Бизнес с человеческим лицом что это значит

                                             МЛМ — это бизнес с
человеческим лицом

                                                                 Что
это значит? Рассмотрим это на примерах. 

 
Фрагмент 1. Вечер трудного дня. Я только-только вернулся с работы. Ох, и
устал же я от нее. А что делать? Ну да черт с ней! Посижу, посмотрю телевизор.
А в воскресенье отведу душу с друзьями. Покатаем шары, посидим в баре. А там и
лето придет. Холодное пивко, солнце, рыбалка… Звонок в дверь – это пришла
давняя приятельница моей мамы, Василиса Филипповна. Женщина хорошая, но
несерьезная. Вечно чего-то придумает, каждый месяц увлекается чем-то новеньким,
увлеченно об этом рассказывает, потом берется за что-то другое, а то, чем
занималась в прошлом месяце, начинает ругать. Они с мамой занимают кухню,
раскладывают на столе какие-то баночки-коробочки, какие-то цветастые журналы
(каталоги) и сидят до одиннадцати вечера, обсуждая кроме всего прочего знакомых
и соседей. На следующий день мама говорит, что Василиса Филипповна «занялась бизнесом
МЛМ». «Ага, — говорю я, — ну-ну». И жизнь идет своим чередом.

 
Фрагмент 2.  Воскресенье. Отдыхаем
в баре с друзьями. Заходит какой-то не особо ухоженный субъект неопределенного
пола, весь увешанный сумками-авоськами. Подходит к нашему столику: «Не хотите
приобрести косметику или парфюмерию «такой-то» фирмы?» «Не хотим». Субъект
направляется к очередному столику. Мы с друзьями возвращаемся к нашей беседе.

 
Фрагмента 3. Встречаю на улице свою бывшую однокурсницу. Девушка
хорошая, обаятельная, целеустремленная. Зовут Ольгой. Она мне: «Привет». Я ей:
«Привет». «Как дела?» «Да ничего так». «Где сейчас работаешь?» «Все там же».
«Не надоело?» «Надоело». «А хочешь, — говорит мне, — заняться интересным делом?
Можно выйти на очень серьезный уровень доходов. Перспектива есть. С людьми
интересными познакомишься». «Расскажи подробней», — говорю ей. Заказываем в
Макдональдсе по чашке кофе, и она рассказывает мне о возможностях бизнеса МЛМ.
Рассказывает толково и конкретно. Потом достает каталоги компании, с которой
она сотрудничает. Те самые каталоги компании, которые неделю тому назад
раскладывала у меня на кухне Василиса Филипповна (она, кстати, уже увлеклась
чем-то другим). Те самые, которые я видел в воскресенье у субъекта
неопределенного пола, когда отдыхал  с
друзьями в баре. И я задумываюсь. С одной стороны в том, о чем мне рассказала
Оля, есть что-то интересное. Очень даже есть. Идея хорошая. Скажем так,
заманчивая. Но с другой стороны…. Заниматься бизнесом МЛМ, которым занимается
Василиса Филипповна? Она в своей жизни вообще никогда не занималась чем-то
стоящим. Или ходить по барам, увешенным авоськами. Это не по мне. Не престижно.
Несерьезно. «Знаешь, — говорю я Ольге, — я сейчас очень занят. То да се. Вот
как освобожусь, я тебе перезвоню». И все.

    Некоторые люди (подобно главному
герою вышеописанного примера), узнав о возможностях бизнеса МЛМ, пытаются
«примерить» на себя этот бизнес. Мол, мое это или не мое. Серьезно это или
несерьезно. Подойдет это мне или нет. Пытаясь «вообразить» самого себя,
занимающегося бизнесом МЛМ, они «ставят себя на место» тех, кого видели «в
деле». Такой подход к бизнесу МЛМ, извиняюсь за тавтологию, не подходит.
Представьте себе, что кто-то вас спрашивает: «Хотите ли купить себе рубашку?» А
вы отвечаете: «Рубашка? Это такая потная и грязная штуковина, в которой мой
сосед возвращается с работы? Или, быть может, это такая, нелепо раскрашенная, в
цветочек, как у бабы Шуры? Нет, пожалуй, я не хочу рубашку». Абсурд, не так ли?
Естественно, Вы так не скажете. Вы пойдете в магазин и выберете себе рубашку
такую, какая Вам нравится. Сшитую из такой ткани, какой Вы хотите, такого
цвета, который Вам подходит, и, конечно же, Вашего размера. То же касается и
бизнеса МЛМ. Каждый человек, занимающийся этим бизнесом, сам выбирает то,
насколько серьезно он будет это делать; то, насколько профессионально и красиво
он будет это делать. Посоветовавшись со специалистом, каждый человек выбирает
сам, какими методами он будет создавать этот бизнес. Бизнес МЛМ – это кувшин;
емкость, которую каждый из нас наполняет тем, чем он хочет. Тем, во что он
верит, и тем, к чему стремится. Вы можете в этом бизнесе просто покупать товары
фирмы со скидкой, экономя на этом 10-15 долларов. Вы можете заниматься продажей
«по каталогу» и зарабатывать 30, 50 и более долларов. Вы можете создать
организацию, приносящую вам ежемесячно 600, 800, 1000 долларов. Вы можете стать
бизнес — тренером и, уделив этому бизнесу 7-10 лет жизни, стать по-настоящему
финансовонезависимым человеком, имеющим ежемесячно 5000, 8000, 10000, 50000 долларов.

                                                                                          Это – Ваш выбор.

   Вы
можете создавать бизнес МЛМ, с каждым днем усиливая свою веру в то, что Вы
непременно добьетесь того, о чем мечтаете, а можете робко попробовать:
получится, ну и, слава богу, не получится – ну и не надо. Можете ответственно
подойти к обучению, постоянно и непрерывно наращивая свой профессионализм, а
можете действовать «как попало», думая про себя: «Да ради бога, чему тут
учиться!»

  
Вы можете делать бизнес МЛМ в потертом спортивном костюмчике, а можете
выглядеть представительно и внушительно; можете знакомить людей с бизнес-планом
компании с чувством собственного достоинства человека, который решил добиться
изменений в своей жизни, и готов помочь в этом другим, а можете робко и
неуверенно «просить» их присоединиться. Это – Ваш выбор. В конечном итоге этот
бизнес принесет Вам то, чего Вы от него ожидаете, и станет для Вас таким, каким
хотите Вы. Потому, что БИЗНЕС МЛМ – ЭТО БИЗНЕС С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦОМ.

Представим типичную ситуацию. Клиент приходит в банк, обращается к специалисту на ресепшне, дальше попадает в кассу и т.д. Этот процесс может продолжаться, при этом посетитель будет вновь и вновь обращаться к новым людям, а точнее — к ролям. Со стороны компании все вроде бы сделано правильно — таким образом оптимизированы скорость работы и, соответственно, затраты на сопровождение клиента. Но в реальности интересы сторон не совпадают. Клиент хочет общаться с человеком, который поможет разрешить его проблему, а не с ролями.

Еще одна распространенная ситуация — когда компания избегает общения, закрывает голосовой канал, а в мессенджерах отвечает неохотно. Тогда у клиентов возникает нехватка информации. А неизвестность пугает людей, они начинают паниковать и додумывать. Даже если на самом деле компания старается и делает свою работу хорошо, клиент может остаться недоволен, т.к. весь путь его в компании проходит в состоянии неопределенности.

Да, главная цель бизнеса — решать проблемы клиентов. Но помимо этого клиенты ожидают хорошего сервиса, полной информации и приятных эмоций. И мы приходим к несколько парадоксальной ситуации: в век высоких технологий люди хотят видеть бизнесы “с человеческим лицом” — так называемую модель отношений human to human.

Корпоративная культура общения

Первое, на что стоит обратить внимание — корпоративная культура общения. Это своеобразный маяк, который будет указывать путь вашим сотрудникам. Даже если все идет по плану, клиент ожидает, что вы будете держать его в курсе. Он ждет уведомления о ходе выполнения процесса (отгрузка, продажа, обслуживание и т.п). А тем более — если случился какой-то форс-мажор.

В правилах корпоративной культуры нужно прописать, как именно нужно выстраивать общение с клиентом, если что-то пошло не так. Есть такой термин — human touch. Суть в том, что именно живой человек, а не система, должен объяснить клиенту, что делает команда компании, чтобы решить его. Тогда клиент будет спокоен.

Также одна из сторон корпоративной культуры — общение непосредственно внутри компании. Ваши сотрудники — это тоже ваши клиенты. И то, как они коммуницируют между собой, определяет их взаимодействие и с внешним миром. Зачастую внутри компании используется множество микросервисов, через которые сотрудники решают вопросы. Но на нашей практике, иногда личная встреча, пусть всего на 5-10 минут, — это лучший способ для передачи информации и эмоций. Альтернативы — видеоконференция, звонок. И только в последнюю очередь — электронная почта или чат.

Никогда не ведите полноценные переговоры в чатах или по электронной почте. В этих каналах невозможно исчерпывающе передать информацию. А ведь на стадии переговоров позиции сторон не еще согласованы, нужно много чего донести и утвердить. И только после этого необходимо зафиксировать договоренности по электронной почте.

Когда же использовать чаты. Они нужны для оперативного взаимодействия, короткого решения заранее понятных вопросов. В чаты не стоит переносить ни переговоры, ни протоколирование результатов переговоров.

Делай для клиента, думай как клиент, будь клиентом

Главный принцип, который мы используем в своей компании: делай для клиента, думай как клиент, будь клиентом. Вот, что это значит.

Во-первых, когда сотрудник не может позвонить начальнику, чтобы принять решение сию минуту, он ориентируется на основное корпоративное правило — на первое место ставить интересы клиента. Иногда такой подход приводит к дополнительным ресурсозатратам, но мы всегда выигрываем в долгосрочной перспективе: заказчик возвращается к нам или рекомендует нас.

Во-вторых, важно спрашивать себя: “Чтобы я подумал о компании, если бы был клиентом?” Работать, анализировать ситуацию с позиции клиента и улучшаться.

И в-третьих, надо иногда быть клиентом у самого себя. Не все компании могут себе это позволить. В такой ситуации есть отработанный метод — “тайный покупатель”. Мы сами периодически становимся собственным клиентом. Проходим процессы и стадии работы, которые совершают наши заказчики. И всегда отмечаем, какие эмоции возникают в процессе работы с командой исполнителей. Именно они определяют будущие отношения. Просто качественного результата недостаточно, клиент должен быть счастлив с нами.

Приведу историю из жизни. Как-то у меня была встреча с персональным менеджером банка. На следующий день позвонила сотрудница этого же банка и спросила, доволен ли я обслуживанием, а затем стала продавать мне какой-то продукт. Честно, я пришел в негодование от такой ситуации: сначала менеджер потратил свое, а главное — мое время на встречу, мы все обсудили, у нас сформировался план действий. А после этого происходит какая-то непонятная коммуникация!

Или другой случай с этим же банком: сотрудник предлагает кредитный продукт, а клиент хочет обсудить совсем другое. В итоге клиент и банковский работник находят консенсус: сначала отправить заявку на кредитную карту, а потом обсудить продукт, интересующий клиента. После нескольких минут из банка приходит информация: вам отказано в кредите. Интересы клиента не учтены, желания продолжать взаимодействие с банком — нет.

Из этих примеров видно, что компании выстраивают процессе в отрыве от реальных запросов. А клиентам в это время нужны отношения, эмпатия, вовлечение в их желания и проблемы, тот самый human to human.

Омниканальность

Еще одно важное дополнение: в общении с клиентом стоит придерживаться единого канала общения. Если он пишет вам в чат в мессенджере, а вы отправляете его за информацией на сайт — это плохая история. Если бы он хотел пойти на сайт, он бы это сделал. Важно удерживать клиента в том канале, откуда он пришел. Если есть необходимость перенаправить в другой канал (например, в чате всю проблему не выяснить, поэтому надо поговорить по телефону), тогда надо человека сделать это максимально комфортно. Например, чтобы ему перезвонил специалист, который в курсе его переписки и проблемы.

Приоритет за выбором канала общения отдавайте клиенту. Мы в своей практике спрашиваем напрямую, как человеку удобно получать информацию. И прямо в CRM делаем отметку об этом.

Резюме

В век технологий и повсеместной автоматизации не забывайте, что люди хотят общаться не с машинами, а с такими же людьми. Налаживание «человеческого» контакта в процессах компании поможет вам продавать больше и лучше удовлетворять своих клиентов.

Для этого надо коммуницировать с клиентом, держать его в курсе событий, «вести его за руку» от момента заказа до получения вашего товара или услуги, выбирать тот канал коммуникации, который удобен клиенту. Мои советы простые, но действенные.

Высоких вам продаж и взаимопонимания с клиентами!

Больше информации о технологиях, клиентском сервисе, автоматизации вы найдете на нашем сайте, в Telegram-канале и на нашей странице в Facebook

Суть: Вспомнить, что люди покупают у людей, работают и общаются с людьми и показать лица своих сотрудников. Мощных руководителей, прекрасных девушек-менеджеров, мускулистых монтажников-высотников, или вообще профессиональных моделей. Задача — помочь аудитории соотнести компанию или отдельное ее предложение с каким-то конкретным образом и запомнить информацию.

Как сделать: Вам точно понадобятся фотографии. Если речь о руководителе, который будет через личный бренд продвигать бизнес, или о рекламной съемке с моделями — это профессиональная фотосессия. Чтобы показать сотрудников и/или их детей вполне достаточно и обычной хорошей камеры на смартфоне. Слишком много постановочных выверенных, возмутительно правильных кадров — утомительно. Что рассказать под фото зависит от ситуации. Директор открыл новый филиал — пишите новость; коллектив отметил 50-летний юбилей любимого бухгалтера — пишите поздравление. Смерть — тоже повод вспомнить человека и показать его лицо; пишите что-то вроде некролога, неформально, от души. Например, как это делает райтер завода «Кубаньжелдормаш» на странице компании в Фейсбуке*.

Предостережение: Есть соблазн использовать в собственной рекламе фото известных людей. Скорее всего, ничего за это не прилетит, особенно если брать фото зарубежных звезд. Но мы все-таки не советуем: есть авторское право, право на защиту личных данных… Честное слово, не стоит!

Какому бизнесу подойдет: Нет строгих ограничений. Даже самый железобетонно-приземленный бизнес при желании может показать вполне человеческое лицо — смотрите примеры.

Примеры:

Самарский гипсовый комбинат в своем аккаунте в Инстаграме* разместил прекрасную фотографию юной модели, чтобы рассказать о такой прозаичной штуке, как мастер-модель для отливки стандартных гипсовых изделий. Если бы не девушка, пост вполне могли бы просто не заметить. А с человеческим лицом, да еще таким — почти 250 реакций.

Брендинговое агентство Depot на своей странице в Фейсбуке* очень душевно поздравляет всех членов команды с днем рождения. А поскольку команда велика, то увидеть человеческое лица этого агентства — легко.

Аккаунт завода Мета*ллоконструкций «Аполло» в Инстаграме* ведет директор по развитию, в лицо которому можно посмотреть сразу же — его фото на аватарке. Личный очеловеченный опыт помог собрать больше 4 000 подписчиков — немало для такой совсем неразвлекательной темы в секторе b2b.

Идею для поста можно использовать в контент-планах для:

• детского развивающего центра;
• магазина цветов;
• соцсетей кофейни.

Еще три идеи в арсенал

• Покажите свою жизнь.
• Исторический экскурс.
• Картинки-памятки.

Похоронный бизнес с человеческим лицом

С вои собственные похороны директор Новосибирского крематория Сергей Борисович Якушин, разумеется, уже придумал. Гроб надо поставить в купольном зале между колоннами (зал еще не открыт — когда-нибудь там будет ресепшн, зал ожидания и место для особо торжественных мероприятий, так что у Сергея Борисовича еще есть время). На церемонии прощания будет звучать запись его голоса: «Сейчас, когда я лежу в гробу, а вы стоите рядом с моим гробом, я раскрою вам свою тайну». Тайну Якушин уже придумал, мы про нее знаем только то, что она простая — «должна же быть какая-то интрига», говорит.

«Кощунство» — важное слово. Основатель совершенно точно уловил потребность современного человека, изможденного советским похоронным сервисом: чтобы ему показали, куда идти и что говорить, и чтобы к нему относились с уважением, а к его мертвому родственнику — без кощунства. Чтобы не кощунствовать, нужна траурная одежда, скорбная музыка и возвышенные слова. Чтобы родственники чувствовали внимание и уважение, нужно каждому устраивать индивидуальные похороны, без малейшего намека на «конвейер»; нельзя полностью снимать с них заботы о похоронах — Якушин обязывает сотрудников крематория уточнять детали заказа вплоть до требуемого выражения лица покойного. Посетителей в крематории и в городском офисе встречают не равнодушные бюрократы и не мужики в майках-алкоголичках и шлепанцах, а аккуратные женщины в траурной одежде или молодые церемониймейстеры в униформе. В зависимости от расписания работы церемониймейстеров заказчику попадается или красивая женщина в шляпе с вуалью, или мефистофельского вида молодой человек с бородкой, серьгой в ухе и горящими глазами. Сергей Борисович учит их относиться к похоронам с уважением, но на себя чужого горя не брать. И то и другое получается не всегда: речи часто звучат фальшиво, а сами ребята после церемоний то и дело выходят заплаканные. «Я им говорю: увижу слезы — уволю!» — говорит Якушин. Но потом смягчается. Похоронщики, мол, тоже люди.

Правда, люди особые. «Он мне улыбнулся прямо из гроба!» — услышал Якушин на одних похоронах. И был собой очень доволен, ведь это он сам и сформировал улыбку на мертвом лице. Тут пора признаться, что конфетами и голубями деятельность Сергея Борисовича и его сотрудников не ограничивается. Есть в его работе сторона гораздо более важная, хотя на первый взгляд и незаметная: приводить покойников в приличный вид. И для этого танатопрактикам — специалистам по бальзамированию и посмертному макияжу — нужно сильно постараться. Мертвое тело не должно вызывать ужаса у родственников. Оно должно выражать спокойствие, безмятежность или даже радость (по специальному заказу), главное — не боль и не страх. Кроме того, тело должно быть безопасным с точки зрения санитарии. Любовь к профессии, если не сказать страсть, дала Якушину и его команде большую фору перед обычными сотрудниками моргов. Новосибирцы сначала сами научились этому в Англии и Германии, а потом открыли собственные курсы и у себя в городе, и в Москве. Этому актуальному занятию в России больше никто не учит.

Когда речь заходит о танатопрактике, Сергей Борисович заметно оживляется, сыпет историями и фактами еще богаче и красочнее, чем раньше. «Если человек при жизни много улыбался, ничего не стоит сделать ему улыбку после смерти, — говорит он и пальцами как будто хватает воображаемую щепотку. — Раз — и все, улыбается!» Я понимаю, что в его реакции нет никакой патологии — он буквально владеет тайнами искусства, о котором не принято говорить и которое поэтому категорически неразвито, хотя всем нам крайне необходимо. Любой, кто видел российских покойников, согласился бы с этим, если бы не та единственная советская привычка, которую мы всячески пестуем: задвигать тему. «Если разобраться, кто мы такие, похоронщики и танатопрактики? Мы специалисты по презентации мертвого тела. Мы создаем новые образы, облагораживаем лицо. Случается так, что мы преуспеваем, не зная при жизни усопшего, и создаем совершенно другой образ, очень приятный. У нас был случай, когда мы хоронили девушку, которая не успела выйти замуж. Жених, рыдая, рассказывал, что они уже купили платье, но тут она попала в аварию. У нее было увечье, и хотя мы его воском зафиксировали, все равно было заметно. Тогда мне помогла фата — я прикрыл часть лица, и она лежала красавицей-невестой, с макияжем, с губной помадой, с кольцом. Они не захотели видеть, как ее будут кремировать, и в этом случае мы откладываем кремацию на ночь. Еще до наступления вечера и мама, и жених, не сговариваясь, снова приехали, чтобы посмотреть на нее. Это было очень трогательное единение, ведь скоро их дороги навсегда разойдутся. И вот как получилось: мать любила один образ, жених — другой, а в результате оба полюбили третий образ, созданный нами. Это и есть наша работа».

Под впечатлением от последнего рассказа я собираюсь наконец-то посетить бальзаматорскую. Мы суетливо прощаемся. Мне нужна секунда, чтобы убедиться, что я действительно смогу это сделать, после чего я надеваю одноразовый халат, перчатки, шапочку и осторожно захожу.

В бальзаматорской меня ждет Дмитрий Евсиков — партнер Якушина по курсам танатопрактики, генеральный директор Музея мировых похоронных культур и выставки «Некрополь», протестант, отец пятерых детей (примерно в такой последовательности мне его представил Сергей Борисович, добавив, что он очень хороший и умный). Перед Дмитрием стоит гроб, рядом — столик с красками, кремами и инструментами. «Мой знакомый, — говорит Дмитрий, указывая на человека в гробу. — 43 года. Болел, к врачу не пошел. Сейчас мы ему поправим цвет лица. Видите трупные пятна?» Я пока ничего не вижу, потому что стою на приличном расстоянии. Мне как-то неудобно подходить ближе, и я отказываюсь думать почему. Скажем, чтобы не помешать работе. Дмитрий гостеприимным, но настойчивым жестом приглашает пододвинуться ближе. Он часто ведет курсы танатопрактики и привык одновременно делать дело и разговаривать. Тычет пальцем в лицо, пытаясь удалить краску, нанесенную в морге. Тела часто приезжают из морга уже раскрашенные, и тогда приходится делать двойную работу: сначала стирать следы предыдущего вмешательства, потом рисовать как надо. По преподавательской привычке Дмитрий рассказывает и показывает мне много профессиональных деталей: какой крем использовать, как работает специальный пульверизатор для краски, как устроен насос для бальзамирования, какая поза для покойника правильная и как крепить челюсть, если она открывается. Когда половина лица готова («Вот, сравните, как было и что стало»), дверь внезапно открывается и человек в униформе вкатывает другой гроб с мужчиной лет шестидесяти: «Его срочно, через два часа церемония». Дмитрий, вздохнув, откатывает первый гроб и склоняется над вторым. Снова тычет в лицо, говорит: «Та-а-а-ак», быстро промакивает его, удаляя влагу, потом обильно брызгает из распылителя, как на домашнее растение «Мы всегда проводим поверхностную дезинфекцию: от мертвого тела можно подхватить сорок три болезни. »), достает из шкафа одеколон «Мужской», брызгает на лицо и подушку, закатывает гроб обратно в дверь и возвращается к знакомому сорока трех лет. Посмертную косметику тому, «срочному», не заказывали.

Пока Дмитрий заканчивает работу с телом на завтра («Вы в порядке?» — спрашивает иногда), я интересуюсь, откуда взялся одеколон «Мужской». «У нас и “Диор” есть, но для людей старшего возраста мы предпочитаем советский одеколон. Он воспринимается как нейтральный. Просто как одеколон». Тогда я вспоминаю истории о похоронах, на которых умерший источал запах своих любимых, но довольно популярных духов, после чего эти духи было крайне неприятно встречать на улицах. Одеколон «Мужской» — довольно остроумное решение. Вроде бы и запах знакомый, и не встретишь его нигде, кроме похорон.

«Distance to destination — 666» — написано на экране. Смертный ужас длится всего доли секунды: просто я проснулась в самолете из Новосибирска в Москву в подходящий момент. И видимо, еще долго буду вздрагивать при случайных словах и образах, в других обстоятельствах никак не связанных со смертью, принюхиваться в ожидании запаха одеколона «Мужской» или, глядя в зеркало, представлять, как будет выглядеть мое лицо, когда я умру.

Сергей Якушин очень точно диагностировал своих современников. Им некуда податься: в церковь большинство из них ходить не привыкли, а советскими услугами пользоваться больше не могут; хоронить не умеют; о смерти предпочитают не думать и не говорить; похоронщиков обоснованно подозревают в криминале, мздоимстве и цинизме. И тут появляется он — человек, который умеет делать мертвым красивые лица, понимает толк в гигиене и безопасности и всячески демонстрирует свой клиентоориентированный подход.

Положим, мне не очень нравится идея «создания образов», потому что наши с танатопрактиками образы вряд ли когда-нибудь совпадут. Но мертвое лицо не сохраняет черт, присущих живому человеку. И если его не сформируют знакомые профессионалы, это все равно сделают неизвестные сотрудники морга.

Да, у Якушина проблемы со вкусом, а его убедительная теория культуры часто не имеет продолжения в практике: женщины в траурной одежде фальшивят и впаривают лишние услуги, и от паркового китча хочется лезть на стену. Моего знакомого маркетолога и пиарщика, пострадавшего от услуг Новосибирского крематория, больше всего печалит два факта: что Новосибирск теперь знаменит Якушиным и его макабрической безвкусицей и что за эту безвкусицу голосует народ, толпами валящий в крематорий на похороны родных и близких. Но есть ли альтернатива, за которую народу стоит голосовать? Что продвигать вместо всех этих золоченых ангелов, черепов со стразами, конфетами и фейерверками? Существует ли похоронное бюро, сотрудники которого будут тебе звонить, чтобы уточнить детали биографии или цвет лица твоего родственника? Вообще, что лучше: чтобы тебя воспринимали как очередного утомительного клиента или чтобы относились с лживым почтением? Наконец, может ли лживое почтение за деньги со временем перерасти в подобие «американской улыбки», не гарантирующей преданной дружбы, но и не оскорбительно-фальшивой?

Многие мои знакомые хотят быть похороненными на старых европейских кладбищах, с дубами и тяжелыми могильными плитами. Реальность такова, что значительная часть из них умрут в России. По законам эволюции, должно произойти изрядное количество мутаций, подобных Новосибирскому крематорию, чтобы мог наконец произойти отбор и появилась новая традиция. По законам культуры, свято место пусто не бывает: в ситуации абсолютной ритуальной пустоты, того смыслового вакуума, в котором мы хороним своих мертвецов, не мог не появиться какой-нибудь Якушин, чтобы верно оценить все провалы и начать их заполнять, пусть и причудливо. Не знаю, станет ли Новосибирский крематорий образцовым для российского похоронного бизнеса. Но очевидно, что главные принципы, придуманные там, должны будут когда-нибудь придать этому бизнесу благородное выражение лица.

Журнальную версию текста читайте здесь.

Источник

Бизнес с человеческим лицом, или Почему важна приватность

Тема персональных данных сейчас на слуху. Эта тенденция наблюдается уже не первый год, особенно со вступлением в силу в 2018 г. GDPR — регламента, предусматривающего весьма серьезную ответственность за нарушения в области защиты персональных данных. Новый виток интереса к теме возник совсем недавно, с принятием Закона от 07.05.2021 № 99-З «О защите персональных данных», вступающего в силу с 11 ноября текущего года.

Специалистов, занимающихся защитой персональных данных, называют «прайвасисты» (от англ. «Privacy» — конфиденциальность). И если речь идет как минимум о регламенте (GDPR) и Законе, то прайвасисты, выходит, юристы? Необязательно, так как тема гораздо шире и глубже, чем просто сбор персональных данных.

Сергей Воронкевич CIPP/E, CIPM, CIPT, MBA, FIP в интервью журналу «Юрист» поделился своим мнением о приватности, праве, работе, бизнесе и защите персональных данных.

— Свою карьеру как прайвасиста я начал, еще когда жил и работал в Германии. Там я устроился в транснациональную страховую компанию. Причем на собеседовании меня «огорошили», когда сказали, что хотели бы нанять меня на другую вакансию, нежели я заявлялся, а именно в отдел информационной безопасности, так как у меня был юридический, маркетинговый и немного технический бэкграунд.

Моей задачей было на базе имеющегося проекта GDPR (задолго до вступления в силу самого Регламента) установить, как именно повлияет Регламент на работу отделов информационной безопасности нашей группы компаний. Мне очень повезло оказаться в окружении людей, которые уже работали с проектом Регламента и хорошо разбирались в теме приватности (некоторые из них работали с темой защиты персональных данных по 20 лет). Кроме того, в компании уже было достаточно наработок в этой сфере.

Когда GDPR приняли, я оказался «на волне», это было очень редкое знание на тот момент в Восточной Европе. Тогда я на время вернулся в Беларусь, еще не предполагая оставаться здесь, и ко мне начали обращаться люди с вопросами о GDPR.

В результате мы провели несколько семинаров, а затем с коллегой запустили обучающий курс по защите персональных данных, на который пришли представители IT-компаний. Так как мне важно чувствовать себя полезным людям, увидев потребность в своих знаниях, я решил остаться в Беларуси. Так начался мой путь как прайвасиста и предпринимателя.

При этом вначале я не видел в себе бизнесмена. В моем роду не было предпринимателей более века, с тех пор, как семью моего прадеда раскулачили и сослали за то, что он заработал капитал на сплаве леса и жил довольно зажиточно. Отказ от предпринимательства и накопления богатства в итоге стал неосознанной стратегией выживания нашего рода в советский период.

Ред.: Как Вы чувствуете себя комфортнее — в качестве бизнесмена или наемного работника?

— Несмотря на то, что мне уже под 40 лет, хотя я выгляжу довольно молодо, первые седые волосы у меня появились, когда я запустил бизнес (улыбается). Сейчас я работаю намного больше, нежели во времена наемной работы. Когда в Мюнхене я один раз задержался на работе свыше 10 часов (остался, чтобы поработать над диссертацией), мой супервайзер был в ярости, так как там строго следили за тем, чтобы работник не перерабатывал дневную и недельную норму. Это грозило проблемами с профсоюзом, законодательством и прочим. Сейчас для меня 10-часовой рабочий день — норма, как и работа по выходным.

Мне кажется, иметь свой бизнес в любой стране — это мудрость и умение вести дела таким образом, чтобы не перерабатывать. Я недооценивал предпринимателей раньше. Хотя я ни о чем не жалею, и о седых волосах тоже.

Ред.: Как Вы стали юристом? Часто эту профессию выбирают люди, у которых в семье уже есть юристы.

— В детстве я постоянно слышал, как мама говорила папе: «Ты ж юрист, ты все должен знать!» И вот у меня отпечаталось, что юрист — это тот, кто все знает, и я особо не рассматривал другие варианты. Мне нелегко далась эта профессия. Я со второго раза поступил на юрфак БГУ.

Мой отец — эксперт-криминалист, а до этого он работал следователем. Получается, я пошел по его стопам. После окончания университета я поступил в аспирантуру на кафедру криминалистики, которую успешно не окончил (улыбается).

Поздно выяснилось, что я не юрист по натуре, письменная коммуникация для меня — ад.

Ред.: Сейчас Вы один из тех, кто по-настоящему убежден, что приватность — важная и необходимая вещь. Однако когда-то Вы были «по темную сторону приватности». Расскажите, пожалуйста, про этот этап своей жизни.

— После того я отрекся от профессии юриста, я понял, что меня больше интересует техническая сторона. В то время друг показал мне, как на HTML писать сайты, и я ввязался в пару коммерческих проектов, где мне нужно было продавать с помощью сайтов. Мне понравилась тема конкуренции, выхода в поисковике в топ, и так постепенно я пришел в SЕО, который затем «расширился» в интернет-маркетинг.

Затем я начал обучать интернет-маркетингу. Фактически я учил собирать персональную информацию и использовать ее, чтобы продавать, узнавать лучше свою аудиторию и, соответственно, «преследовать» людей ремаркетингом.

В теме интернет-маркетинга была и остается такая тема, как «чем больше данных, тем лучше». Тогда я не до конца понимал важность для человека его приватности и ценности персональных данных. Сейчас я жалею, что так делал. Это вредит бизнесу, так как он в конечном итоге лишается доверия потребителей.

Ред.: Какой бэкграунд, по Вашему мнению, должен быть у прайвасиста — технический или юридический? Вы часто говорите, что прайвасисту лучше все-таки не иметь юридического прошлого. Чем оно мешает?

— Юридический опыт хорош и полезен, но более востребован технический. Это может быть опыт из информационной безопасности или основного вида деятельности специалиста. Вообще сложилось так, что в прайваси идут из сфер инфобеза или юридической сферы. Технические специалисты больше знают о движении данных, вопросы информационной безопасности (актуальны в приватности), а юристы умеют читать регламенты и их разъяснения. Говорят, что обычно легче технарю объяснить GDPR, чем научить техническим аспектам обработки данных юриста, у которого нет предрасположенности к техническим вопросам. К сожалению, некоторые стереотипные решения из юриспруденции неприменимы в отношении прайваси и могут сыграть с бывшими юристами злую шутку.

Мы активно нанимаем людей с опытом и без, которые подходят под профиль прайвасиста, готовим их и «выбиваем» из них юридические знания, которые могут помешать в новой профессии.

Ред.: Что для Вас важно в сотрудниках? Как подбираете себе специалистов в компанию? На что обращаете внимание?

— Из-за того, что мы поставили на поток hard skills (профессиональные навыки прайвасиста), мы можем фактически из любого человека слепить специалиста в области прайваси. Нам непринципиально наличие знаний. Важно умение учиться и разбираться в сложных системах и процессах персональных данных, интерес к вопросу.

Также мы обучаем коммуникации и уважительности, проявлению эмпатии. Мне неприятны такие качества, как хитрость, неоткровенность, склочность. С такими качествами человек вряд ли приживется в нашей компании. Часто нанимаем людей сразу после университета, так как у них лучше сохраняется гибкость ума.

Ред.: С учетом объема профессиональной литературы удается ли Вам читать литературу художественную? Какая книга Вас больше всего поразила?

— К счастью, приватность такая обширная тема, что есть и художественная литература, и фильмы на эту тему. Так что мне удалось найти компромисс. Есть несколько книг, которые я могу порекомендовать людям, которые хотят поглубже изучить тему приватности. В частности, это «Privacy is Power: Why and How You Should Take Back Control of Your Data Hardcover» Carissa Veliz (только на английском), «Шпионящий капитализм» Шошаны Зубофф.

Чтобы понять, куда движется прайваси и как оно вписывается в общий тренд развития человечества, можно почитать или послушать книги Юваля Ноя Харари «Sapiens. Краткая история человечества», «21 урок для XXI века», «Homo Deus. Краткая история будущего», а также «Почему одни страны богатые, а другие — бедные (Why Nations Fail)» Дарона Аджемоглу и Джеймса Робинсона.

Несмотря на то, что последняя из упомянутых книг не касается напрямую персональных данных, «додумывание» этой книги позволяет применить ее к защите приватности и ответить на вопросы, почему некоторые государства бедные, а другие нет и как это можно изменить. Лично мне она позволила понять, что прайвасисты занимают сторону добра и какую миссию они выполняют в системы институтов общества. В цифровом мире персональные данные — определенная власть над людьми. Мы позволяем людям сохранять контроль над их данными, и, соответственно, эта власть не попадает в руки корпораций.

Ред.: Расскажите, почему Вы стали вегетарианцем. Часто ли слышите наставления по этому поводу?

— Это личная история, но расскажу (улыбается). Я познакомился с девушкой, которая была убежденной вегетарианкой и прилагала большие усилия, чтобы изменить мое отношение к мясу. Я долго не сдавал позиции и воинственно отстаивал свое право есть мясо, хотя она активно проводила свою информационную кампанию (улыбается). Несмотря на то, что во время нашего с ней общения ей не удалось пожать плоды своих трудов, в результате своих размышлений уже после расставания я все-таки перешел в вегетарианство.

Никаких особых изменений в плане здоровья я не почувствовал. Мое окружение довольно деликатное, более того — ищущее и уважающее чужие границы, поэтому быть вегетарианцем в таком обществе — милое дело.

Источник

ihavesage

Шаг За Край

Новая история про вас

Благородный муж понимает, что такое правильно, низкий человек понимает, что хорошо продается.
Конфуций

Когда человек говорит: “Ничего личного, это просто бизнес”, – он скорее всего собирается совершить что-то мерзкое. Или уже совершил.

Личное и бизнес несовместимы, мы так привыкли. Человечество живет по своим законам, а бизнес по своим. Этика в бизнесе не приживается, поэтому есть специальная дисциплина “бизнес этика”, где людям заново объясняют, что воровать нехорошо.

Иногда создается впечатление, что бизнес – это прибежище для негодяев, у которых цель – грести под себя. В бизнес-школах она красиво называется «прибыль». Словно общество согласилось, что деловой человек имеет право быть противоположным дома и на работе, что совесть можно оставлять на пороге офиса, а вместе с деловым костюмом вполне естественно одевать по утрам рога и копыта.

Бизнес одновременно и черт и идол современного общества. Кто главный злодей в кино? Алчный делец, буржуин, зловещая корпорация, элита, так сказать. Кто ролевая модель и предел мечтаний? Он же – миллионер, познавший тайну извлечения прибыли из воды, воздуха и святого духа.

«Не начинайте бизнес с друзьями», – слышали? Почему? Потому что, как только вы коснетесь денег, вы превратитесь в монстра, и ваш друг тоже. Один из вас продаст другого, вопрос только, кто первый. Поэтому сохраните дружбу, а бизнес ведите только с такими же монстрами, как вы.

Современный бизнес, особенно большой, слишком часто построен на обмане и жадности. Его принципы: мне больше – тебе меньше, на всех не хватит, деньги не пахнут.

Воняет? А ведь это принципы нашего общества.

Однако сам по себе бизнес не плох. Плохо наше отношение к нему, наша история о нем.

Ведь все, что я рассказал выше, всего лишь история, к сожалению, доминирующая в обществе. Но для кого-то эта история будет не близка, и его отношение к бизнесу совершенно другое. Например, мое.

Я в бизнесе 20 лет, повидал всякое, и рога и крылья. И все же для меня бизнес, в первую очередь – это непременный спутник творчества, его брат, помощник, дополнение до целого. Творчество – это создание чего-то нового, например, продукта или услуги. Бизнес – это создание продукта или услуги для кого-то, то есть создание для отдавания. Нарисовал картину – творчество, отдал другому – бизнес. При этом неважно, подарил ты ее или продал. Произошел обмен, на спасибо или на деньги.

Одно без другого невозможно. Творчество в себя, без отдачи, приводит к потере таланта, бизнес без творчества приводит к потере совести. Оба качества раскрываются в постоянном контакте друг с другом.

Профессор, экономист и исследователь новых форм бизнеса Р. Эдвард Фриман говорит, что нам пора написать новую историю бизнеса, которая будет притягивать людей не алчных, а творческих. Он собирает по миру такие истории и дает свое определение бизнеса с человеческим лицом:

Только если мои читатели, клиенты, ученики, учителя, партнеры, жена, отец, друзья, мой дом, паук на окне – все в согласии, только тогда у меня появится настоящий, нужный, важный продукт, и тогда мой бизнес расцветет, показав щедрую прибыль. Если же я начну отжимать одних, ублажая других, я постоянно буду в борьбе за свою копейку. И я начну сползать из отношений в воровство.

Не делать бизнес с друзьями? Я построил свой первый бизнес с экс-женой через три года после развода. Потому что она после развода стала другом, потому что я никому не мог тогда доверять больше чем ей. Мы знали друг друга 11 лет и нам нечего уже было делить. Мы ругались до хрипоты по рабочим вопросам, но ни разу не поссорились. И бизнес стал успешным именно благодаря нашей дружбе.

Суфии говорят, что настоящий плотник тот, кто, видя зияющий дверной проем на улице, не успокоится, пока не заполнит его новой резной восхитительной дверью. Таков человек своего дела. Ему не все равно, он видит пустоту в мире и не успокоится, пока не заполнит ее своим творением, своим делом, ценным для других. Бизнес – это очень личное и это для всех.

Я пою хвалу вам: пионеры и предприниматели, стартаперы и изобретатели, творцы и авантюристы. Тому, кто не терпит пустоты и не сидит на месте. Тому, кто создает на благо всех живых существ. Вы пишете новую историю бизнеса, бизнеса с человеческим лицом. Идите вперед, создавая, а не продавая, думая только о вашем деле, а не о награде, она найдет вас сама, потому что ваше дело нужно миру. Вот вам и формула успеха.

Источник

Открытость руководителей компаний дает большие преимущества, уверены эксперты. И если в 1990-е годы считалось, что заметным может быть опасно, то сейчас собственники бизнеса все больше развивают личные бренды, усиливая тем самым позиции своей компании на рынке. Обратной стороной такого подхода является то, что топ-менеджер оказывается «под прицелом» общественности, ведь любое неосторожно сказанное слово может нанести бизнесу урон. О том, почему продвижение через личный бренд сейчас выходит на первый план,— в материале корреспондента BG Марии Кузнецовой.

Сильный личный бренд топ-менеджера может быть серьезным преимуществом для компании. «На присутствие компании в медиаполе обращают внимание инвесторы, партнеры, клиенты, сотрудники. Сегодня людям интересны люди. Поэтому по личному бренду CEO аудитория часто судит обо всей команде, о ее культуре и ценностях»,— замечает Валерия Лопырева, директор по маркетингу Odgers Berndtson. Наращивание экспертности лидера в СМИ может влиять и на стоимость компании, и на ее финансовые показатели, и на стоимость акций. «Это актуально для компаний, которые готовятся к IPO. Корпорации не только публикуют свои финансовые показатели, но и начинают более активно взаимодействовать со СМИ, формируют публичную историю»,— добавляет она.

Эксперты сходятся во мнении, что личный бренд в современном мире — это некая основа устойчивости, а руководитель и его бизнес должны дополнять друг друга. «Посмотрите на таких людей, как Илон Маск, Олег Тиньков, Евгений Касперский, Артемий Лебедев. Для продвижения своих бизнесов эти люди сделали не меньше, чем все их рекламные кампании вместе взятые»,— замечает Оксана Кравцова, совладелец и генеральный директор ГК «Еврострой».

Однако в каком объеме это нужно делать и какими инструментами пользоваться — зависит от специфики бизнеса и портрета целевого клиента. «Одним будет достаточно страницы в Facebook, вторым — личного блога, подкаста или канала на YouTube, третьим — активного присутствия в СМИ с развернутой комментарийной программой и экспертными интервью. Но даже если компания не имеет публичного первого лица, основная информация о нем должна быть в открытом доступе»,— рассуждает Илья Казарин, генеральный директор рекламной группы «Успешные проекты». Также очень важны публичные выступления в профессиональных кругах и для широкой общественности, добавляет Елизавета Исмагилова, руководитель направления по связям с общественностью компании «Теремок».

При этом человек может открывать и закрывать бизнесы, начинать новые направления работы, переходить из одной отрасли в другую — его имя всегда будет с ним. «Нужно понимать, что бизнес в нынешних реалиях — вещь крайне нестабильная. Например, вчера ты продавал стулья, а сегодня случился карантин, стулья никому не нужны. Ты переупаковываешь бизнес, но все деньги, вложенные в стулья, остались именно в том бизнесе. А те ресурсы, которые вы тратите на продвижение лично себя, остаются с вами навсегда. Поэтому я всегда рекомендую в первую очередь продвигать имя владельца компании. Во-вторых, забрать компанию с сильным именем владельца крайне сложно. В-третьих, реклама в соцсетях теряет свою эффективность. Время в этом вопросе играет против вас, чем быстрее вы станете публичными, тем выше будет ваш социальный статус»,— объясняет Ана Мавричева, эксперт по личному брендингу, автор бестселлера «Код публичности».

Опасность быть незаметным

Эксперты подчеркивают, что в России довольно много так называемых «староверов» — тех, кто начинал свой бизнес в 1990-х годах, когда был принцип, что становиться заметным — опасно. «Сейчас ситуация изменилась на 180 градусов: стало опасным быть незаметным»,— уверена госпожа Мавричева. По мнению госпожи Лопыревой, лидеры российских компаний только начинают осознавать важность личного бренда и не всегда готовы уделять этому время и силы. «В американских и европейских компаниях публичных лидеров гораздо больше, причем чаще всего публичны именно основатели компаний, а не наемные руководители»,— говорит она. Того же мнения придерживается и Эдуард Чечерин, маркетолог и CEO тикток-объединения XO TEAM, эксперт по личностному развитию, подчеркивающий, что современные стартапы и новые организации ввиду глобализации экономики невольно применяют принципы зарубежного менеджмента и стремительно разрывают различные рынки с «динозаврами», привыкшими строить бизнес на старой модели.

При этом чтобы заниматься классическим корпоративным брендингом, нужны огромные инвестиции. «Публичность же первого лица как способ продвижения бизнеса хороша тем, что не требует больших вложений. Чтобы быть у всех на слуху, необязательно входить в сотню Forbes или содержать армию пиар-технологов. Для огромного количества компаний, выходящих на рынок, продвижение через персональный бренд первого лица — это менее ресурсоемкий и более дешевый способ, чем раскрутка корпоративного бренда по всем правилам»,— соглашается Константин Бочарский, основатель сервиса журналистских запросов Pressfeed.

Открытость руководителя еще более важна, если компания занимает особенную нишу на рынке — создает премиальный продукт и ориентируется во многом на «своего» покупателя, на рекомендации, повторные покупки, говорит Елена Бельчинская, директор по информационной политике и PR группы RBI. С ней солидарна госпожа Кравцова. «Многие клиенты, которые приобретали квартиры у компании, со временем стали нашими хорошими друзьями именно потому, что при выборе жилья обратились ко мне лично»,— рассказывает она.

Главный врач петербургской офтальмологической клиники «Я вижу» Виталий Авалиани подчеркивает, что репутация врача строится на основе его профессионализма и доверии к нему. «Поэтому мы уделяем большое внимание коммуникационной составляющей. Комментарии в СМИ дает не только руководитель, но и ведущие врачи, так как наши клиенты должны знать информацию обо всех профессионалах. Мы высказываемся в СМИ по всем актуальным вопросам и считаем, что особенно важно вести просветительскую деятельность в вопросах медицины»,— полагает он.

Екатерина Царькова, директор по коммуникациям Reg.ru, рассказывает, что компания также активно продвигает экспертов в медиаполе, работая со СМИ, интегрируясь в учебные площадки, участвуя в конференциях. «Это помогает усиливать бренд компании как эксперта в IT, развивать HR-брендинг и решать вопросы найма, находить новых партнеров, поставщиков и, конечно, клиентов. Мы считаем, что бизнес-лидер компании должен быть открыт и транслировать миссию, ДНК компании на внешние аудитории»,— объясняет госпожа Царькова.

Проявить уязвимость

Личное продвижение, как правило, позволяет резко нарастить кредит доверия компании, поскольку это фактически демонстрация уязвимости. «Ты приоткрываешь завесу личной жизни, показываешь составляющие твоего бренда и в ответ на эту уязвимость получаешь более глубокое доверие»,— делится Елизавета Конвей, директор департамента жилой недвижимости Colliers. Порой это сложно делать даже для близких, а мы говорим о тысячах незнакомых людей, добавляет госпожа Исмагилова. «Кроме того, любое неверно и неаккуратно сказанное слово в СМИ может нанести существенный удар по имиджу не только предпринимателя, но и его компании»,— считает она. Поэтому некоторые руководители склонны оберегать свою интеллектуальную собственность, настороженно относятся к выдаче информации и дают весьма общие комментарии, что не согласуется с форматами СМИ, замечает София Лазарева, управляющий партнер PR-агентства Fineday. «Такой спикер может быть востребован только в силу статуса, но может быть непопулярен как среди журналистов, так и в массах»,— считает она. Еще одна сложность — отсутствие времени. «На формирование личного бренда и для постоянного присутствия в инфополе требуется большой временной ресурс, который есть далеко не у всех руководителей»,— полагает господин Казарин.

По словам госпожи Лазаревой, у нас много интереснейших лидеров компаний во всех возрастных группах, но личным продвижением охотнее занимаются молодые бизнесмены — от 20 до 40 лет. «Они уже считают нормой уметь говорить, они думают о публичности как об инструменте развития. В то время как в силу менталитета и особенностей советского воспитания большинство руководителей за 40 и особенно за 50 «не прокачаны» как спикеры, и отсюда их закрытость»,— говорит она, добавляя, что они привыкли работать и делом доказывать свою состоятельность, а не «болтать». Однако, по ее мнению, в современном мире сильная позиция — говорить правду или просто вовремя говорить.

Вместе с тем публичность — это всегда вопрос личного выбора каждого руководителя, который никак впрямую не отражается на успешности бизнеса, отмечают собеседники BG. «Можно быть очень закрытым, даже замкнутым человеком, интровертом, не терпящим публичности, но при этом прекрасным предпринимателем. И наоборот»,— уверена госпожа Бельчинская.

Какие меры поддержки может оказать государство? Что могут сделать сами предприниматели? И кто еще может помочь бизнесу «с человеческим лицом»? Обо всем этом рассуждали эксперты на вебинаре «Технологии социального бизнеса». Организовали его Фонд развития субъектов малого и среднего предпринимательства в Санкт-Петербурге и Центр «Мой бизнес», Центр инноваций социальной сферы.

Эксперты отмечают, что важность именно этого вида предпринимательства переоценить невозможно. Являясь полноценным бизнесом и тем самым развивая экономику, социальные компании выполняют важнейшую задачу, обеспечивая население необходимыми уязвимым слоям населения услугами или же давая незащищенным социально гражданам работу. Поэтому государство и город готовы всячески поддерживать фирмы, которые можно отнести к этому виду бизнеса.

— Социальный бизнес — это не благотворительность, это устойчивая бизнес-модель на которую можно положиться в которой должны увидеть поддержку и граждане, и государство, — уверена руководитель Центра инноваций социальной сферы Центра «Мой бизнес» Ольга Юркина. — Как любой другой бизнес, социальное предпринимательство — это сложная система со своими тонкостями и нюансами, социальный бизнес — это бизнес с душой, с историей, с человеческим лицом.

Социальное предпринимательство может действовать в разных сферах, но всегда направлено не только на получение прибыли, но и на решение социально важных задач. Компания может трудоустраивать граждан социальных категорий, реализовывать производимые этими гражданами товары, может, наоборот, производить товары, необходимые для граждан социальных категорий — все это подпадает под термин социального предпринимательства.

В Центре инноваций социальной сферы Центра «Мой бизнес» компаниям социальной сферы оказывают информационную помощь. Здесь, как рассказала Ольга Юркина, бизнесмены могут получить консультацию о социальном предприятии, получить совет, спрогнозировать развитие и доработать свой бизнес, поучаствовав в обучающих программах ЦИСС, здесь по принципу единого окна бизнесмен сможет узнать: на какую помощь от государства он вправе рассчитывать.

Мера господдержки

В комитете по промышленной политике, инновациям и торговле Санкт-Петербурга это четко понимают. Так, как рассказал начальник управления развития предпринимательства комитета по промышленной политике, инновациям и торговле Петербурга Сергей Кузин, в ведомстве социальное предпринимательство считается одной из основных сфер направления. Чиновники намерены активно помогать социальным бизнесменам и уже приступили к формированию соответствующего реестра. Попасть в него несложно: компании нужно самостоятельно сообщить в комитет о своем существовании. Чиновники проверят все документы и, если фирма действительно ориентирована на оказание социально значимых услуг, включат ее в реестр.

— С начала 2020 года мы приступили к формированию реестра предприятий, которым впоследствии будет оказана мера государственной поддержки, — рассказал Сергей Кузин. — И с начала года к нам уже обратились 157 от субъектов малого и среднего бизнеса, которые претендовали на этот статус. Но признаны таковыми были только 72 предприятия.

По его словам, данные из реестра комитет ежегодно передает в управление Федеральной налоговой службы, затем они размещаются на сайте ФНС.

Те, кто попадает в реестр, имеет право претендовать на получение субсидий из петербургского бюджета. Деньги можно направить на разные цели, в том числе, на погашение арендной платы и закупку оборудования.

Сергей Кузин также отметил, что чиновники комитета по промышленной политике, инновациям и торговле Смольного уже утверждают порядок выдачи субсидий и надеются начать выдавать их уже в сентябре 2020 года.

Кроме того, представители социального предпринимательства могут воспользоваться помощью государства, которую бюджет оказывает пострадавшим в пандемию компаниям.

При этом, как уточнил Сергей Кузин, работа по определению нужд бизнеса продолжается, и концу года по итогам работы, вероятно, программа помощи социальным предпринимателям будет пересмотрена, став более адресной в соответствии с запросами получателей.

Полмиллиона на рабочее место

Поддержку социальным предпринимателям готовы оказывать и другие государственные органы, поскольку такие компании представлены практически в каждой отрасли. Так, если комитет по промышленной политике ориентирован на общую помощь в частичной компенсации затрат, то комитет по труду и занятости Петербурга помогает более адресно — например, выделяя деньги на создание и переоборудование рабочих мест для инвалидов и людей с ограниченными физическими возможностями и на организацию доступа человеку с ограниченными физическими возможностями доступа к своему рабочему месту (например, на создание пандуса).

По данным начальника отдела отдел занятости граждан с особыми потребностями комитета по труду и занятости Петербурга Ирины Кузнецовой, в 2020 году комитет запланировал раздать 60 миллионов рублей. Деньги уже практически все израсходованы, и теперь в комитете надеются до конца 2020 года увидеть результаты работы бизнесменов, которые получили деньги — а это более 200 рабочих мест.

На создание одного рабочего места, в среднем, комитет выделяет примерно 300 тысяч рублей, максимальная сумма — полмиллиона рублей. При этом, чиновники охотнее субсидируют уже состоявшийся бизнес, который решил принять на работу социально уязвимого человека, чем нацеленный на это же стартап.

— Для нас более интересно, когда бизнес уже сформирован и мы поэтапно включаем людей с инвалидностью в какие-то бизнес-процессы, — говорит Ирина Кузнецова.

Кстати, в рамках создания рабочих мест на субсидии комитета по труду и занятости петербуржцы с ограниченными возможностями могут и получать образование, которое затем помогает им найти удачную работу. Так, к примеру, слабослышащие люди, как рассказала Ирина Кузнецова, водят экскурсии и делают видеогиды не только для музеев Петербурга, но и для Ватикана.

Прямая выгода в этом есть и для бизнесменов, которым бюджет покрывает расходы на создание части рабочих мест. Кроме того, к слову, состоявшийся бизнес может не сразу нанимать на работу человека с ограниченными физическими возможностями, а сначала пригласить его на оплачиваемую стажировку — эти расходы комитет по труду и занятости Смольного тоже может покрыть.

Помощь и прибыль в одной корзине

К слову, очень любопытно, что в каждом субъекте федерации правила работы социальных предпринимателей свои. И списки тех, кто может считаться поставщиком социальных услуг — тоже. Так, на федеральном уровне, как сообщила начальник отдела по координации деятельности исполнительных органов власти по поддержке социально ориентированных НКО Управления социального развития комитета по социальной политике Петербурга Анастасия Земская, в федеральном перечне прописаны 40 видов деятельности, которыми могут заниматься социальные предприниматели, чтобы считаться таковыми. В Петербурге перечень значительно больше, в нем более 100 позиций. Некоторые принципиально новые. Так, в федеральном списке нет услуг сиделки и тревожной кнопки. Петербургские чиновники отрабатывали взаимодействие с этим видом бизнеса буквально «наживую», и теперь фирма, оказывающая услуги сиделок и обеспечивающая своих подопечных тревожной кнопкой вызова помощи, есть в реестре и с помощью государства помогает гражданам.

Что отрадно, уже работающие с Центром «Мой бизнес» социальные предприниматели четко понимают свой статус и то, что они занимаются отнюдь не благотворительностью. На вебинаре выступили компания, которая обучает предпринимателей, детский сад, фирма, трудоустраивающая сирот из коррекционной школы, магазин, продающий товары инклюзивных мастерских и специализирующаяся на выпуске протезов фирма. Уже состоявшие бизнесмены из социальной сферы отметили, что в пандемию боролись за выживание, как и другой бизнес. Но в некоторой степени им было легче, потому что такова специфика самой сферы их деятельности: компаниям, которые нужны людям, легче выжить в кризис, им охотнее помогают и власти, и потребители.

Так, к примеру, клиенты пошли навстречу владельцам и сотрудникам Монтессори-центра «Мон Ами». Центру, как рассказала его основательница Анастасия Ким, разрешили работать с мая 2020 года, но, естественно, ограничив количество детей в группах. Учитывая требования Роспотребнадзора, «Мон Ами» быстро перестроился, перестроились и родители детей, которые занимаются в Монтессори-центре. Детей разделили на две группы, а общение с родителями перенесли полностью в онлайн-формат. К слову, это оказалось неплохим решением, чтобы не потерять контакт с клиентами.

— Мы искали новые способы выживания и возможность все же исполнить свои обязательства перед родителями, — рассказывает Анастасия Ким.

Что ценно, по ее словам, из кризиса и коронавирусных ограничений «Мон Ами», с точки зрения востребованности, вышел даже сильнее, чем был. Работая в период ограничений, центру удалось создать родительское сообщество, которое по-настоящему разделяет ценности и принципы Монтессори-центра.

Решение в пандемию нашел и протезно-ортопедический центр Scolilogic.ru. В пик пандемии приезжать на замер клиенты не могли, и центр отладил удаленную работу. Люди отправляли в Scolilogic.ru размер нужных им протезов, сотрудники центра печатали заказ на 3D-принтерах, и так наловчились, что стали изготавливать протезы, которые подходили клиентам буквально с первой же попытки.

В целом, компании сделали вывод: опыт пандемии, конечно, сильно ударил по бизнесу, но и дал немало. Новые навыки, новые знания, новые умения дорогого стоят.

Джулиан Ричер — британский предприниматель, филантроп и писатель. В 19 лет он основал компанию Richer Sounds, которая занимается продаже видео- и аудиотехники, и успешно управляет ею до сих пор. Его первый магазин на юге Лондона занесен в книгу рекордов Гиннеса благодаря самым высоким продажам на квадратный метр площади.

В своей книге «Этичный капиталист» Джулиан не делится секретами ведения бизнеса (хотя с какой стороны посмотреть), но рассуждает о том, почему в долгосрочной перспективе будет успешен только этичный бизнес. Он указывает на несколько признаков, по которым можно определить: придерживается компания принципов этики или заботится только о прибыли.

Довольные сотрудники

Главный ресурс любого бизнеса — люди. Главные люди компании — ее сотрудники. Этичный бизнес начинается с этичного работодателя, именно он устанавливает правила игры в коллективе — справедливость, честность и взаимоуважение или цинизм, обман и перекладывание ответственности. От корпоративной культуры зависит эмоциональное состояние сотрудников, их мотивация и работоспособность. Все это они переносят на конечного потребителя товаров или услуг и в итоге создают репутацию компании.

Справедливая оплата труда важна как для экономики в широком смысле, поскольку люди, у которых есть средства, могут их потратить, так и для каждого сотрудника в частности. Благоприятной обстановки и отличной атмосферы на рабочем месте недостаточно, если человеку нечем платить за еду, жилье, медицинскую помощь. Все это влияет на репутацию работодателя на рынке труда. Если вы предлагаете комфортную атмосферу в коллективе дружный коллектив и конкурентную зарплату — вас будут выбирать лучшие соискатели, у вас будет маленькая текучка кадров. А маленькая текучка кадров означает экономию на обучении и введении в компанию новых сотрудников.

Лояльные клиенты

Еще одни важные для бизнеса люди — клиенты. Постоянные клиенты не только приносят компании значительную часть выручки, но и являются ее добровольными амбассадорами, рекомендуя ее товары или услуги своим друзьям и знакомым.

Чтобы клиент остался с вами надолго, низких цен уже недостаточно. Вот что сегодня ценят люди:

— Качество продукта, услуги;

— Качество обслуживания;

— Открытость корпоративной культуры компании, ее ценности.

С качеством продукта все ясно — никто не пойдет покупать такой же чайник, если первый сломался после двух использований.

С качеством обслуживания все тоже понятно. Если сотрудники грубят клиентам или «впаривают» ненужный товар, лишь бы выполнить план, клиент уйдет и больше не вернется. С ценностями компании все несколько сложнее. Сегодня многие готовы чуть переплатить за продукт, если знают, что его не тестируют на животных, или что компания переводит часть выручки на благотворительность, поддерживает местных поставщиков. Вариантов много. Конечно, всегда будут люди, которые перероют весь интернет в поисках самой низкой цены. Или те, кому нужен хлеб прямо сейчас, и неважно, из какой муки он приготовлен. Но все больше людей приходят к осознанному потреблению, и они стремятся поддерживать бренды, которые разделяют их ценности.

Уважение к вспомогательному персоналу

Есть группа сотрудников — Ричер называет их «помощниками», — которые не влияют напрямую на прибыль компании, но без них ее работа невозможна. Это юристы, бухгалтеры, водители, уборщицы, грузчики, сотрудники склада. Сюда же можно отнести поставщиков. «За ничего получишь ничего» — йоркширская поговорка, которая отлично описывает, что произойдет с нечестными предпринимателями. Если ты не платишь поставщикам вовремя, то никто не пойдет тебе навстречу когда понадобится кредит или отсрочка.

Ответственность перед государством и обществом

Когда кто-то утверждает, что всего добился сам, неплохо напомнить ему, насколько на самом деле велик вклад общества в его дело. Именно общество и государство заботятся о том, чтобы люди получали образование, то есть поставляют квалифицированные кадры. Они же занимаются всей транспортной инфраструктурой в стране, обеспечивают работу свободного рынка. На все это нужны деньги, которые поступают в казну в виде налоговых отчислений. Бизнес, который стремится укрыть прибыль от налогообложения, играет против себя.

Долгосрочное планирование

Не самый очевидный, но очень показательный признак. Если цель предпринимателя поскорее набить карман, он пойдет на любые ухищрения: урежет зарплаты рабочим, будет давить на поставщиков, чтобы они снизили цены, сократит персонал, пожертвует качеством товара. Да, возможно, это даст краткосрочный рост прибыли. Но пройдет немного времени, и такой бизнес рухнет.

Джулиан Ричер уверен, что в XXI веке бизнесу выгодно вести себя порядочно и беречь репутацию. Интернет дает людям платформу для высказывания, новости разлетаются по миру очень быстро, и репутационные издержки могут быть огромны. Возьмем, к примеру, компанию Domino’s Pizza: она стабильно развивалась с открытия в 1960, пока качество продукта не стало портиться к 2006 году. А в 2008 на YouTube появился ролик, где сотрудники портят пиццу перед отправкой клиенту. Возможно, ролик был постановочным, но его увидели миллионы людей, что привело к резкому падению прибыли. Чтобы исправить ситуацию новому генеральному директору пришлось заменить продукты и рецептуру пиццы, а также пойти на очень рискованный шаг: компания начала публично разбирать каждую жалобу клиентов и извиняться. Одна эта инициатива могла не сработать, но вместе с реальными изменениями в качестве пиццы и обслуживания все получилось.