1.
Деловое общение в контексте деловой культуры
1) Деловая культура. Определение. Основные
Культура как «айсберг». Культурный шок.
подходы.
2) Типология деловых культур:
а) кластерная теория
б) культуры по Ф. Тромпенаасу, Э.Холлу, эмоционально
нейтральные и эмоционально вовлеченные культуры
б) типология деловых культур по Г. Хофштеде
в) типология деловых культур по Р. Льюису.
3) Характерные черты западной и восточной деловой культуры.
4) Проблемы межкультурной коммуникации в деловой культуре
5) Специфика российской деловой культуры
2.
3.
4.
Голосование:
А) Разделяю точку зрения Киплинга
Б) Разделяю точку зрения Гете
5.
6.
7.
8.
9.
10.
В западной и восточной деловой культуре будут
действовать разные организационные принципы
(принципы работы компании, корпоративные
принципы):
11.
Фильм и книга о Востоке и Западе через призму деловой
культуры
Сюжет
основан
на
одноимённом
автобиографичном романе Амели Нотомб
«Страх и трепет». Молодая бельгийка
Амели, рожденная в Японии и покинувшая
ее в пятилетнем возрасте, решает вернуться
в страну своего детства и грез и наконец
осуществить свою мечту стать настоящей
японкой. Она устраивается на работу в
японскую корпорацию. Сначала ей кажется,
что это будет несложно, ведь Амели провела
в Японии своё детство, но реальность
оказалась совсем другой. Амели предстоит
столкнуться с проявлениями шовинизма,
расизма и неуважения. Она прочувствует на
себе, что такое японский менталитет и как
трудно быть рядовым японцем, преданным
своей корпорации без оглядки.
12.
Конфликт восточной и западной культуры воплощен в
образе героинь: Амели и Фубуки
«Корпорация «Юмимото» дала мне много прекрасных
возможностей проявить себя. Я буду вечно благодарна за
это. К сожалению, я оказалась не достойна этой чести…»
Именно эти чётко выговоренные фразы, как единая
скороговорка, сопровождали героиню Амели (Сильви Тестю) в
походе по иерархической лестнице японской компании
«Юмимото». Страх и трепет, вот что является лучшими
гарантами качества работы сотрудников этой корпорации,
которая существует, словно древний дворец с его строгими
правилами
и
интригами.
13.
14.
15.
16.
17.
Особенности китайской деловой культуры:
1) Guanxi – личные связи: «не важно, что вы знаете,
важно – кого вы знаете».
одно из объяснений системы Guanxi кроется в Конфуцианстве, которое
существует в Китае уже более 2500 лет. Это философское учение
утверждает, что построение правильных взаимоотношений – это ключ
к социальной гармонии. Согласно Конфуцианству, существует пять
основных типов отношений:
• начальник и подчиненный
• отец и сын
• муж и жена
• старший брат и младший брат
• друг и друг
2) Высокая роль статуса
3) Вежливость и этикет
4) Важность ужина: если китаец ест с деловым партнером, значит он ему доверяет
5) «Лицо» – отражение социального статуса (репутация)
6) Не очень высокая значимость контракта (главное – отношения)
7) Субординация
18.
Задание 1
• Каковы основные отличия западной и восточной деловой культуры? Какая из
этих культур, на ваш взгляд, является более развитой в деловом аспекте?
Ответ обоснуйте.
• Почему в японской (или китайской) компании карьерный рост не зависит от
личных качеств сотрудника?
• Почему американцы в течение жизни многократно меняют работу, а
японцы всю жизнь работают в одной организации?
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
Задание 2: кейс
1) Определите источник недопонимания, возникшего между героями ситуации, описанной в кейсе.
2) Каким образом можно минимизировать межкультурные конфликты?
3) Как бы вы сами поступили бы на месте героини кейса?
Настя впервые приехала во Францию. Цель ее пребывания в г. Мец — двухмесячная стажировка на факультете
гуманитарных наук, искусства и культуры Университета Лотарингии (Université de Lorraine). Перед поездкой у
Насти был выбор — жить в общежитии или в семье. Поразмыслив, она приняла решение остановиться в
семье, мотивируя, что уровень французского языка у нее значительно повысится, если ей придется все время
общаться с носителями на различные темы. Приезд в г. Мец прошел без осложнений. Настю встретил на
железнодорожной станции глава принимающей семьи г-н N. Первые несколько дней общения были
беспроблемными. В выходные дни Настя и члены семьи много гуляли по городу, съездили на экскурсию в
Нанси. При общении затрагивались темы, касающиеся культуры, искусства, природы России и Франции,
достопримечательностей столиц двух государств. Настя рассказала об университете, где она обучается в
Москве, делилась своими планами на будущее. Сложности в общении начались позже. Насте захотелось
расспросить г-на N о том, как он относится к политике и экономике своей страны. Чтобы начать разговор, она
решила поделиться своими мыслями о трудностях российского экономического развития. Желая привлечь
внимание к обсуждаемой проблеме, она критически отозвалась о санкционной политике Евросоюза в целом и
Франции в частности по отношению к Российской Федерации. Г-н N не поддержал тему разговора. Он наотрез
отказался от его продолжения, безапелляционно заявив, что эта тема его не интересует и он не собирается
обсуждать ее с иностранкой. Настя стушевалась и больше не возвращалась к затронутой теме. С этого момента
о доверительных отношениях с членами семьи не приходилось и мечтать. Настя целыми днями пропадала в
университете, стараясь как можно меньше времени проводить в доме. Она пожалела, что не остановилась в
общежитии. Ей казалось, что в молодежной среде, общаясь со сверстниками из других стран, приехавших, как
и она, на стажировку в Мец, ей было бы проще обсуждать темы, касающиеся международных событий.
28.
Специфика российской деловой культуры
(РДК)
29.
30.
31.
32.
33.
Влияние особенностей власти и церкви на российскую
культуру с т. з. Р. Льюиса
34.
35.
36.
37.
38.
39.
40.
41.
42.
43.
44.
Эклектичность – основная черта российской деловой
культуры
45.
Задание 3
• В чем проявляется эклектичность РДК?
• Какие факторы, на ваш взгляд, сыграли ключевую роль в
формировании российской деловой культуры?
• Как вы оцениваете роль православия в становлении
особенностей деловой культуры России?
• Все ли перечисленные черты РДК остаются неизменными в
настоящее время? Как меняется специфика современной РДК?
Страх и трепет
Господин Ханэда был начальником господина Омоти, который был начальником господина Сайто, который был начальником Фубуки Мори, которая была моей начальницей. А у меня подчиненных не было. То же самое можно сказать иначе. Я вы полняла приказы Фубуки Мори, которая выполняла приказы господина Сайто и так далее. Правда, приказы могли поступать и непосредственно сверху вниз, минуя иерархические ступени. Короче, в компании “Юмимото” я подчинялась всем, а мне — никто.
Восьмого января 1990 года лифт выплюнул меня на последнем этаже здания компании “Юмимото”. Окно в конце длинного коридора всосало меня, словно разбитый иллюминатор самолета. Далеко, очень далеко внизу лежал город – неузнаваемый, будто я никогда не ступала по его улицам.
Я не сообщила о своем приходе в приемной. Я об этом попросту забыла, потому что меня заворожила пустота, открывавшаяся за окном.
И тут я услышала свое имя, которое за моей спиной произнес чей-то хриплый голос. Я обернулась. И увидела человечка лет пятидесяти — маленького, тщедушного, некрасивого и очень недовольного.
— Почему вы не заявили о себе в приемной? — спросил он.
Сказать мне было нечего. И я ничего не сказала. Опустив голову и плечи, я не без грусти констатировала, что в первые же десять минут своего пребывания в компании “Юмимото”, не успев произнести ни единого слова, уже ухитрилась произвести плохое впечатление.
Коротышка сказал, что его зовут господин Сайто. Он повел меня по бесчисленным огромным офисам, где представлял толпам сотрудников, называя их имена, которые тут же вылетали у меня из головы. Затем он привел меня в кабинет, где восседал его начальник, господин Омоти. Это был свирепый толстяк, и с первого взгляда было ясно, что он — вицепрезидент компании. Господин Сайто показал мне еще одну дверь и торжественно сообщил, что за ней сидит господин Ханэда, президент. По его тону я поняла, что не стоит даже мечтать о встрече с ним. Наконец он проводил меня в большущую комнату, где трудилось десятка четыре сотрудников, и показал мне мое рабочее место, напротив моей непосредственной начальницы, Фубуки Мори. Она была на собрании, и мне предстояло с ней встретиться только после полудня.
Господин Сайто без лишних слов представил меня всем сотрудникам, после чего спросил, люблю ли я трудности. Я поняла, что ответить “нет” просто не имею права.
— Да, — ответила я. Это было первое слово, которое я произнесла в компании “Юмимото”. До этой минуты я лишь кивала головой. “Трудность”, которой решил озадачить меня господин Сайто, заключалась в поручении написать от его имени ответ на полученное им приглашение на гольф от некоего Адама Джонсона. Я должна была по-английски сообщить, что господин Сайто принимает это приглашение.
— Кто этот Адам Джонсон? — спросила я по глупости.
Мой начальник вздохнул, дабы выразить свое раздражение, но промолчал. Я не поняла, то ли стыдно не знать, кто такой господин Джонсон, то ли мой вопрос неприличен.
Я так никогда и не узнала, кто же был этот Адам Джонсон. Задание показалось мне довольно легким. Я села и написала сердечное письмо: господин Сайто с удовольствием приедет в ближайшее воскресенье на гольф к господину Джонсону и шлет ему дружеский привет. Готовое письмо я отнесла своему начальнику.
Господин Сайто взглянул на результат моих трудов, издал презрительный возгласи порвал написанное мною письмо:
— Переделывайте.
Я решила, что была слишком любезна и даже фамильярна с Адамом Джонсоном, и сочинила холодное и официальное письмо: господин Сайто принял к сведению приглашение господина Джонсона и, в соответствии с его пожеланием, согласен приехать к нему на гольф.
Мой начальник прочитал это письмо, опять издал презрительный возглас и снова порвал его:
— Переделывайте. Мне очень хотелось спросить, что же у меня не так, но по реакции шефа на вопрос о том, кто такой Адам Джонсон, я поняла, что он не выносит, когда ему задают вопросы. Я должна была сама догадаться, в каком стиле подобает обращаться к таинственному Адаму Джонсону.
Все последующие часы я сочиняла бесчисленные послания этому любителю гольфа.
Господин Сайто рвал каждое мое очередное письмо, сопровождая эту процедуру ставшим уже привычным презрительным возгласом.
После чего мне приходилось изобретатьновый эпистолярный стиль, отличный от предыдущих. В этой бесконечной игре, напоминавшей сказку “У попа была собака, он ее любил…”, была и своя забавная сторона. Я начала фанта зировать: а что если Адам Джонсон был бы глаголом, ближайшее воскресенье — подлежащим, игра в гольф — дополнением, а господин Сайто — прилагательным? Тогда получилось бы такое письмо: “Ближайшее воскресенье с удовольствием приедет поадамджонситъ в сайтовую гольфигру. И пусть застрелится Аристотель!”
Я с удовольствием предавалась захватившей меня игре, но тут меня вызвал к себе шеф. Он молча порвал мое энное по счету письмо и сказал, что Фубуки Мори пришла:конца дня вы будете работать с ней. А пока принесите мне кофе. Было уже два часа. Эпистолярные гаммы так увлекли меня, что я просидела над ними полдня, ни разу не передохнув.
Поставив чашку кофе на стол господина Сайто. Я обернулась и увидела, что ко мне подходит девушка — тонкая и высокая, как лук.
Когда я вспоминаю Фубуки, то сразу же представляю себе боевой японский лук, размером превосходящий самого рослого мужчину. Вот почему в своей книге я решила назвать эту компанию “Юмимото”, что означает “Лук”.
И когда я вижу лук, то сразу вспоминаюь Фубуки, которая была выше многих мужчин.
— Госпожа Мори?
— Называйте меня Фубуки.
Фубуки Мори была ростом не меньше ставосьмидесяти сантиметров — даже для мужчин в Японии это редкость. Она была тройной и восхитительно грациозной, несмотря на обычную японскую чопорность, от которой она не смела освободиться. Но лицо ее было столь прекрасно, что я буквально замерла от восторга. Она между тем продолжала что-то говорить. Я слышала ее интеллигентный и нежный голос. Она показывала мне папки, объясняла их назначение, улыбалась. Я даже не замечала, что не слушаю ее.
Затем она предложила мне ознакомиться с документами, которые приготовила на моем столе. Она села за свой стол, который стоял напротив моего, и принялась за работу. Я послушно перелистывала разложенные передо мной бумаги. Это были какие-то перечни, расчеты.
Но она сидела в двух шагах от меня, и мой взгляд притягивала пленительная красота ее лица. Ее опущенные глаза были прикованы к цифрам, и она не замечала, что я ее разглядываю. У нее был наипрелестнейший носик в мире, бесподобный японский носик, с тонкими, чисто японскими ноздрями.
Не каждому японцу достается подобный нос, но уж если вам такой нос встретится, знайте: он может быть только японским.
Если бы Клеопатра обладала несравненным японским носом, география земного шара была бы совсем иной.
«Страх и трепет» – самый знаменитый роман бельгийки Амели Нотомб. Он номинировался на Гонкуровскую премию, был удостоен премии Французской академии (Гран-при за лучший роман, 1999) и переведен на десятки языков.
В основе книги — реальный факт авторской биографии: едва окончив университет, Нотомб год проработала в крупной токийской компании. Амели родилась в Японии, и теперь возвращается туда как на долгожданную родину, чтобы остаться навсегда. Но попытки соблюдать японские традиции и обычаи всякий раз приводят к неприятностям и оборачиваются жестокими уроками. Нотомб заставляет читателя смеяться, пугает и удивляет, а в конце концов выворачивает наизнанку миф о Японии, выстроив сюжет вокруг психологической дуэли двух юных красивых женщин.
Перевод с французского Натальи Поповой и Игоря Попова.
30.06.2003
У Амели Нотомб девять романов-бестселлеров и репутация странной особы. Сейчас ей где-то тридцать пять. Она категорически не хочет стареть. Борясь с неизбежностью, лет с 17-ти морит себя голодом (пишет примерно с того же времени). Завтракает черным чаем, пишет, борясь с рвотными позывами, которые вызывает у неё выпитый натощак черный чай. «Своей анорексией я продлеваю детство. Мне отвратительно взрослое тело». Говорят также, что она носит большие шляпы, диаметром не меньше метра, а французские критикессы терпеть её не могут настолько, что одна даже уверяла всех, что готова ударить Нотомб, если когда-нибудь встретит её на улице. Впрочем, ненависть французских критикесс не помешала Нотомб получить «Гран При» Французской академии за свой «Страх и трепет». И ещё множество всяких других международных премий.
«Господин Ханеда был начальником господина Омоти, который был начальником господина Сайто, который был начальником Фубуки Мори, которая была моей начальницей. А у меня подчиненных не было. То же самое можно сказать иначе. Я выполняла приказы Фубуки Мори, которая выполняла приказы господина Сайто и так далее. Правда, приказы могли спускаться и непосредственно сверху вниз, минуя иерархические ступени. Короче, в компании «Юмимото» я подчинялась всем, а мне – никто».
Так начинается этот славный и самый известный роман юной бельгийки Амели Нотомб о злоключениях юной бельгийки Амели на чужбине. (Указания на автобиографичность слишком явные, но об этом позже). «Чужбина» в данном случае – Япония. Япония в данном случае – компания «Юмимото», «одна из самых крупных компаний мира»; верхушка иерархической лестницы, вышеупомянутый господин Ханеда в этой компании руководит «отделением Импорта-Экспорта, который покупал и продавал все, что существовало на планете». Интеркультурный обмен; юная бельгийка, закончив университет, гонимая детскими мечтами, стремится в Страну Восходящего Солнца. В этой крупнейшей компании, она, образованная европейка, владеющая не просто японским – деловым токийским языком – смогла добиться невиданного карьерного роста и за год дослужилась до удивительной, специально для неё созданной должности меняльщицы туалетной бумаги. «Страх и трепет» — это пара-тройка часов увлекательного чтения. Легко, изящно, иронично. Япония, унижающая Амели-сан, Япония, кичащаяся своим превосходством перед Западом, педантичная, ограниченная, бесстрастная, четко соблюдающая свои правила, даже если они расходятся со здравым смыслом — о, Япония, Амели нам про тебя все рассказала!
«Ни минуты не сомневайся, если тебе предстоит сделать выбор: покончить с собой или вспотеть? Пролить свою кровь – это так же прекрасно, как потеть — отвратительно. Если ты убьешь себя, ты уже никогда не вспотеешь, и все твои тревоги уйдут в вечность».
Амели Нотомб – дочь бельгийского дипломата, родилась в Японии, взрослела в Китае. Эта часть реальной биографии Амели-автора совпадает с биографией Амели – героини «Страха и трепета». Была ли на самом деле эта страшная компания «Юмимото», чуть не лишившая разума бедняжку Амели-сан, были ли эти прыжки нагишом по столам и лобызания с компьютером, была ли стервозная, прекрасная и одновременно несчастная мучительница Фабуки Мори, — все это было или лишь привиделось в анорексийном бреду? Не знаю. И неважно. Но если было – Амели им хорошо, красиво отомстила.
Елизавета Калитина
Есть такой фильм про девушку (кажется, француженку), всю жизнь стремившуюся работать в Японии и, собственно, исполнившей свою мечту в начале фильма. Кино это часто показывают на парах по современному менеджменту, как пример «бесчеловечного», «авторитарного», «нерационального» и «закрытого» японского менеджмента.
Фильм называется «Страх и трепет» и трактуется русскими преподавателями и студентами, как иллюстрация к недопустимой форме современного менеджмента, нерационально использующей силы, время и таланты сотрудников. Я помню возмущённые возгласы, проносившиеся по аудитории во время просмотра данного фильма нашим курсом. Помню, с каким траурным выражением лица преподаватель доносила «мораль» данного произведения до студентов. Дескать, персонаж, появившийся в конце фильма, своей речью ясно даёт понять: героине не повезло оказаться под началом «плохого» руководителя, она пришла в компанию в неудачное время, не получив возможности раскрыть весь свой потенциал.
Мда? У меня другой взгляд на мораль этого фильма. Это история о человеке, не просто не понимавшем себя самого и испытания, которые ждут его впереди, это история о нытике, не способном собраться и прорваться. Каждая из сцен фильма, вызывающая в моих однокурсниках ропот возмущения, для меня была скорее иллюстрацией неспособности героини РАБОТАТЬ.
Заполнение таблиц. Мне в память врезалась фраза, сказанная начальницей главной героини, Фубуки Мори: «Ваша страна имеет общие границы с Германией. Япония же находится на другом конце света, но мы это почему-то знаем, а Вы — нет» (с) неточная цитата. Речь шла о немецкой компании и ведении счетов. Новоиспечённая сотрудница крупной японской корпорации не смогла заполнить таблицу из-за своего абсурдного незнания аббревиатур. Своё незнание девушка объяснила с ноткой возмущения в голосе: «Надо же было так придумать, ГМБХ! Немцы тоже виноваты«. На этот ответ весь зал на моих глазах согласно кивнул, и лишь я возвела очи горе. Три дня француженка, её начальница и их коллега по цеху переделывали папки со счетами, пока коллега не обнаружил, что Амели (ах да, так звали главную героиню) неправильно переписала количество нулей. В своё оправдание Амели ответила: «Там было слишком много нулей«.
Сведение счетов. Поняв, что от сотрудницы в таком сложном задании не будет никакого проку (хотя там был и элемент личной мести со стороны начальницы и нотка издёвки), старший менеджер передала ей мелкую офисную бумажную волокиту — складывать цифры с чеков в отчётах сотрудников, вернувшихся из командировки, и следить, чтобы общая сумма сходилась с цифрой, указанной в отчёте. Следующие полчаса мы наблюдаем категорический слив главного персонажа: даже сложить десяток чеков она не в состоянии.
И вот уже знакомая картина: зал вновь возмущается. Как так? Такой талантливой девице дают такую примитивную работу! Ей даже приходится оставаться ночевать в офисе, укрывшись бумажками, в надежде успеть доделать бесмыссленную работу до конца!
Друзья мои, если вы не можете представить себе, насколько важно знание расходов для крупной компании, вы просто не работали или даже не хотите задумываться об этом. Девушка получасом ранее показала, что попросту неспособна выполнять более сложную работу. Так чего вы требуете от её старшего менеджера? Новый сотрудник должен пройти «проверку боем», должен доказать свою полезность, иначе грош ему цена! Даже меньше…
За реальным примером мне далеко ходить не надо. По долгу службы мне приходится немного начальствовать над новыми сотрудниками. И, поверьте, ситуацию, схожую с ситуацией Амели, я наблюдала неоднократно, особенно при общении с сотрудниками-мужчинами. Требуют многого (подходящую работу, исключительно интересную для них, высокой оплаты, чёткого расчёта денег за каждое шевеление пальцем, не слишком большой занятости и возможности работать в «своём темпе»), результат стремится к нулю. О какой сложной работе можно говорить с новичком, неспособным выполнить простую? Сбор информации? Не, мне это не интересно. Ведение чего-то? Ой, а можно я не буду этим заниматься. Мониторинг? Я вообще не на такую работу рассчитывал. База? Пипец, эта бесполезнзая работа занимает ТАК много времени. FACEPALM. Вы думаете, эти люди хоть одну из перечисленных работ выполняют правильно? Я трачу больше времени на исправление ошибок, зато в конце месяца все молодцы, все хотят «достойной оплаты труда». Достойная оплата труда последует за качеством работы, своевременностью и исполнительностью, а не наоборот.
Смотревшие этот фильм могут со мной не согласиться. С самого начала к Амели отнеслись плохо, поручали бесполезную работу, наказывали за непонимание неких тайных правил, не давали чётких инструкций и т.д. и т.п. Не стану отрицать, натянутое и недоверчивое отношение к Амели имело место быть. Но если ты приходишь работать в японскую компанию, тебе либо изначально нужно понимать правила игры (хотя бы «не прыгай тайком вперёд начальника»), либо быть готовым к последствиям.
Я не пытаюсь убедить вас, что японский менеджмент идеален. Я прекрасно знаю, что иностранцам в Японии трудно работать (хороший пример можно найти здесь у глубоко уважаемой мной госпожи 
zajcev_ushastyj), но в данном фильме случай был во многом противоположный. Отсутствие стрессоустойчивости, упорства, неумение доказать свою нужность, нежелание влиться в коллектив и рабочий процесс — в этом проблема главной героини, а не в старшем менеджере, «которая уже не выйдет замуж», и не в руководителе, «который не может раскрыть потенциал сотрудника».
Моя мораль этого фильма такова: «Хочешь проверить нового сотрудника — заставь его складывать чеки«. Если такое простое задание новый человек не может (или не хочет?) выполнить, хорошенько задумайтесь, а нужен ли такой человек Вам?
Традиционно… Хочу конфетку Т____Т
Я просматриваю много управленческих книжек; читаю — меньше; ещё меньше перечитываю. Я считаю, что в этом деле качество важнее количества, и три книжки в год, проработанные с мыслью и карандашом, лучше, чем сто, которых вы потом и не вспомните.
Мои разборы отличаются от конспектов, которые делают издательства: цель редактора — резюмировать идеи книги, сохраняя нейтралитет. Редактор не может дополнить повествование примером из своего управленческого опыта, цитатой из другой книги или полезным рабочим документом, — я могу.
Я даже могу, разобрав книжку, заявить, что читать её, на мой взгляд, не стоит, потому что в ней много «воды» и есть всего одна или две хорошие мысли…
Это — разборы с точки зрения практики, глазами практика и для практики. Читаете не только для того, чтобы чувствовать себя умным, но и чтобы использовать в деле? 
Тогда пойдёмте со мной.
Господин Ханеда был начальником господина Омоти, который в свою очередь был начальником господина Саито, который являлся начальником мадемуазель Мори, которая была моей начальницей. Я же не была начальником ни у кого.
Можно было сказать и по-другому. Я была подчинённой мадемуазель Мори, которая была подчинялась господину Саито, и так далее, с одним уточнением, что распоряжения, двигаясь сверху вниз, могли перепрыгивать иерархические ступени.
Таким образом, в компании Юмимото я была в подчинении у всех.
8 января 1990 года лифт выплюнул меня на последнем этаже здания Юмимото. Окно в конце холла притянуло меня, словно разбитый иллюминатор самолёта. Из окна были видны такие далёкие уголки города где я вряд ли бывала когда-нибудь.
Я совсем забыла предупредить о своём приходе в приёмной. Честно говоря, я не думала ни о чём, кроме очарования пустоты за оконным стеклом.
Хриплый голос сзади произнёс моё имя, и я обернулась. Маленький, худой, некрасивый мужчина лет пятидесяти недовольно смотрел на меня.
— Почему вы не предупредили администратора о своём приходе? — спросил он.
Я не знала, что ответить, и промолчала. Потом сгорбилась, понимая, что за десять минут, не сказав ни слова, уже произвела дурное впечатление в день моего поступления на работу в компанию Юмимото.
Мужчина назвался господином Саито. Он проводил меня через бесконечные огромные офисы. По дороге меня представили несметному числу служащих, чьи имена я забывала по мере того, как они сменяли друг друга.
Затем мы вошли в кабинет господина Омоти, огромного и устрашающего, каким и должен быть настоящий вице-президент.
Потом господин Саито показал мне на одну дверь и торжественно объявил, что за ней кабинет господина Ханеды, президента. Само собой разумеется, нечего было и помышлять о встрече с ним.
Наконец, он привёл меня в огромную комнату, где работало около сорока человек, и указал мне моё место, напротив моего непосредственного руководителя мадемуазель Мори. Она была на совещании, и я увижусь с ней после обеда.
Господин Саито кратко представил меня всему собранию. После чего спросил, люблю ли я преодоление трудностей. Было ясно, что я не имела права сказать нет.
— Да, — сказала я.
Это было первое слово, произнесённое мной в стенах компании. До сих пор я ограничивалась кивком.
«Трудность», которую мне предстояло преодолеть, состояла в том, чтобы написать по-английски письмо некоему Адаму Джонсону и сообщить ему, что господин Саито принимает его приглашение поиграть с ним в гольф в будущее воскресенье.
— Кто такой Адам Джонсон? — имела я глупость спросить.
Мой начальник безнадёжно вздохнул и не ответил. Было ли нелепым не знать, кем был господин Джонсон, или же мой вопрос был бестактен? Я никогда этого не узнала, как и не узнала того, кто такой Адам Джонсон.
Задание показалось мне простым. Я села и написала сердечное письмо: господин Саито был счастлив поиграть в гольф в будущее воскресение с господином Джонсоном, и посылал ему уверения в своей дружбе. Я отнесла письмо шефу.
Господин Саито прочёл мою работу, презрительно вскрикнул и порвал листок:
— Переделайте.
Я подумала, что была слишком любезной и фамильярной с Адамом Джонсоном, и составила холодный и отстранённый текст: господин Саито подчиняется воле господина Джонсона и согласно его желанию, поиграет с ним в гольф.
Мой начальник прочёл, презрительно фыркнул и снова все порвал:
— Начните заново.
Мне захотелось спросить, что здесь не так, но было ясно, что мой шеф не выносил вопросов, как уже показала его реакция на мою попытку выяснить личность получателя. А значит, я должна была сама догадаться, как следует обращаться к таинственному Адаму Джонсону.
Несколько часов ушло на составлением посланий этому игроку в гольф. Господин Саито придавал ритм моей работе, всякий раз разрывая лист без каких-либо объяснений, кроме тех вскрикиваний, которые повторялись как припев. Мне приходилось с каждым разом изобретать новую формулировку.
Это было занимательное упражнение: «Прекрасная маркиза, глядя в ваши красивые глаза, я умираю от любви», право же, фраза не лишена остроумия. Я решила поиграть словами: «А что если Адам Джонсон станет глаголом, будущее воскресенье подлежащим, игрок в гольф дополнением, а господин Саито наречием? Будущее воскресенье согласно прийти господинсаитно адамджонсовать игрока в гольф. Получи, Аристотель!»
Я здорово развлекалась, когда мой начальник остановил меня. Он порвал энное письмо и сказал, что пришла мадемуазель Мори.
— Сегодня после обеда вы работаете с ней. А пока принесите мне кофе.
Было уже 14 часов. Мои эпистолярные гаммы так захватили меня, что я не подумала сделать ни малейшего перерыва.
Поставив чашку на стол господина Саито, я повернулась. Ко мне направлялась высокая, долгая словно лук, девушка.
Всегда, когда я вспоминаю Фубуки, мне представляется японский лук выше человеческого роста. Потому я и нарекла это предприятие «Юмимото», что означало «лук и компания».
И когда я вижу лук, я снова думаю о Фубуки, ростом выше любого мужчины.
— Мадемуазель Мори?
— Зовите меня Фубуки.
Я уже не слушала того, что она говорила мне. Мадемуазель Мори была ростом один метр восемьдесят сантиметров, рост, которого редко достигал японский мужчина. Она была восхитительно стройна и грациозна, несмотря на японскую несгибаемость, которой ей пришлось принести себя в жертву. Но более всего меня очаровало великолепие её лица.
Она разговаривала со мной, а я слушала её мягкий интеллигентный голос. Она показывала мне папки, объясняла, о чём шла речь, улыбалась, а я не замечала, что не слушаю её.
Затем, она предложила мне прочесть документы, которые были приготовлены на моём столе, стоящем напротив её собственного, и принялась за работу. Я послушно листала бумажки, которые мне дали просмотреть. Это были регламенты и перечни.
При взгляде на её лицо в двух метрах передо мной у меня захватывало дух. Её опущенные над цифрами веки мешали ей увидеть, что я её изучала. У неё был самый красивый в мире нос, японский нос, этот неповторимый нос с тонкими деликатными ноздрями, которые узнаешь среди тысяч. Не каждый японец обладает таким носом, но если кто-нибудь имеет такой нос, он может быть только японского происхождения. Если бы у Клеопатры был такой нос, география планеты претерпела бы серьёзные изменения.
Британский журналист Джон Хупер задался вопросом, какие люди населяют такую удивительную и прекрасную страну, как Италия. Портрет итальянца не одинаков в разных регионах, но раскованность и жизнерадостность — его неизменная черта. Хупер написал критичную, но в то же время полную любви книгу об итальянцах, об их менталитете и отношениях между собой и приезжими. Многовековая любовь к своему району и локальным магазинам и кафе, роль церкви, коррупция и мафия, сложная законодательная система, где общенациональные и местные законы зачастую противоречат друг другу, легкость отношения к жизни — все это отражено в национальном характере, рожденном великой историей.
Внешность имеет значение
L’unico metodo infallibile per conoscere il prossimo è giudicarlo dalle apparenze.
«Единственный безотказный способ узнать ближнего — судить по его внешности».
Антонио Амурри.
Qui lo dico e qui lo nego (1990)
Главный герой романа Сандро Веронези «Сила прошлого» (La forza del passato) никогда не ладил с отцом. Прежде всего его покойный отец был — или по крайней мере казался — упертым правым. Однажды герой-рассказчик Веронези вспоминает вечер в 1970-х, когда они смотрели пресс-конференцию Джорджио Альмиранте, который был тогда лидером неофашистского Итальянского социального движения (MSI). Мать пекла торт на кухне.
«Мы оказались с ним вдвоем, лицом к лицу, и казалось, стычка неминуема. Альмиранте говорил, я молчал: пусть отец сделает ход первым, а я уж подумаю, как лучше самому перейти в атаку, однако, как ни странно, вместо того чтобы выдать для начала одну из своих обычных провокаций (например, „так оно и есть, он, конечно, прав“), в тот раз он тоже отмалчивался. Альмиранте уже ответил на четвертый вопрос журналистов, а мы с отцом еще и рта не раскрыли. „Людям, которые надевают под пиджак рубашку с короткими рукавами, доверять нельзя“, — вдруг объявил отец».
Ошеломленный, рассказчик посмотрел на Альмиранте внимательнее. Загорелый лидер MSI выглядел одетым с иголочки, «разве что из-под рукавов его безупречного синего пиджака торчали голые руки, и стоило обратить на это внимание, как весь его лоск куда-то пропадал».
Многие — особенно американцы — любят, чтобы их политики выглядели хорошо. Но итальянцы не просто хотят, чтобы их политики одевались безупречно; итальянцы и итальянские СМИ пристально изучают то, что они называют — используя английское слово — look политиков, то есть то, как они одеты, в поисках ключа к разгадке их настоящей личности. Я помню сравнение, которое заняло целую страницу одной из национальных ежедневных газет, между il look, который предпочитал Сильвио Берлускони, и тем, который продемонстрировал тогда его соперник по борьбе за пост премьер-министра Романо Проди. Сравнение начиналось с галстуков (Берлускони строго придерживался белого узора «птичий глаз» на темно-синем фоне, тогда как Проди предпочитал диагональные полоски разных цветов) и постепенно доходило до нижнего белья. Проди предположительно носил свободные «боксеры», в то время как Берлускони предпочитал тесные трусы-плавки. Источник информации об их нижнем белье остался неизвестным.
Как только избирается новый президент, он также подвергается тщательному осмотру с ног до головы. Джорджо Наполитано, первый глава государства — бывший коммунист, представлял определенную проблему, так как его представления о стиле были именно такими, каких можно ожидать от мужчины, разменявшего девятый десяток. Но это не удержало аналитиков от того, чтобы препарировать его look «южанина из культурного среднего класса», начиная со шляпы и заканчивая ботинками. Читателям торжественно сообщили, что недавно избранный президент «предпочитает ботинки черного или коричневого цвета и всегда из натуральной кожи».
Тот же исключительно портновский пристальный взгляд применяют и к зарубежным политикам. Когда американка итальянского происхождения Нэнси Пелоси была избрана спикером палаты представителей, газеты ее «исконной родины» не могли не написать об этом событии с гордостью. Но главная тема, возможно, не вполне соответствовала ее ожиданиям. «Нэнси Д’Алесандро Пелоси, 66 лет, — гласила подпись к большой фотографии леди, только что ставшей самой высокопоставленной женщиной в политике за всю историю США. — Родилась в Балтиморе. Переехала в Калифорнию. Предпочитает одеваться от Armani».
Несколько лет спустя, когда в Великобритании проходило голосование, я сидел за рабочим столом в римской редакции Corriere della Sera, когда зазвонил телефон. В трубке я услышал голос коллеги из отдела политики Guardian.
— Джон, я только что получила чрезвычайно странный звонок от кого-то, кто назвался сотрудником Corriere, — начала она.
— Нет, она действительно наш сотрудник, — сказал я. — Я дал ей твой номер.
— О, какое облегчение, — сказала моя коллега. — Понимаешь, все, что она хотела узнать о кандидатах, — как одеваются их жены. Это было очень странно.
Я пишу это, а передо мной лежит статья, получившаяся в итоге. «Сравнение стилей», — гласит заголовок. На фотографиях шириной в страницу изображены лидеры каждой из партий вместе с супругами. Приводится общее описание их вкусов и стилей. Но, кроме того, маленькими кружочками обведены и увеличены важные детали: Сара Браун, жена лидера Лейбористской партии — «красные туфли на танкетке с плотными синими колготками (€63)»; испанка Мириам Гонсалес Дюрантес, супруга Ника Клегга, кандидата от либеральных демократов — «сумка ручной работы из Бразилии, сделанная из 1000 открывашек от алюминиевых банок (€52)»; Саманта Кэмерон, жена кандидата от Консервативной партии — «кожаный ремень (€33)».
Читателям газеты сообщили, что Кэмерон выбрала недорогие аксессуары, «чтобы выглядеть элегантной, но не привилегированной», и что хотя Браун раскритиковали за плохо сочетающиеся вещи, «некоторые думают, что она выбирает такие сочетания нарочно, чтобы противопоставить себя слишком идеальной Саманте».
Невозможно представить, чтобы какая-нибудь британская газета стала анализировать в таких подробностях чувство стиля кандидатов на итальянских выборах, не говоря уже о стиле их жен. Но, с другой стороны, в Италии то, что можно увидеть снаружи, постоянно изучают, чтобы понять, что же скрывается внутри. Это отчасти объясняет парадокс, о котором я говорил в конце прошлой главы: одна из причин, почему итальянцы придают такое значению внешнему, заключается в том, что они считают его отражением скрытого. И такого вполне можно ожидать от общества, где столь многое сообщается с помощью знаков и жестов.
Ни один народ на планете не выражает себя так же зрелищно, как итальянцы. Жесты — действительно — существуют в любой части мира, некоторые из них интернациональны: мы все понимаем, что имеют в виду, когда соединяют указательный палец с большим. Но только итальянцы могут использовать такое огромное количество разных знаков, каждый из которых имеет строго определенное значение. Иногда, если не слышно разговора, можно понять общий смысл, просто наблюдая за ним.
Есть жесты, обозначающие голод, согласие, несогласие, брак, furbizia, настаивание на своем, отрицание, сладострастие и со участие. Есть разные жесты, чтобы показать, пьете вы воду или вино. Знаки можно использовать вместо целых предложений, таких как «Увидимся позже» или «Давай ближе к делу». Однажды я взялся составлять список жестов и без труда дошел до номера 97.
Коэффициент жестикуляции значительно меняется от человека к человеку и от ситуации к ситуации. Чем выше градус разговора, тем больше вероятность, что участники будут использовать жесты. И в целом использование языка тела становится менее активным по мере продвижения человека по социально-экономической лестнице.
Например, ваш адвокат едва ли станет задирать подбородок и показывать указательным пальцем в рот, вместо того чтобы просто сказать вам, что, по его мнению, кое-кто жадничает. Но вполне возможно, что, если знакомая ему женщина, красивая и со вкусом одетая, войдет в комнату, ему захочется развести руки ладонями вверх в жесте, который означает «ты выглядишь восхитительно».
Еще одна причина, по которой внешней стороне придают такое значение, — всеобщее восхищение красотой, которое наполняет жизнь в Италии. Если не углубляться в древние времена, итальянцы не могут похвастаться блистательным имперским прошлым. Даже Венецианской республике было очень далеко до Испанской и португальской империй или более поздних империй Великобритании и Франции. Зато в иные времена государства в Центральной и Северной Италии были богаче, чем любое государство в Европе. Кроме того, итальянцы, начиная с Галилео Галилея и заканчивая Энрико Ферми, внесли никак не меньший, чем другие народы, вклад в область научных открытий. Но главное, что они привнесли в развитие человечества, было искусство, особенно изобразительное. Исторически итальянцы выделялись во всем, что касается внешнего, видимого, будь то искусство Ренессанса или современный дизайн автомобилей. Они добились выдающихся достижений в живописи, архитектуре, скульптуре, кино и, конечно, опере, которая дает визуальное выражение музыке. Что касается моды, то тут итальянцы задавали тон еще со времен Шекспира, у которого Йорк в пьесе «Ричард II» говорит:
Ведь нынче мы Италии кичливой
Ведь Во всем, как обезьяны, подражаем
И тащимся у ней на поводу*.
В Италии внешний вид часто бывает важнее некоторых более практических вопросов. Скажем, в других странах реклама компьютеров и прочих технических устройств сосредоточена главным образом на их технических характеристиках и производительности: гигабайтах, пикселях, количестве портов и т. д. Однако реклама, призванная завоевать итальянских потребителей, зачастую даже не упоминает об этом. Одна из них, посвященная продукции тайваньской фирмы Asus, в 2010 году изображала новейший тонкий ноутбук около стоящих в ряд бокалов с шампанским. Сбоку был слоган — «Tech in Style» — причем слово style было напечатано таким огромным шрифтом, что занимало немалую часть страницы.
Во многих других странах женщин-полицейских заставляют коротко стричься из-за риска, что преступник может ухватиться за длинные волосы. В Италии это считается неприемлемым. Здесь вполне обыденно видеть пышные локоны, выбивающиеся из-под фуражки. У полувоенизированных карабинеров есть правило, что волосы должны быть собраны, но это не мешает женской части войск выглядеть на миллион долларов. В полицейском участке недалеко от моей редакции в Риме была одна такая служащая: ее черные, как смоль, волосы были собраны в конский хвост, который струился из-под фуражки и доходил до ложбинки между лопаток.
Несколько лет назад, в середине зимы, одна из газет выпустила статью о том, как справляться с модными дилеммами, возникающими из-за болезни.
Заголовок гласил: «Температура? Я оденусь сексуально. От белья до шарфов: как пережить грипп красиво». В статье был представлен ряд предложений на тему того, как «не потерять самоуважение при первом чихе». Вместе с милыми пижамками и теплыми носками ярких расцветок (вместо «совсем не соблазнительных тапок») в разряд must have попала грелка. Но — читателям настоятельно рекомендовали «выбрать от известного дизайнера». Статья была проиллюстрирована фотографией модели со слегка растрепанными волосами, держащей кружку, вероятно, наполненную чем-то горячим и приятным. Но ткань ее пижамы, расстегнутой до самого пупка, была не плотнее шифона. Если бы у нее действительно была простуда, она вскоре перешла бы в пневмонию.
* Пер. М. Донского.