лучшего друга» и принять его в объятья без задней мысли. Со временем человек лишается части друзей, а к пожилому возрасту и вовсе не должен их иметь. Почему? Юрий Левитанский считал, что дружба таит большую опасность, чем явный враг: «‎От явного врага мы ждем самого худшего, а от друга лишь прекрасного, лучшего» но каждый наш друг — простой человек, у которого есть свои интересы, свои слабости и желания, мы не хотим думать, что друг может предать или пожелать плохого, но человеческая природа всегда берет верх: «‎Больше всего нас ранят самые близкие, потому что наши души открыты для них».
[Spoiler (click to open)] [more]

С возрастом список тех людей, которых мы считали друзьями, сокращается до единиц: «‎Где понимание было, там оно уйдет, где было доверие, не останется и следа, кто был назван другом, придя однажды, уйдет навсегда». Таков закон жизни: чем дольше мы дружим с кем-то, тем больше встречаем непонимания, зависти, подлости и лицемерия, нужно лишь время, чтобы это проявилось: «‎Не давай свою руку своему лучшему другу, сегодня она спас тебя, потому что не сложно, но завтра подойдешь ты к колодцу и он скажет: прыгай, так нужно». Это не значит, что люди вокруг плохие, виноваты мы сами в том, что назвали их такими: «‎Разве можно назвать волка теленком и ждать, что он будет есть одну травку, а потом считать его предателем, если он съест стадо? Лишь потому, что мы назвали его теленком?». Волк остается волком, как его не называй: «‎Назови человека другом и не будь разочарован, помни: «Человек — это человек, как его ни называй» ».

Как относиться к людям вокруг, чтобы избежать разочарований в жизни? ✔️

Юрий Левитанский считал, что называя человека «другом», мы пытаемся приручить его, как бы это странно не звучало, сделать безопасным и дружественным, хотя до конца сделать это невозможно, человека невозможно приручить, как верного пса. Проблема заключается не в плохих друзьях, а в наших ожиданиях: люди не плохие и не хорошие, но назвав кого-то другом, мы ждем, что он пройдет с нами огонь и воду. Нам так хочется. Мы рады обманываться, но однажды придет час расплаты за нашу иллюзию: человек остался человеком, ни плохим ни хорошим, но мы то ждали лучшего. Именно поэтому взрослый, мудрый человек, не заводит друзей: «‎Мудрый человек делает добро и не ждет того же в ответ, а значит не будет разочарован».

Суть человеческих отношений всегда остается в том, что в них участвует два человека. Как не называй отношения: дружеские, супружеские, родственные, рано или поздно дадут о себе знать именно человеческие отношения, со своими интересами и целями, корыстью и мотивами. Обезопасить себя можно лишь одним: делать добро, если хочется, общаться, если интересно, помогать, если есть возможность и желание, но никогда не ждать, что тот, с кем вы хорошо общались и дружили, будет к вам благосклонен всегда: «‎Каждый может посочувствовать вашей неудаче, но мало кто может порадоваться вашему успеху». Люди меняются — это в человеческой природе, не нужно держать у себя «‎друзей» которые стали неприятны, как и воротить нос от тех, на кого раньше внимание не обращали: «‎Друзья становятся другими, тебя избавив от всего, а ты запомнил их лик такими, который был… До этого всего».

https://zen.yandex.ru/media/id/5aa6ba0857906a16ad6dfaba/pochemu-s-vozrastom-u-mudrogo-cheloveka-ne-doljno-ostatsia-druzei-3-mudrye-citaty-iuriia-levitanskogo-60b62d223efca05eed75c103

Если бы мама знала, какой он, этот дядя Серёжа, то обходила бы его соседней улицей. Но она влюбилась. И Маше, дочке своей, говорила, что он хороший. А Сергей вначале, и правда, был хороший…

Дарил цветы, конфеты. Маше как-то куклу подарил. Семнадцатилетняя девушка тогда только усмехнулась — не ребёнок, чай…

Ну, да ладно! Кукла действительно красивая. Личико фарфоровое, локоны, платье пышное…

— Видишь, как он старается, — говорила с улыбкой мама, — хочет понравится нам.

— Мама, ты же сама говорила, что мужики все вначале ангелы, а потом только себя показывают.

— Говорила, — задумчиво откликалась мама, — но…Маша, мне кажется, что он моя судьба…

У меня никогда такого не было. Я его вижу, и мне летать хочется.

— Ой, мамочка, ты прямо как девочка! Ладно бы я так говорила.

— А что я? Машка, мне всего сорок лет. Жизнь только начинается! Я ещё братика или сестричку тебе рожу.

— Делай, как знаешь. Мама, я буду счастлива, если у тебя сложится.

Маша всегда была только с мамой. Татьяна всю свою жизнь положила на то, чтобы дочка ни в чем никогда не нуждалась. Никогда ни с кем не встречалась, чтобы Машу не обидеть. А тут любовь…

Дочка всё понимала, взрослая уже. А потому, когда дядя Серёжа переехал к ним, восприняла вполне дружелюбно. Оказалось, что у Сергея не было городской прописки, и Татьяна, не задумываясь, приписала его на своей жилплощади. А что такого? Они одна семья. Даже расписались в ЗАГСе…

Но счастье было не долгим…

Через три месяца после замужества Татьяна заболела. Серьёзно заболела. Ещё через месяц слегла. И больше не встала. Последние месяцы напоминали ад. Татьяна жила только на сильных обезболивающих. Маша разрывалась между мамой и школой. Одиннадцатый класс, нагрузка огромная. А тут ещё мама. Сергей постоянно был на работе. А вечерами только заглядывал в комнату к больной Татьяне, посидит немного, вздохнет и выходит. И только Маша убирала, готовила, ухаживала, даже уколы научилась делать.

— Боженька, помоги моей маме, — молилась девушка каждое утро, — дай ей сил! Пошли ей исцеление.

Но чуда не случилось. В январе мама умерла…

После похорон к Маше пришли сотрудники из опеки — несовершеннолетняя же, как она одна?

— Я никуда из квартиры не уйду! — твёрдо сказала девушка, — я уже взрослая, сама все могу.

Сотрудники опеки пошли ей навстречу — зачем мучить девчонку? Пусть действительно живёт в материнской квартире. Тем более, что и отчим у неё вполне адекватный и серьёзный мужчина — вон как переживает потерю жены. А Сергей действительно первое время прямо серый был. Все думали от горя, а оказалось — другое. Просто на работе у него были серьёзные неприятности — обвиняли его в крупной краже. Правда доказать не могли. В итоге выгнали и всё…

Сергей, оказавшись безработным, стал беспробудно пить. Первое время в одиночку, а потом в квартире начали появляться всякие сомнительные люди, были и визгливые, распущенные женщины. Маша пару раз таких выгоняла. Ух, и ругался тогда Сергей — мол, чего она в его личную жизнь лезет.

— Это моя квартира! И квартира моей мамы! — заявляла Маша, — а ты катись, куда хочешь! И устраивай свою личную жизнь!

— А я тут прописан, — нагло отвечал Сергей, — и имею полное право жить так, как хочу.

— Как тебе не стыдно! — восклицала девушка, — мама недавно умерла, а ты. Если бы она знала, какой ты, на порог бы тебя не пустила.

— Эй, ты, соплячка! Не тыкай мне! — повышал голос Сергей, — я научу тебя старших уважать!

Дальше — больше…

Сергей начал тянуть все из дома — однажды шубку Татьяны продал, когда особенно похмелиться хотел. Маша пришла из школы и увидела только пустую вешалку в шкафу. Не выдержала и вызвала участкового. Пожилой дядька все вздыхал, потом ругал Сергея, затем Машу успокаивала — мол, сорвался мужик, мать ведь твою очень любил, только сейчас такой период у него. В итоге ушёл, даже не составив никакого протокола.

— Что выкусила? Дура малолетняя! — смеялся Сергей, — что хочу, то и буду делать! Моё здесь всё! Мы с Татьяной зарегистрированы были. Значит, я тоже её наследник. Вот так и распоряжаюсь её имуществом. А ты мне ноги целовать должна, что в детский дом не сдал.

— Да я сама туда не пошла! — со злостью отвечала Маша.

— Ну и зря! — продолжал смеяться Сергей, — я, наверное, возьмусь за твоё воспитание.

И так тогда он посмотрел на Машу, что у той мурашки по спине побежали. Закрылась она в комнате и всю ночь проплакала.

— Мамочка… Зачем же ты ушла так рано? И зачем этого Сергея в дом привела?

Вскоре Сергей нашёл новый способ заработка — начал играть на деньги в карты. Вначале где-то находил соответствующие злачные места, а потом и в квартире приловчился. Теперь практически каждый вечер, в квартире собирались сомнительные компании, и начиналось! Вначале они пили, потом играли. Маша в это время старалась не выходить из комнаты, закроется на замок, наденет наушники и делает уроки. А уроков много – скоро ведь экзамены. Девчонка иногда искренне жалела, что не согласилась на предложение опеки уйти в детский дом. Там явно было бы спокойнее. Но как она могла бросить квартиру, в которой провела всю жизнь? Мамина же квартира! А сотрудники опеки больше и не появлялись, хотя говорили, что будут контролировать отчима Маши – как он обращается с девочкой. Наверное, как и тот старый участковый – не до семейных драм им было…

А больше Маше не к кому было пойти. Родственников — никого. Только тетя Валя, двоюродная сестра мамы, жила где-то на Урале. Когда Маша была маленькая, они даже ездили с мамой к ней в гости. Когда Татьяна умерла, Маша нашла её номер телефона и сообщила. Но так случилось, что тётя Валя сама как раз была в больнице.

— Ох, милая ты моя милая, — заплакала она в трубку, — ты держись там. Я как поправлюсь, обязательно к тебе приеду.

Но прошло уже несколько месяцев, а тётя Валя так и не ехала. А Маша её ждала, верила, что только она сможет поставить на место распоясавшегося Сергея. Сама-то Маша, хоть и не была из робкого десятка. Но она девочка, почти ребёнок.

А потом случилось нечто, что в корне всё поменяло.

В тот день Маша вернулась домой позже обычного – после электива ещё, консультация была.

— А, явилась! – пробурчал Сергей и лениво потянулся, — приготовь что-нибудь пожрать, у меня гости сегодня будут.

— Велика честь! — усмехнулась Маша, — найдёте, чем закусить.

И пошла на кухню варить себе пельмени.

— Ты чего такая дерзкая? – следом за ней в кухню ворвался Сергей, — я тебе говорил, что займусь твоим воспитанием? Всё! Ты допросилась! И он кинулся на девчонку с кулаками.

Но у Маши в руках как раз был горячий чайник. Она только ливанула немного кипятка у ног отчима, как тут же его пыл угас. Что-то бурча себе под нос, он ретировался с кухни. А Маша спокойно поела, убрала за собой и пошла в комнату готовить домашнее задание.

Но нормально ей не дали позаниматься в этот вечер. Гости пришли часов в восемь. Вначале они шумно что-то обсуждали, потом смеялись, затем удалились на кухню. По звуку звенящей посуды, Маша поняла, что веселье в самом разгаре. Было желание позвонить в полицию пожаловаться. Но что это изменит? Погрозят пальцем и отпустят Сергея. А он не исправится, только злее станет. Часов в десять гости затихли, но никто не ушёл. Редко они вскрикивали, что-то шумно обсуждали и опять замолкали. Маша поняла, что карточная игра в самом разгаре. Девушка осторожно выскользнула в прихожую – надо было взять пакет со сменкой, забыла его сразу, а там зарядка от телефона. Краем глаза заметила, что на кухне, помимо отчима три мужика, пьяные, противные. Сидят курят, картишки на стол кидают. Один из них заметил Машу.

— У, какая! – присвистнул он и подмигнул Сергею, — чего прячешь такую кралю?

— Да кто её прячет? – угрюмо сказал отчим, напряженно вглядываясь в свои карты, — сама как мышка прячется. Точнее, как крыса.

И тут он вскрикнул и схватился за голову – проиграл…

Маша быстренько спряталась в свою комнату. Игроки на кухне что-то бурно обсуждали.

— Ну нет у меня больше! – кричал Сергей, — нет…

Мужики что-то ему отвечали. Затем Сергей, понизив голос что-то начал предлагать. Гости радостно его поддержали. В следующую минуту в дверь Маши постучали.

— Открой! – потребовал Сергей.

— Сейчас прям! – огрызнулась Маша и продолжила читать учебник.

— Я сказал, открой! – крикнул Сергей.

Впрочем, ответа он ждать не стал, пару раз стукнул ногой в дверь – хлипенький замок и не выдержал.

— Значит так, — сказал он, слегка пошатываясь в дверной проёме, — снимай трусы и иди на кухню! Долг будешь за меня отрабатывать!

— Да пошёл ты! – возмутилась Маша, — я сейчас полицию вызову!

— Дура! – привычно ругнулся Сергей, — карточный долг – это святое. А мои друзья согласились его погасить, если ты каждого из них ублажишь. Не сделаешь этого, нас с тобой на перо посадят.

Маша побледнела.

«Что делать? Убежать она из квартиры точно не сможет. Звать на помощь бесполезно. Слышимость в их доме очень плохая… Да и вряд ли захотят соседи с пьяными связываться – в основном ведь старики живут. Может быть, только в полицию кто позвонит. Но пока те приедут, неизвестно, что может произойти.» — Мысли лихорадочно проносились в голове Маши.

И тут ее взгляд упал на энциклопедию по химии…

Девочка очень любила этот предмет, различные опыты сама ставила. В будущем мечтала стать фармакологом. После смерти мамы только ещё больше захотела: она обязательно выучится и изобретет лекарство от болезни, от которой пока нет спасения в мире…

— Хорошо, — тихо сказала она отчиму, — ты иди, я сейчас тоже приду. Мне подготовиться надо.

— Вот и умница! — ухмыльнулся отчим, — давай быстро! И без фокусов. Смотри у меня!

Он погрозил пальцем и вышел.

— Дверь прикрой, я стесняюсь! — крикнула Маша ему вслед.

Тот гадко рассмеялся, но дверь прикрыл. А Маша тут же кинулась к ящику письменного стола — там было все необходимое, чтобы смешать одну адскую смесь. Она недавно про неё прочитала. В принципе, жидкость была неопасная для жизни, но при вдыхании вызывала дикое слезотечение, кашель…

Надо было только соединить самые простые аптечные препараты, которые и были в столе. Маша первый раз, когда прочитала про эту жидкость, только улыбнулась — надо же, все есть как раз. Надо попробовать на отчиме…

Кто же думал, что так скоро это действительно понадобится. Как у всякого уважающего себя химика, у Маши был и респиратор. Надев его, она начала смешивать жидкости. Было интересно до ужаса — правда, работает или туфту написали?..

Но решила на себе не пробовать. И тут её прошиб холодный пот — а если не получится? Вдруг все написанное очередной опус химика-недоучки?..

— Мамочка, помоги мне! — прошептала девушка и на секунду закрыла глаза.

Потом глубоко вздохнула, поправила респиратор, осторожно взяла приготовленную жидкость в бутылочке из-под витаминов и шагнула за порог комнаты…

Увидев её на кухне, в халатике и респираторе, гости и отчим залились безудержным смехом.

— Ну ты кудесница! — наконец проговорил один из них, — покажи нам личико.

— Гриша, тебе зачем её личико? — со смехом ответил другой, — у неё кое-что интересное пониже будет.

— Давай, детка, не робей, иди сюда, — сказал третий, самый старый и противный, — сейчас ты узнаешь, что значит крепкая мужская любовь. Растегивай халатик.

Отчим в это время стоял у окна и с интересом смотрел за происходящим, глаза его горели вожделением.

— Мужики, можно я после вас? — дрожащим от возбуждения голосом спросил он.

— Можно, — великодушно ответил старый и вновь обратился к Маше, которая так и стояла на пороге кухни, одной рукой сжимая в кармане халата пузырек с неизвестной мешаниной. — Детка, давай сама, не зли дядю…

— Хорошо, — кивнула Маша и шагнула к столу.

В следующую секунду она плеснула содержимое пузырька на кухонный стол.

— Ты что творишь? — только и успел крикнуть отчим.

И тут же весь этот квартет закашлял, зачихал, из глаз у них побежали слёзы…

Самый старый кинулся было к Маше, но ему стало только хуже. Он сообразил, что надо на воздух. И рванул из квартиры, следом за ним рванули и остальные, включая отчима. А Маша закрыла за ними дверь, в том числе на задвижку, потом подтянула тумбочку к двери — на всякий случай. Сверху на тумбочку водрузила небольшое кресло…

Теперь точно никто не войдёт. Тем временем на кухне окно было распахнато настежь. Девушка собрала остатки жидкости, все смыла, обработала, как положено было и, довольная, сняла распиратор.

— Сработало! — сказала она сама себе и…вдруг чихнула… И засмеялась. — Хорошая смесь получилась!

Ту ночь она спала безмятежным сном младенца. Ей снилась мама. Они вместе что-то готовили на кухне, смеялись, шутили. Впервые после похорон мама приснилась Маше такой, какой была прежде — красивой и здоровой. Девушка проснулась в хорошем настроении. Будто мама с того света вселила в неё уверенность, успокоила. Всё будет хорошо! А у подъезда Маша встретила избитого и озлобленного Сергея.

— Ах, ты, малолетняя дрянь! — прошипел он, — из-за тебя меня чуть не убили! Ну ничего ты сегодня за все ответишь.

И пошёл в подъезд.

Хорошее настроение мигом улетучилось. Маша поняла, что вчера она выиграла только один бой, но не всю войну. В школе никакая учёба не шла на ум, она все ломала голову, что предпринять. Решила идти в опеку…

А на пороге школы её ждал сюрприз!

— Племяшка моя дорогая! — услышала громкоголосый возглас Маша.

В следующую секунду она попала в объятия полной рыжеволосой высокой женщины, в красном пальто и зелёном берете.

— Тетя Валя?.. — не веря своим глазам прошептала девушка и крепко обняла женщину за шею, — как же я рада вас видеть…

— А я тебя, дорогая! — весело поблескивая зелеными глазами произнесла Валентина, — да тише ты, задушишь тётку.

— А как вы тут?

— Да как… Приехала к вам домой, а там мужик этот, Танин горе-муж. Пьяный, мутный какой-то. Начал ныть, что ты такая, сякая… Я его слушать не стала и сюда. Сумку ему оставлять не стала — еще сожрет все мои подарочки. Варенье я клубничное, знаешь, какое привезла? М-м-м, объедение! Думаю, где тебе еще в это время быть, как не в школе. Вот и встретились. Рассказывай, что там у вас за дела?

— Тётечка моя… — всхлипнула Маша, — одна ты у меня и осталась. Я не знаю, что мне делать.

И Маша рассказала ей все, в том числе и вчерашнюю историю.

— Вот он гад! — возмутилась тётка, — и полиция хороша. Ну, ничего, я тут всем устрою, мало не покажется! Идём в отделение.

И она, подхватив в одну руку сумку, другой обняв племянницу, зашагала к остановке.

Вскоре они уже были в полиции. И не просто у сотрудника, а у самого начальника отделения. Валентина не скупилась в выражениях, в красках рассказала, как обижают её племянницу, пригрозила, что если сейчас не последует никаких действий, то она и до министра внутренних дел дойдёт. Настроена она была вполне решительно, поэтому начальник искушать судьбу не стал. Живо вызвал лучшего следователя и потребовал во всем разобраться. Получил нагоняя и начальник опеки. Тот, правда, сразу запел песню, что девочке лучше будет в приюте.

— Лучше ей будет дома, — сказала, как отрезала Валентина, — и я теперь за ней присмотрю! Мне только надо, чтобы этот отморозок вблизи даже не маячил.

— Да, да, — соглашался следователь, — наши сотрудники с ним уже работают.

— И те, что вчера были в квартире! Они ведь тоже могут отомстить ребёнку!

— Не переживайте, разберёмся!

Маша и Валентина вернулись домой уже затемно. Сергея не было. Соседи сказали, что его увезли в полицию. Интересно, что они с ним не встретились в отделении.

Ну, да ладно! Так даже лучше. Чего смотреть на него?

Валентина разложила свои гостинцы в холодильник, налила хваленое варенье в вазочку, нарезала грудинки, огурчики, маринованные открыла, и они с Машей славно отпировали!

— Тётя Валя, а вы не пошутили, что здесь останетесь? — наконец озвучила Маша вопрос, который ее мучил уже несколько часов, — не бросите меня?

— Не пошутила, племяшка, — Валентина вздохнула и внимательно посмотрела на Машу, — я ведь тебя просить хотела, чтобы пустила на постой. Думала, ты против будешь. Тут вот как. Мне ведь, Маша, сложную операцию сделали по-женски. Сказали, что год нельзя физическим трудом заниматься. А как в деревне без этого самого физического труда? Долго я думала. А потом плюнула и решила, что живу одна, никому ничего не должна. За домом соседи присмотрят. Кошка моя Мурка сдохла по осени. Никто и ничто меня в деревне не держит. В ты тут одна. Может и сладим мы с тобой.

— Сладим, конечно, сладим! — обрадовалась Маша, — вы даже не представляете, как я вам благодарна. Это вас мне боженька послал.

— Ну, будем считать, что так! — улыбнулась Валентина, — я вот теперь думаю… Сергея этого отвадим, я уверена, и по суду его выпишем из квартиры. А мне чем заниматься? Работу искать надо. Я ведь вообще-то по профессии повар.

— Ну и замечательно! У нас тут рядом ресторан новый открылся, я видела объявление, что как раз повар требуется.

— Да? Надо сходить…

И уже на следующий день Валентина устроилась в ресторан. Началась у Маши новая жизнь. Теперь в доме было светло, радостно, уютно. Почти, как при маме. Девушка спокойно училась, готовилась к экзаменам.

Валентина работала в ресторане, у нее даже там наметился роман с шеф-поваром. Хороший дядька! Маше он понравился. Николай сразу сказал, что Марию он теперь будет кормить усиленно, а то тощая какая-то. Девушка только смеялась. Наконец-то она смеялась. Все горести были в прошлом. А по ночам ей иногда снилась мама — она улыбалась дочке. Словно поддерживала Машу с того света. А вот судьба у Сергея была незавидна. Вначале его упекли на пятнадцать суток, а там раскопали дело с растратой на его прежней работе. И в этот раз нашли доказательства его вины, плюс всплыло еще одно преступление, где был замешан Сергей — в составе группы ограбил он магазин, оказывается. Словом, дали Сергею по совокупности преступлений приличный срок заключения. И по суду его выписали из квартиры Маши. Про других обидчиков Маша ничего не знала.

Но как-то летним вечером она встретила на улице того самого старого картежника, который был на кухне в тот злополучный вечер. Он тоже узнал Машу, подошёл к ней. Девушка замерла от страха.

— Ты не бойся меня, кнопка, — тихо сказал он ей, — лихо ты тогда нас отделала. И за дело. Пьяные мы были, не соображали, что творим. Тем более не твой это был долг. Поэтому забудь. Мы уже всё забыли. Только не Серёге. Ему все равно отвечать. На зоне наши люди его всё равно найдут. И я ему не завидую. А ты, девочка, живи спокойно! И будь счастлива! Прости нас…

И пошел своей дорогой. А Маша стояла и смотрела вслед этому старику. Да, бандит, да гадкий человек…

Но ей до него нет никого дела. И слава богу, ему до нее тоже. Удачно сдав экзамены, Маша поступила на фармаколога, как и мечтала. Валентина к осени вышла замуж за Николая и съехала от Маши.

— Но ты имей виду, — предупредила тётка на прощание, — я всё равно буду за тобой присматривать. Молодая ты ещё. Ветер в голове.

— Присматривай, тётушка, присматривай! — смеялась только Маша, — я только за! Да, хорошо, когда в этом мире есть тот, кто о тебе беспокоится и любит тебя просто так. Просто потому, что ты есть на белом свете…

Начался май месяц, приближались каникулы. У мамы опять начались вторые смены и я снова после школы сидел у соседей.

В тот день было пасмурно и потом пошёл сильный ливень. Мы сидели с Иришкой в её комнате, она делала уроки, а я сидел рядом и рисовал. Дождь хлестал как из ведра по окнам и подоконникам. Вдруг в дверь позвонили. Иришка недоуменно посмотрела на меня и пошла к глазку, приказав мне сидеть тихо, и прикрыла за собой дверь.

— Ой! Дядя Костя, дядя Костя! – послышался её радостный голос в коридоре.

— Иришка привет! – ответил мужской голос. Ух льет! Посмотри на меня.

Раздался смех мужчины.

— Ой, да вы до ниточки! – сказала Иришка. Давайте пиджак, я его на кухне повешу сушить.

— Вот именно, до ниточки. До последней! – сказал мужчина, заходя в зал.

— А вы откуда? Я не знала, что вы придете сегодня – сказала девочка. Мама ничего не говорила.

— Я с рейса. Три дня эстафета. Из Варшавы сейчас. Там задержка была и вот только прилетел. С аэропорта вышел и решил сразу к вам с подарками, не стал автобуса ждать из-за одной остановки и пошел пешком. Вот так. А здесь ливень как дал. Уух! Хорошо, что на посадке он нас не застиг, потрепал бы не по детски. Ну вот я и здесь.

— Ой, да, хорошо, что долетели нормально, дядя Костя – переживаюче сказала Иришка. Знаете, а мама тоже за вас переживает часто.

— Ириш, девочка. Что ты меня всё дядя Костя, дядя Костя. Мы же как то договаривались – зови меня папа. Мне будет приятно. Иди сюда поцелую.

— Хорошо, ладно – я забываю. Вы просто к нам не часто заходите.

— Ой, Ириш, мне не только костюм надо бы просушить. Видишь, с меня уже лужа натекла вам на ковер, всё до носков промокло, да и самого надо посушить – засмеялся дядя Костя.

— Ага. Давайте, давайте снимайте. Может ванну вам сделать? Погреетесь, помоетесь с дороги?

— Да, отлично – сказал мужчина. А вещи какие-нибудь есть переодеть?

Иришка побежала набирать ванну.

— Нет конечно, вы же ничего у нас не оставили, кроме зубной щётки – засмеялась Иришка. А мужчин у нас больше нет. Да, и можно в полотенце, ничего страшного.

— Ой, дочка – погладил её по волосам дядя Костя. Прям, так и в полотенце?

— А, чё тут такого – улыбнулась Иришка. Если надо могу и спинку потереть.

— Ух, ты взрослая ты моя – засмеялся мужчина.

Мужчина снял рубашку с галстуком и брюки. Иришка суетилась, бегая развешивать вещи на кухню. Из карманов что-то упало и звякнуло.

— Ириш, вот сумка и пакет. Можешь разбирать пока, это подарки. И сумку тоже повесь куда-нибудь сушить.

— А вы кушать будете? У нас картошка жареная есть и блинчики.

— Конечно, искупаюсь и покушаем. Я тоже кое-какие деликатесы привез.

Мужчина зашел в ванную и через некоторое время позвал её и отдал майку и трусы. Иришка зашла в комнату и развесила их за занавеску на батарею.

— Димка, это дядя Костя приехал. Не знаю куда девать тебя, так что сиди здесь тихо, хорошо. Рисуй сиди.

Я кивнул головой. Ира побежала разогревать обед и разбирать подарки. Она была в приподнятом настроении. Она не бегала, а просто порхала, и глаза её блестели веселым огоньком. И даже строгие очки не могли скрыть её радости.

Она подняла с пола ключи и пакетик, выпавшие из брюк. Повертела пакетик в руках, пытаясь прочитать, но так ничего и не поняв положила его вместе с ключами на сервант.

Из ванной слышалось как дядя Костя плескается и напевает какую-то песенку.

— Ириша, дочка – послышался голос. Как насчет потереть спинку?

— Иду, иду. Я сейчас, минуточку еще. Картошку выключу, а то сгорит.

Через пару минут Ира зашлепала тапочками и вошла в ванную.

Ого, подумал я. Сейчас она дядьку взрослого голым увидит. Я усмехнулся про себя, представив как она моет его под душем, как меня в прошлый раз.

Дядя Костя лежал в ванной, откинув голову на край.

— Ох, как хорошо – сказал он, когда вошла девочка. Представляешь, три дня мотались, то в самолете, то по магазинам, прибегаешь в гостиницу без ног, разделся и спать.

— Да, представляю – сказала девочка. Устали сильно.

Ира взяла мочалку, помочила её в ванне и стала намыливать.

— Встанете? – смущенно спросила она.

Дядя Костя перевернулся в ванне и встал на колени, высунувшись по пояс из воды. Иришка стала мылить ему спину и шею, разглядывая фигуру. Закончив мылить, она смыла пену и отдала мочалку.

— Всё. Спинку помыла. Ну чё я пойду? – спросила она. Я буду на стол накрывать, хорошо?

— Ага, спасибо доча. Ты тогда в зале на журнальный столик накрой. Хорошо? Там посидим.

— Ага ладно. Всё равно в кухне всё завешено вещами — девочка вытерла руки и убежала.

Иришка зашла ко мне в комнату. Она слегка раскраснелась.

Я захихикал.

— Ир, а ты че сейчас дядьку мыла? – спросил я.

— Да, Димуль, мыла, мыла – ответила она и подошла к своему шифоньеру.

— И че, ты его голого видела? – допытывался я.

— Хе – хмыкнула девочка. А что здесь такого? Это же мой папа!

— И чё, ты и пипиську его видела?

— Да, и письку и попку, всё видела – ответила она.

Я засмеялся.

— Ну и чё, какая она у него?

Ира посмотрела на меня сквозь свои очки.

— Какая, какая. А тебе что уже интересны мужские письки? — засмеялась она. Такая же как у тебя, вон сними трусы и посмотри.

Я заржал и замотал головой.

— Нет, нет, я только хотел …

— Так, Димуль, слушай – прервала меня Иришка. У меня к тебе большая просьба.

Иришка стала выгребать из шифоньера вещи и складывать на кровать.

— Ты можешь немного посидеть здесь? Пожалуйста. Я тебе сюда лампу дам и стул. А как дядя Костя уйдет, сразу выйдешь.

Я недовольно пожал плечами, но как отказаться?

Ирина поставила туда большой стул, на него настольную лампу и рядом маленький стульчик.

— Ну давай заходи. И не выходи отсюда, хорошо. Договорились?

— Ладно – сказал я. Ну если не долго…

Ира уже не слушала. Она переоделась в свой розовый халатик, закрыла дверцу шкафа и вышла из комнаты, закрыв за собой еще и дверь.

Делать нечего я стал оглядывать шкаф изнутри, потом принялся рисовать, но что-то уже не хотелось. В шкафу становилось душновато и я приоткрыл створку.

Вот Ирка дура какая-то – думал я. Чего она меня прячет от дяди Кости? Что он меня съест что-ли. Посидев так еще немного я не вытерпел и вышел. Мне к тому же было интересно, что же там происходит. Я подошел к двери и посмотрел в замочную скважину.

Из ванны вышел мужчина. Он был плотный, высокого роста, на голове небольшие залысины. На груди у него курчавились темные волосы. Он был по пояс завернут в банное полотенце.

— Ох, наконец-то я как человек искупался – сказал он. Ооо, уже стол накрыла? Умница.

Мужчина сел посредине дивана к журнальному столику. Там уже стояли две тарелки с горячей жареной картошкой, зеленый лучок, тонко нарезанный черный хлеб, блинчики и графин с вишневым компотом.

— Вкусно пахнет! Картошечка на сале чувствую. А у меня в сумке тоже есть кое-что к столу.

— А вот, я здесь всё выложила – девочка показала на спинку дивана. И, там, на серванте еще ключи ваши и пакетик, я положила на виду, чтоб не забыли.

Мужчина развернулся и переложил всё рядом с собой.

— Вот смотри, что здесь.

Он выставил на стол бутылку коньяка и какие-то маленькие баночки и коробки.

— Это знаешь что? – спросил он. Это дефицит – печень фуа-гра. Пробовала?

— Не-а – ответила девочка и присела рядом.

— Ну, сейчас попробуем деликатес. А это коньяк самый знаменитый – Наполеон. Кучу ихних денег стоит. А это конфеты Птичье Молоко, или как тут написано «Пташье Млеко», и еще вот грильяж. Ну остальное потом разберем, давай садится, отметим мой приезд. Да, и подай, пожалуйста, бокальчик для коньячка.

Иришка подошла к серванту и вытащила маленькую рюмку.

— Нет, Ириш, коньяк из таких рюмок не пьют. Это только для водки. Подай вон тот пузатенький низенький, видишь. Ага, вот этот.

Ира подала бокал и села рядом. Мужчина налил себе пол бокала и стал его нюхать.

— Сначала надо почувствовать весь его букет. Его залпом как водку не пьют – сказал он.

Он поболтал коньяк в бокале, затем набрал в рот, подержал там и только потом проглотил.

— Ооо, божественно! – выдохнул он, и они начали кушать картошку.

— Кстати, может ты хочешь тоже попробовать этот императорский напиток?

— Ну, не знаю. Я никогда не пила. А можно? – ответила Иришка.

— С папой можно. Давай второй бокальчик, научу как правильно нужно пить.

Иришка принесла второй бокал и дядя Костя налил ей коньяк.

— Ну, что, за нас, Ириш. Давай чокнемся – сказал он. Смотри. Отпей половинку или меньше, подержи во рту посмакуй, а потом уже глотай. И самое главное закусывай. Ну, давай. Чок-чок.

— Ага за нас – сказала девочка и отпила из бокала.

Она подержала во рту, как и было рекомендовано, и проглотила.

— Ой, ой жжет – замахала руками Иришка и схватила графин с компотом.

Дядя Костя рассмеялся.

— Молодец, всё правильно сделала. Сейчас пройдет внутрь, потом почувствуешь всю его прелесть. Давай кушай картошку. И вот, на, попробуй фуа-гра – мужчина открыл баночку и зачерпнув ложечкой поднёс ко рту Иришки.

— Ммм, вкусно – сказала девочка. Вкус как у паштета.

— Ну, да, так и есть. Это паштет из гусиной печени. Но он гораздо нежнее, чем паштет из говяжьей.

Дядя Костя доедал картошку.

У меня уже начала болеть спина и чесаться глаз от стояния согнувшись у замочной дырки. Я стал оглядывать дверь в поисках другой более удобной щели. С боков дверь плотно прилегала к косяку и никакого намека на просвет не было. Большая щель была снизу у пола, но через неё мало что можно было увидеть, разве что ноги. Я взял стул и залез на него. Ого, мне повезло – подумал я. Сверху была такая же щель как и снизу, и весь зал теперь был у меня как на ладони.

— Знаешь, у вас так уютно. Я всегда прихожу и греюсь теплом вашего дома. Вы как приют для усталого путника. Я хочу за вас выпить, за маму и тебя доча.

Иришка смущенно заулыбалась в ответ.

Дядя Костя не спрашивая долил в бокал Иришки коньяка.

— Ну, чок-чок!

Они выпили. Иришка уже не стала махать руками, а сразу запила компотом.

— Я сейчас почувствовала как тепло разливается по мне – сказала она.

— Во-во. Императорский напиток! И его вообще-то не с картошкой пьют, и не запивают. Его пьют закусывая шоколадом.

Дядя Костя открыл обе коробки и пристроил их на столик. Иришка доела картошку и отнесла на кухню лишнюю посуду.

— Так посвободней будет – сказала она.

— Ну, рассказывайте дядя Костя, ой, папа – девочка рассмеялась. Вы так хорошо рассказываете, я люблю вас слушать.

Видно было, что девочка немного захмелела.

— Как вы летаете, как там за рубежом? Ой, вы знаете, я всегда завидовала девушкам стюардессам. Они такие красивые, везде бывают, страны разные видели!

— Да, бортпроводницы у нас что надо девчонки. Все как на подбор. Особенно те кто за границу летают проходят специальный отбор, не хуже как в актрисы. Ну давай подарки то разберем. Потом про стюардесс.

Дядя Костя стал разбирать подарки.

— Так, это для мамы колготки – он вытащил с десяток упаковок.

— Ого, какие шикарные – Иришка взяла колготки и отнесла в комнату мамы.

— Так, это вот тебе маленькое украшение – он достал серебристый браслет с камушками гранатового цвета. Моей красавице.

— Ой красота – Иришка сразу надела его на запястье. Только никто не считает меня красавицей – вздохнула она. Очкастой называют – сказала она чуть не плача.

— Это кто тебя так называет? Пацаны в школе что-ли? Не обращай на них внимания. Они потом пожалеют, бегать за тобой будут еще, когда подрастут. А очки – тьфу ерунда. Сейчас за границей делают такие линзы. Их надевают прям на глаза, и всё, никаких очков не надо. У мамы узнаем какие тебе диоптрии надо, и я тебе привезу. Хорошо? И ты можешь еще и цвет глаз выбрать, хочешь голубой хочешь зелёный.

— Правда? И что, можно очки не носить?! Ой я бы хотела очень. Спасибо папочка.

Девочка подсела рядом и чмокнула мужчину в щеку.

— Ну конечно привезу. Делов то. Ну ка сними очки.

Иришка сняла очки и отошла к серванту.

— Ну. Ты красавица. Просто себя не ценишь. Слушаешь всякую шпану. Ты и в стюардессы можешь пойти с такой внешностью и в актрисы.

Девочка стала разглядывать своё отражение в стеклах серванта.

— Так, здесь что у нас – сказал дядя Костя открывая коробку. А здесь у нас поляроид. Знаешь что это?

— Не-а. А что это?

— Это фотоаппарат импортный. Пользоваться им легко, не нужно наводить резкость и выставлять выдержку. Да и не нужно ни проявлять плёнку, ни печатать фотографии. Он сам всё делает. Попозже покажу.

— Ого, как чудеса какие то!

— Так. Вот тебе жвачки Ригли-Сперминт. На, подружек угостишь, похвастаешься – дядя Костя протянул блестящую упаковочку.

— А это – достал он хрустящую и блестящую упаковку. Так как ты уже девочка взрослая, я купил тебе настоящий пеньюар.

— Ой, а что это – удивленно спросила она и стала раскрывать упаковку.

На обложке упаковки красовалась улыбающаяся девушка в пеньюаре на голое тело. Она достала полупрозрачный халатик из тонкого материала, отделанный кружевами персикового цвета.

— Чтоб у красавицы было всё самое модное и красивое – сказал дядя Костя. Хочу за тебя выпить моя красавица.

Он разлил коньяк. Иришка с удовольствием взяла бокал и приготовила конфетку.

— А эту до дна. За тебя! – и выпил залпом.

Иришка глядя на него тоже опрокинула бокал и стала быстро заедать.

— Ну как? – спросил он.

— Во – показала большой палец девочка и засмеялась.

— А ты знаешь, как в актрисы отбирают девчонок или в стюардессы? – спросил дядя Костя. Ты же видишь они все красавицы как на подбор.

— Нет, а как?

— Проводят специальный кастинг – сказал мужчина и поднял указательный палец. Ты представляешь сколько девушек хотят попасть в актрисы или стюардессы? Вот. Раньше они проходили комиссию, а сейчас просто делают портфолио и посылают его почтой. А там уже их либо приглашают, либо нет.

— А что это, портфолио? – спросила Иришка.

— Это специальный фотоальбом, где девушка показывает себя во всей красе. Хочешь мы тебе сделаем твой собственный портфолио?

— Да, конечно хочу. Я вообще люблю фотографироваться.

— Вот как раз и повод есть – сказал он. Показать себя в обновках.

— Ага!

— Ну надевай пеньюар и встань напротив меня – дядя Костя взял полароид и стал его настраивать.

Иришка сняла свой халатик и надела пеньюар, подвязавшись пояском.

— Нет, Ириш, ну маечку надо снять. Так не смотрится.

— А? Как? Будет же всё видно – засмущалась девочка.

— Ну папе то можно смотреть. А вообще то женская красота и заключается в красоте тела. А как ты думала? Или ты стесняешься? Так в жизни не пробиться, если будешь стесняться и не использовать то что тебе природой дано.

— Нет, не стесняюсь. Просто .. – замялась девочка.

— Тогда идем, тебе нужно еще немного императорского напитка для храбрости.

Дядя Костя налил и девочка смело взяла бокал.

— Доча! За тебя и твоё будущее! – сказал мужчина и подал Иришке  конфетку.

Они выпили. Мужчина подставил щечку.

— Папу поцелуй – сказал он.

Иришка подошла и чмокнула его. Она отвернулась и сняв маечку снова надела пеньюар. Иришка вышла в центр комнаты и встала напротив мужчины. Через ткань просвечивали её остроконечные грудки и белые трусики.

— Вот другое дело. Так сначала просто в анфас. Стой так и одну руку на талию, а другая пусть так вдоль тела.

Мужчина щелкнул фотоаппаратом. Он зажужжал и через несколько секунд вылезла первая фотография. Она была не большая, размером примерно с блокнот. Иришка подошла посмотреть.

— Ух, ты здорово! – сказала она. Так быстро. И изображение чёткое!

— Ага, ну ты посмотри какая ты здесь девушка-красавица, а. Только темноватая фото получилось. Включи ка лучше свет.

Иришка зажгла люстру и снова встала в центр.

— Давай еще раз повторим кадр – предложил дядя Костя.

Девочка встала в ту же позу и дядя Костя сделал еще одно фото.

— Так теперь повернись немного. Ножку отставь. Да вот так. И откинь с неё край пеньюара. Вот. Чтоб ножка была видна. А голову на меня. И улыбайся. Снимаю!

Фотоаппарат опять зажужжал и вылезла следующая фотография. Девочка подошла и посмотрела. Ей понравилось, и она опять стала в центр.

— Дальше давай. Теперь повернись спиной. Скинь до локтей пеньюар, оголи плечики. А голову поверни влево, и подбородок чуть вверх. Вот.

Щелкнул аппарат. Дядя Костя отложил фото.

— Хорошо. Сейчас стой также, надень пеньюар на плечи, а трусики сними.

У меня аж мурашки пробежали по телу. Неужели Ирка снимет и трусы?

Ира безропотно выполнила указание. Она стояла под яркой люстрой и сквозь пеньюар просвечивала её попа. У меня загудело в писюне.

— Ох, ну и фигурка у тебя. Голову поверни направо и чуть склони. А руками раскрой пеньюар. Вот. Смотри на своё отражение в витрине серванта. Сни-ма-ю.

Девочка повернула голову в мою сторону. Она улыбалась, и никакой тени стеснения не было на её лице.

— Умница ты просто – сказал дядя Костя. Продолжаем. Теперь запахнись и повернись лицом ко мне. Так. Ручки держи ниже, и выстави одну ножку и поставь её на носок.

Иришка стояла, придерживая кромки пеньюара на уровне письки.

Щелк. Еще одна фотография пополнила стопочку. Девочка захмелела и уже не подходила посмотреть очередное фото, а стояла улыбаясь ожидая следующих указаний.

— Хорошо. Ты очень фотогеничная. Ты знаешь? – сказал дядя Костя. Теперь оголи плечики. Ага, вот так.

Сисечки Иришки теперь были полностью на виду. Хорошо, что она не знает, что я её вижу – подумал я. Ой, что же дальше будет – предвкушал я, не отрываясь от щели.

— Смотри, у нас уже на целое портфолио набралось. Так, ну теперь раскрой пеньюар. Ножки скрести. Ага. Побольше раскрой. Тебе уже нечего стесняться. Вот так. Головку немного наклони, и главное улыбайся.

Теперь и писька Иришки была полностью на виду у меня и у дяди Кости. Светлый треугольничек и разрезик между скрещеных ножек притягивали к себе всё внимание.

— Снимаю – сказал он.

— А теперь давай снимем пеньюарчик совсем.

Иришка кивнула и распахнув пеньюар сняла его с плеч. Он соскользнул с неё на пол и девочка осталась абсолютно голой.

— Стой также, а ручки за спину заведи – сказал дядя Костя. Вот. И головку налево.

Щелк.

— Ну ка посмотрим сколько еще кадров осталось.

Ну, блин – подумал я. Неужели это всё. Жалко. Писька моя напряглась и я то и дело теребил её, даже сам того не замечая.

— Еще есть – сказал он. Теперь ты сама придумай позы, а я буду тебя снимать.

Иришка задумалась, закусив губу.

— Ммм. Может так – она повернулась спиной, положила руки на пояс, а ноги расставила на ширину плеч, как на уроке физкультуры.

— Ага. Тоже не плохо. Готово. Давай еще фантазию.

Иришка повернулась боком к объективу в той же позе.

— Так – быстро сказал дядя Костя. Снял.

Иришка подумала и прыжком развернулась лицом к фотоаппарату. Она широко расставила ноги и раскинула руки в вверх и в сторону.

— Отлично. Умница! А может лежа попробуем? – сказал он.

Ира кивнула головой. Дядя Костя мигом отодвинул столик и в пару движений разложил диван. Я заметил, что полотенце на нем вздыбилось в области пиписьки.

— Ложись – сказал он.

Ира легла скрестив ножки и положила ручки на соски.

Щелк.

— Ммм. Какая прелесть – сказал дядя Костя. А вот так можешь сделать? Подними ноги, возьмись за них руками и разведи на сколько сможешь.

Я обалдел от Иркиной гибкости и смелости. У меня аж во рту пересохло. Она подняла ровные ноги вверх, и начала разводить их в стороны, придерживая руками под коленями. Когда она почти полностью сделала шпагат лежа, края щелки разошлись и открылось розовое нутро, ну совсем как у Танюшки в прошлый раз.

Дядя Костя сделал один снимок, потом приблизился и сделал еще один. Затем придвинул объектив почти вплотную к Иришкиной письке и сделал еще кадр. Я уже не мог сдерживать себя и жамкал свою письку всё сильнее.

— Теперь перевернись и встань на четвереньки – сказал дядя Костя.

Ира выполнила команду.

— Так. Ножки пошире. И голову на меня поверни. Спинку прогни. И улыбочку.

Щелк.

— Встань и одну ножку на диван поставь. Так. А руку на бедро, а вторую опусти. Смотри сюда.

Уже достаточно захмелевшая девочка плохо соображала, что от неё хотят и исполняла всё автоматически.

Щелк. Аппарат пикнул два раза и зеленый огонек на передней панельке сменился на красный.

— Хм. Всё. Картридж кончился – сказал дядя Костя и положил фотоаппарат на столик.

Он сел на диван и обвел взглядом девочку. Ира стояла в той же позе и с блаженной улыбкой смотрела на дядю Костю.

— Ну иди ко мне – шлёпнул он ладошкой по своему колену.

Иришка присела и Дядя Костя обнял её за плечо. Девочка положила руку на полотенце и почувствовала под ним какой-то твердый предмет. Дядя Костя притянул Иришку и поцеловал её в губы.

— Ой – сказала Иришка, когда дядя Костя оторвался от её губ. А что это? – она посмотрела на полотенце выпятившееся бугром между его ног.

Мужчина засмеялся и раскрыл полотенце. Иришка уставилась на его предмет обалдевшими глазами.

— Ириш, ты че никогда голых мальчишек не видела? – мужчина встал перед ней и выпрямился во весь рост.

Перед Иришкиным лицом выросла огромная мужская пиписька. Под ней висели не менее большие яйца. Тело вокруг них было покрыто черными кудряшками. Напряженная с прожилками колбаса выпирала из мужчины как антенна и чуть не касалась носа девочки.

— Это член. Ты не знала доченька? – мужчина засучил кожицу и вылезла блестящая гладкая головка с маленькой прорезью посередине.

Иришка сначала замотала головой, а потом стала кивать.

— Видела, видела – захлопала она ресницами. Но у мальчишки он был вот такой – Иришка показала свой мизинчик и засмеялась.

В это же время она мельком взглянула на дверь, видимо вспомнив про моё существование.

Я даже как будто почувствовал её взгляд. Мне представилось, что она сейчас может зайти сюда и вывести меня в зал. При виде большой дядькиной пиписьки меня охватило чувство унижения, и мой колышек быстро сдулся и спрятался внутрь тела, оставив на поверхности только торчащий кончик. Я хотел было убежать обратно в шкаф, но любопытство пересилило и я остался у своего наблюдательного пункта.

Иришка уже и забыла про меня. Она с интересом разглядывала член дяди Кости.

— Хочешь, потрогай его – сказал мужчина и положил руку девочки себе на член.

Ира обхватила его и стала медленно сдвигать кожу, то закрывая головку, то снова открывая. Дядя Костя взял её вторую руку и положил под яйца.

— Ну как, тебе нравится? – спросил он.

— Такой большой … — только и смогла вымолвить девочка.

Я тоже как завороженный смотрел на член мужчины. От прикосновения рук девочки он стал еще больше и выгнулся вверх.

Дядя Костя опустился перед ней на колени и уложил девочку на диван. Он развел её ноги и прижался губами к её письке. Ира прикрыла глаза и теребила сосочки. Мужчина иногда отрывался и целовал её живот.

— Губки,  губки сладкие какие – приговаривал он.

Потом он встал и подойдя к серванту взял пакетик, тот что выпал из его карманов вместе с ключами. Он встал перед девочкой и раскрыв пакетик достал оттуда какой то кругляшок. Он подставил его к головке своей торчащей письки и размотал как чулок по всей длине.

Он взял Иришку на руки и положил на диван. Затем он залез сам и лег на девочку сверху. Мужчина прильнул губами к губам девочки. А рукой полез к своему члену и стал направлять его в её щелку.

— Ай – вскрикнула Иришка.

— Тихо, тихо, всё нормально. Сейчас пройдет. Расслабься и лежи – сказал он.

Мужчина напряг свою попу и стал медленно просовывать свою огромную колбасу внутрь девчачьей письки.

Иришка тихо постанывала. Мужчина то всовывал его, то высовывал. Иногда он останавливался и целовал её губы. Волосатая попа мужчина равномерно вздымалась над хрупким белым телом девочки. Ира лежала под ним не шевелясь, широко раскинув ноги.

Потом дядя Костя перевернул девочку и поставил её на четвереньки, расставив ноги. Ира выпятила попу, а голову положила на руки. Мужчина встал с дивана и допил из бокала остатки коньяка. На меня смотрела задница Иришки с темным кружком между булочек. А под ним — пухлые губки, похожие сейчас на пирожок-расстегай, из которого выглядывали розовые лепестки.

Мужчина встал сзади девочки и стал просовывать свой член между её губок. Он придвинулся ближе и ввел его до упора. Иришка опять застонала. Он придерживал её за бедра и ритмично раскачивался елозя членом внутри её тела.

Я смотрел на них и не мог понять больно ей или хорошо? Я бы не хотел оказаться на её месте, мне казалось что это должно быть очень больно. Но зрелище меня увлекло и мой писюн снова стал подниматься. Я представил Танюшку и вспомнил её в такой же позе, я даже стал представлять себя в роли дяди Кости. У меня аж слюни потекли от фантазий. Я снял трико и трусы и стал теребить письку, не отрываясь от своего наблюдательного пункта.

А дядя Костя всё совал и совал свой член в резиновом чулке в письку Иришки. Девочка раскачивалась в такт его движениям. Он то ускорялся, то замедлялся, то останавливался вовсе, в это время он гладил её спину и грудь, оттягивая сосочки. Спина мужчины лоснилась от пота. Он часто дышал, но после остановки начинал двигаться снова. Кроме спины и попы дяди Кости я видел его большие яйца, которые то и дело шлепали о письку Иришки. Он остановился, взял девочку за талию и стал двигать ею, насаживая её на свой член. Иришка стала громко стонать. Мужчина задвигал девочкой быстрее, также двигаясь и сам. Вдруг он остановился, вытащил почти полностью свой член и с силой засунул его вновь до упора. По его телу пробежала судорога и вырвался вздох облегчения.

Он склонился и почти лег на девочку, стиснув её в объятиях. Они оба замерли. По мне тоже пробежала волна и чувство блаженства разлилось по телу. Я стоял голышом на стуле и продолжал смотреть, не желая пропустить ничего.

Наконец мужчина вытащил свой член из девочки и слез с кровати. Он подошел к столику и стал пить компот. Его член по-прежнему торчал увесистой колбасой в целофане. Иришка медленно вытянула ноги и замерла. Дядя Костя пошел в туалет, и на обратном пути выключив свет, завалился рядом с девочкой. Хоть погода была и пасмурной, но еще стоял день и в комнате было не так темно. Я посмотрел на дядькину пипиську, на ней уже не было чулка. Она уже не была огромной колбасой, понемногу сдуваясь, она наконец легла сарделькой на свои яйца. Дядя Костя захрапел.

Я посмотрел на часы, было больше 4х часов. Через час примерно должен был прийти мой папа. Я по прежнему стоял без трусов на стуле и смотрел в щель. Иришка и дядя Костя спали на диване, и я не понимал что мне делать дальше.

Наконец Иришка зашевелилась и встала с дивана. Держась за голову она заплетаясь пошла по направлению к комнате. Я успел только соскочить со стула и встать за дверью.

Иришка зашла, и не обращая на меня никакого внимания завалилась на постель, положив подушку на голову. Я тихонько подошел к ней.

— Ира, Ира – шепотом спросил я. Ты спишь?

Но ответа не последовало. Я повторил еще раз, подойдя к девочке поближе. От неё сильно пахло алкоголем и она спала крепким сном. Тогда я стал спокойно и беззастенчиво разглядывать обнаженное тело Иришки. Я дотронулся до её торчащих сосочков и обвел вокруг них пальчиком. Ноги девочки были слегка раздвинуты и краешки лепестков выглядывали наружу из её щелки, как будто писька показывала язычок. Я усмехнулся своему сравнению, и подумал – какие же девчонки смешные, когда голые. Снизу щелки я заметил размазанные следы крови. Да, ей досталось – подумал я, раз до крови её проткнули. Я легонько провел ладонью по её губкам, боясь разбудить её, но девочка не шелохнулась. Сверху её письки ощущались еле заметные волоски. Я осторожно потрогал так интересовавшие меня лепестки, потом взял их двумя пальцами и слегка вытянул наружу.

— Ммм – пробормотала во сне девочка.

Она подтянула к себе одну ногу, согнув её в колене. Я спрятался, присев на корточки возле кровати. Девочка засопела. Спит без задних ног – обрадовался я и продолжил осмотр. Теперь её писька раскрылась и я мог посмотреть что там внутри. Я осмелился и раздвинул губки. Под бледно-розовыми складочками скрывалась маленькая дырочка, а ниже неё виднелось отверстие побольше. Оно было воспаленно-красного цвета. Мой писюн начал снова оживать и подниматься. Я потрогал маленькую дырочку и место вокруг неё, потом провел пальчиком вверх и остановился на бугорке в самом верху, там, где сходились складочки. Я начал водить вокруг этого пупырышка и щупать его. Тут Иришка зашевелилась и поджав ноги, повернулась на бок. Теперь передо мной была только попа с кусочком «пирожка-расстегая» под ней. Но это уже было не так интересно.

Эх, жалко что здесь нет Танюшки. Вместе бы поглазели – почему то подумал я.

Писька моя стояла торчком, но было уже не до неё. На часах было почти 5. Я быстро оделся, взял портфель и вышел в зал. Я взглянул на дядьку. Его писюн совсем сморщился и почти весь ушёл внутрь, оставив наружи только лысую головку. Вокруг были разбросаны фотографии. Я собрал их, и выбрав три самых понравившихся, взял себе на память. Всё равно они и не вспомнят, сколько их было. Я также взял со стола две пластинки из пачки жвачек и пошел к двери. Я вышел из квартиры, тихо прикрыл дверь и стал дожидаться папу на лестничной клетке.

************************************************

Впечатления конечно были незабываемые. До конца недели, и значит до начала моих каникул, я по-прежнему ходил к Ире, но эту тему мы не затрагивали. Один раз она лишь спросила меня – а когда я ушел в тот день? Я соврал, сказав, что разве она не помнит, что за мной пришел папа пораньше, сразу после того, как заявился дядя Костя, и мы ушли домой. Ира сначала засомневалась, но всё таки ей легче было поверить в это, и она успокоилась, думая, что я ничего не видел и не знаю.

Я долго держал её тайну, но меня всё таки подмывало поделиться ею со своей подружкой Таней. И как то в сентябре месяце, когда я в очередной раз провожал её после школы я как бы ненароком рассказал про это приключение. Конечно, она не поверила и подумала, что я фантазирую, но когда я на следующий день показал ей фотографии, сомнений у неё не осталось. Правда, я немного приврал ей сказав, что эти фотки делал я сам. Но про то что было дальше, как-нибудь в другой раз. Хорошо?

Бригада таджиков выгрузилась из старенькой «Газели». Вооруженные топорами, пилами и гвоздодерами, они вошли во двор.

— Ну что, хозяин, ломаем? — обратился ко мне бригадир.

Немного защемило в груди, даже к горлу подкатил комок. Дом строил отец, материалы он собирал по досочке, по кирпичику, по гвоздику. Отца давно нет, а дом покосился, просел кое-где фундамент, течет крыша, прогнили балки. Ремонтировать смысла нет, да и просторнее нужен домик, внуки уже подросли.

— Давайте! — ответил я и отвернулся.

С этим домом связана моя юность, мое взросление и кое-какие эротические воспоминания, о которых я и хочу рассказать.

Садовый участок мы получили в далекие шестидесятые годы прошлого века. В те времена похвастаться дачей мог далеко не каждый, а провести лето загородом на природе хотели многие. Как-то отец уехал в длительную командировку, а мама решила пустить к нам на сезон дачников, заодно пополнить семейный бюджет.

На первом этаже у нас были две комнаты, кухня и веранда, а мои апартаменты находились наверху в мансарде. Одну из комнат мама и сдала тем летом. Дачниками оказались молодая женщина с полугодовалым ребенком и девушка примерно моего возраста, ее сестра. Старшую звали Лена, она была женщина компанейская и веселая, быстро нашла общий язык с моей матушкой. Младшая, Тоня, вела себя нелюдимо, горделиво и даже заносчиво, со мной почти не общалась, и произносила умные фразы типа «каждому своё» или «замнем для ясности». Меня это несколько будировало, мне-то хотелось найти с ней контакт. Девчонка симпатичная: кругленькое личико, светло-русые волосы, заплетенные в две косички, голубые глазки. И фигурка ничего — холмики грудей прорисовываются, ножки длинные, не худые, не толстые. И там, откуда они растут, тоже все в норме. С великой радостью заглянул бы ей под подол, но, увы, раздевал я ее только мысленно.

Я пытался всячески привлечь внимание Тони — то порывался сказать остроумную шутку, то бренчал в саду на гитаре. Но она, задирая нос, проходила мимо, и не удостаивала меня даже взглядом. Зато старшая улыбалась моим остротам и хвалила мои музыкальные способности:

— Володя, вы хорошо играете!

Когда настали жаркие дни, сестры ходили по саду в купальниках. Хоть и нетрудно дорисовать в воображении всё, что скрывала тонкая ткань, мозгу одних фантазий мало. Желание хотя бы одним глазком рассмотреть то, что у Тони запрятано в трусиках, становилось просто нестерпимым.

В саду у нас была дощатая душевая кабинка с огромной бочкой наверху, куда мы по утрам наливали воду, чтоб за день она нагрелась, а вечером можно было ополоснуться. Я взял буравчик, на уровне ниже пояса прокрутил дырку в доске и воткнул туда щепочку, чтоб не было заметно. Вечером я дождался, когда Тоня пойдет в душ, подкрался тихонько, вытащил щепочку и прильнул к отверстию глазом. Тоня стояла спиной ко мне, но и вид голой девичьей попки меня возбудил.

Тоня постояла немного под струями, потом закрыла воду, но выходить пока не собиралась. Она повернулась боком ко мне, и стало видно, что одну руку она сжимает бедрами. Бедра ее то напрягались, сдавливая руку сильнее, то расслаблялись, слегка отпуская. До меня доносилось ее громкое дыхание. Потом она расставила ноги шире и стала двигать рукой там, между ног. Она слегка приседала и тут же выпрямлялась, подавая попу вперед, в ее частое дыхание вкрапливались стоны.

До меня дошло — Тоня занимается мастурбацией. Она — онанистка! А с виду обычная девочка, ничего такого не скажешь. Я слышал от своего приятеля, с которым мы часто обсуждали интимные темы, что некоторые девчонки занимаются онанизмом.

— Только они того… с приветом, — сообщив мне это, приятель покрутил пальцем у виска.

— Да ну? — удивился я.

— Так в книжке написано… Да я и сам видел!

И приятель рассказал: когда он жил на старой квартире, в другом районе, там у них по двору ходила дура. Ее потом в сумасшедший дом забрали. Она задирала юбку и всем показывала. И изо рта у нее слюни текли. И говорить она не умела, только мычала. И пальцем себе терла… ТАМ.

И вот я вижу, как Тоня делает это. Но ведь она обычная девчонка и вовсе не дура. И слюни у нее не текут, и говорит нормально, и рассуждает как взрослая. И вдруг… А всё ходит и нос задирает, и строит из себя. Будто сама пристойность и ничем таким не занимается. Да я вообще, глядя на нее, ни за что не подумал бы, что она занимается, а оказывается — занимается. А выйдет из душа и будет опять нос задирать, словно ничего такого не делала.

Мои размышления прервали шаги. Я быстро нырнул в кусты. По дорожке от дома к душевой шла Лена. Подойдя, спросила:

— Тонь, ты скоро?

— Да, сейчас! Две минуты! Вытираюсь уже!

* * *

Какое это сладкое слово «онанизм». Оно очень нравилось Тоне. Такое уютное и одновременно будоражащее. Мягкое и уносящее вдаль. От этого слова у Тони разливалась теплая волна внизу живота, а между половых губок возникало свербящее чувство, и пальцы сами тянулись погладить там, поласкать. Слово «мастурбация» ей не нравилось. Оно грубое, от него отдает каким-то специфизмом, какой-то просветительской лексикой. Оно научно-книжное, а потому некрасивое. А вот онанизм… В нем что-то таинственное и греховное. Юноша Онан представлялся Тоне милым кудрявым пастушком, которого насильно женили на старухе, а он не хотел ее. Она не вызывала в нем эротических чувств. Ему хотелось наполнить своим семенем юную весеннюю почву, которая даст бурные всходы. А осеменять старуху — все равно, что бросать семена в бесплодную пустыню. И юноша Онан, мечтая о молодом женском теле, извлекал из своего организма семя не с помощью тугого девичьего влагалища, а собственными пальцами и проливал его на плодородную землю. И пусть на этой земле не зачинались человеческие зародыши, зато всходили красивые белые цветы.

И белые лобелии на клумбе казались Тоне брызгами семенной жидкости. А пестики лилий, росших рядом, ассоциировались у нее с мужскими членами, оросившими землю этими белыми каплями. И там, под животом у нее, все сильнее возникало желание.

День был тихий и знойный, лениво жужжали шмели, а все вокруг, казалось, погрузилось в дрему. Дремал и ветерок, не колыша листву, дремали и птицы, не нарушая покой своим пением. Тоня огляделась по сторонам. В саду никого не было, поэтому она спокойно просунула руку в трусики купальника, на всякий случай, подойдя ближе к розовому кусту, отгородившись им неизвестно от кого.

Она удовлетворяла собственную похоть, наблюдая при этом за двумя совокупляющимися бабочками. Хорошо им — не надо стесняться, им не от кого прятаться. Ей снова представился пастушок Онан, зажавший вместо посоха в кулаке свой член и получающий такое же наслаждение, как и она сейчас, ласково потирая клитор.

Тоня не знала, что я наблюдаю за ней из своей мансарды и вижу, как двигается ее запущенная в трусики рука, и ей в такт двигается её попка, помогая достичь оргазма.

— Тоня! — крикнула Лена из дома.

Девочка испуганно выдернула руку из трусиков, расправила их и побежала в дом.

На следующий день Тоня поехала в город по каким-то делам. Моя мама была на работе и, если не считать младенца, мы с Леной остались вдвоем. Я поздно проснулся, вышел во двор. Лена качалась в гамаке с книжкой в одной руке, а другой рукой качала коляску.

— Володя! — окликнула она меня, когда я проходил мимо. — Вы разбираетесь в электричестве?

— Ну… так, — я пожал плечами. — А что?

— Я включала утюг, а розетка искрит. Не посмотрите? А то как бы пожара не было.

— Пойдемте!

Лена взяла из коляски ребенка, мы с ней вошли в их комнату. Она указала пальцем на розетку. Я выключил пробки, разыскал отвертку, разобрал розетку. Да, провод болтался. Я подтянул винт, закрутил крышку, включил пробки. Работает.

— Хорошо, когда в доме мужчина! — похвалила Лена. — А мы тут две женщины. Мужа весной в армию призвали. А можно еще вас поэксплуатировать?

— Да.

— Кроватка детская совсем разболталась. Подкрутите винты.

— Хорошо.

Заплакал ребенок. Лена, не стесняясь меня, распахнула халат, обнажив грудь.

— Я попозже зайду… — смутился я.

— Ой, да что вы. Володя, — засмеялась Лена. — Никогда не видели, как женщина кормит? Я отвернусь, не буду вас смущать.

Пока Лена кормила младенца, я подкрутил шурупы.

— Ой, спасибо! — Лена уложила ребенка в кроватку и с кокетством спросила: — Как мне вас благодарить?

Халат на ней по-прежнему был распахнут. Налитые груди слегка свисали. Лена смотрела на меня, глаза ее светились лукавым блеском. Шеки мои горели, кажется, я покраснел.

— Да что вы, ничего не надо, — я отвел взгляд и собрался уйти, но Лена удержала меня за руку.

— А женщине всегда есть, чем отблагодарить мужчину. Между прочим, женщина уже два месяца без мужского внимания. А женщина молодая и ей хочется ласки…

Говоря это, она приблизилась вплотную ко мне, и пальцы ее пытались сквозь шорты нащупать член. Я сопел и не знал, что ответить. Это было настолько неожиданно, что я растерялся. От растерянности, или даже испуга, мой член не подавал признаков возбуждения. Зато Лена была настроена по-боевому. Передернув плечами, она скинула халат, расстегнула мне шорты и они тоже свалились на пол. И я, и она остались в одних трусах.

— У вас еще не было женщины? — Лена догадалась, чем вызвана моя растерянность. — Ничего, начинать когда-нибудь надо.

С этими словами она стянула с меня трусы и, обхватив губами головку, принялась ее посасывать. Страх постепенно улетучивался, член стал наливаться кровью. Добившись эрекции, Лена легла на диван.

— Снимите с меня трусики! Смелее, Володя! Ну что же я сама всё за вас делаю!

Я был еще немного растерян, будто бы всё это происходило не со мной. Сняв с Лены трусы, я даже не рассмотрел как следует ее гениталии, хотя очень давно мечтал увидеть голую женщину. За Тоней подглядывал… Конечно, Тоня юная, еще не рожавшая, быть может, девственница, она была мне более желанна. Но в данном конкретном случае надо брать то, что дают, и не просто дают, можно сказать — навязывают!

Я стал устраиваться между ног Лены.

— Погоди-ка! — откуда ни возьмись, в руках Лены появился бумажный пакетик с изображенным на нем силуэтом лилии.

Презерватив, догадался я. Лена вскрыла пакетик и достала резиновое колечко.

— Давай-ка наденем. С меня и одного ребенка хватит, — она кивнула на кроватку со спящим младенцем.

Лена ловко натянула на мой пенис «изделие №2».

— Теперь давай!

Так я впервые познал женщину. Я долго не мог кончить, а Лена, несмотря на ее огромное желание секса, вела себя не слишком активно, не кричала, не подмахивала. Очевидно, она из тех, кто любит, чтобы ублажали её — принимать ласки, не помогая при этом ни партнеру, ни себе самой.

Когда я кончил, Лена сама придержала у основания на моем члене презерватив, чтобы он не соскочил, когда я вытаскивал. Она чмокнула меня в щеку и сказала:

— Ну всё, иди. Мне надо заниматься делами.

Мы поднялись с дивана. Лена не стала одеваться, так голой и занялась делами: включила утюг, поставила доску, разложила на ней пеленку. Я не смотрел на нее, мне почему-то было стыдно. Я забрал свои трусы и шорты и вышел. На повисшем члене все еще болтался полный спермы презерватив. Куда бы мне его деть? В мусорке может увидеть мама. Я взял допату и закопал презерватив в саду.

В дальнейшем Лена ни словом, ни намеком, ни взглядом не напомнала о том, что между нами было. Будто бы ничего и не было. Она по-прежнему обращалась ко мне на вы, ни о какой помощи больше не просила. Да и одни мы с ней с тех пор ни разу не оставались.

* * *

После того, что я узнал о Тоне, мой интерес к ней возрос еще сильнее. Контакта с ней по-прежнему не получалось, но исподволь я постоянно наблюдал за ней. Вот и сейчас я стоял у окна своей мансарды, следя за Тоней — она гуляла в саду. Я ждал, не начнет ли она опять мастурбировать, как тогда, возле куста розы. Тоня вдруг посмотрела наверх, в мое окно. Я отпрянул назад, но поздно. Она, видимо, успела меня увидеть. Похоже, девочка догадалась, что я мог видеть ее и в тот раз. Теперь при встрече со мной она краснела и нос не задирала, а опускала, словно чувствуя за собой провинность. Иногда открывала рот, порываясь что-то сказать, но не решалась и отворачивалась.

Как-то вечером она постучалась ко мне.

— Можно?

— Заходи.

— Сыграй что-нибудь, — она сняла со стены гитару, подала мне и села рядом.

Я спел какую-то песню.

— А что-нибудь на стихи Есенина ты знаешь?

Я спел «Глухарей»: выткался на озере алый цвет зари… Тоня внимательно слушала.

— Обалденные стихи, да?

Видимо, этого она и ждала — там были слова о потерянной девственности. Завязался интимный разговор.

— А у тебя уже было? — спросила она. — С женщиной.

Я не хотел говорить о своем недавнем опыте и помотал головой.

— Врешь ведь!

Я покраснел. Вдруг Лена ей рассказала?

— А у меня нет! Я — девушка, — заявила она.

Зачем, интересно? И как мне реагировать? Похвалить? Пожалеть? Сказать, молодая, мол, все еще впереди? Или она намекает, чтобы…

— Но без любви я никому не дам. И до замужества никому. Я буду ждать своего человека. Только с мужем в первую брачную ночь. Понял?

— Молодец, — я кивнул в знак похвалы, скрывая разочарование.

Стало быть, намекает, что она мне не даст. Так я вроде и не настаивал. Зачем тогда пришла? Ждет, что я признаюсь в любви? Сделаю предложение? Да рано мне еще жениться. Но Тоня продолжала.

— Но я живой человек, и половое желание все равно есть, понимаешь? А оставлять половое желание неудовлетворенным очень вредно. Я в одной книжке читала. Вот мужчинам хорошо, у них бывают поллюции. А нам, девушкам, приходиться… заниматься…

— Чем заниматься?

— А то не знаешь.

И она рассказала мне и про свои фантазии, и про юношу Онана, и о том, что испытывает, занимаясь этим. Наш разговор становился все более доверительным и откровенным, я даже забыл, что говорю с девчонкой, мне представлялось, что передо мной добрый приятель. И я тоже ей что-то рассказывал о себе, о своих фантазиях. От таких разговоров мне вдруг захотелось предложить ей… Ведь не обязательно заниматься вагинальным сексом. Можно просто взаимными ласками добиться… Но предложить не успел, она поднялась.

— Мне пора, — хихикая, добавила: — А то Ленка забеспокоится, скажет: «Чем вы там занимались?»

Вскоре они уехали. Потом кончилось лето. А я так и не спросил у мамы, где она нашла этих дачников, сохранился ли их телефон.

* * *

— Хозяин, готово! — крикнул мне бригадир таджиков.
Всё, дома больше нет. Вместо него лежала куча гнилых досок, балки, вагонка…